Оскар за убойную роль - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 61

• Предыдущая
• 61/65
• Следующая

– Какая газета? – отрывисто бросил Птушко. – Что за статья?

– Не буду голословным. – Ходасевич открыл свой портфельчик из скромного кожзаменителя. Достал из него папку-файл. Вытащил из файла стандартный лист бумаги формата А-4. Это была цветная ксерокопия газетной полосы – уменьшенная по сравнению с оригиналом в два раза. Выделялась газетная шапка «КУРЬЕР» и еще – жирно набранный заголовок: «Москвичку пытают перед телекамерами». Ниже помещались две фотографии: на первой, побольше, был Птушко в смокинге – он с бокалом в руке смотрел, улыбаясь, в объектив. На второй, поменьше, – Татьяна, ее лица не разглядеть, но на карточке было видно, что ее держат грубые мужские руки, а она вырывается и кричит.

Полковник перекинул полосу через стол Птушко. Тот, нахмурившись, вгляделся в нее. Затем проговорил:

– Фотография девчонки – подстава. Совершенно явно – постановочный снимок.

– Никто и не отрицает, – хладнокровно произнес Ходасевич. – Но это – частность. Не в снимке суть.

– А в чем?

– Прочитай, – пожал плечами Танин отчим.

На газетной странице и в самом деле было что посмотреть и почитать. Подзаголовок кричал: «Продюсер Птушко ради эффектного шоу превратил жизнь девушки в ад». Ниже шел текст. Его полковник Ходасевич помнил почти наизусть. Там ясно, просто и связно рассказывалась история Татьяны. От третьего лица, буднично и спокойно, повествовалось о перипетиях, произошедших в жизни обыкновенной москвички Тани С.: об увольнении с работы, слежке, подстроенной аварии, избиении в подвале… Дальше речь шла о камерах скрытого наблюдения, установленных в доме девушки, в квартирах ее родных и даже в больничной палате. Приводилась фотография одной из видеокамер. Доказательной базой текста являлись признательные показания оператора Трофимова и наркомана Виктора Воронцова. Первый рассказывал, как его наняли затем, чтобы следить за девушкой и контролировать видеоматериал, снимаемый с нею в «главной роли». Второй – наркоман – сообщал, что неизвестные попросили его прыгнуть под колеса Татьяниной «Тойоты». Они заплатили ему тысячу долларов сразу и посулили еще две – потом. Оба признания были написаны собственноручно, и в газете, для пущего эффекта, приводились их ксерокопии – а рядом рукописный текст дублировался полужирным печатным шрифтом. А главное, в статье говорилось о том, что, по сведению «источников в окружении олигарха-телевизионщика», всю эту операцию замыслил и организовал сам Птушко.

Продюсер пробежал глазами полосу и отрывисто сказал:

– У вас нет доказательств. Я подам на газету в суд.

Валерий Петрович отхлебнул виски:

– Если будет суд, мы предъявим против тебя веские улики. Можешь не сомневаться.

Птушко, сдвинув брови, начал внимательно вчитываться в крохотные буквы уменьшенной ксерокопии. «Он не просто читает, – понимал Ходасевич. – Он еще одновременно просчитывает, как избежать публикации. И какой убыток нанесет ему статья, если она выйдет. Внутри него сейчас словно невидимый калькулятор работает».

Наконец продюсер отшвырнул лист. Он уже не скрывал своего раздражения. Мягко спланировав, бумага упала на журнальный столик.

– Ты организовал эту гадость! – прорычал Птушко.

– Не скрою, я.

– Жаль, мои ребята не успели тебя замочить.

Ходасевич усмехнулся.

– Что ж они так плохо работают?

– Когда эта белиберда выходит? – отрывисто спросил Птушко.

– Там же указано число, – пожал плечами Валерий Петрович. – Завтра утром. – Он глянул на часы: – Номер подпишут в печать через полчаса.

– Я звоню главному редактору, – бросил Птушко.

Валерий Петрович пожал плечами: пожалуйста, мол, делай что хочешь.

Птушко достал из кармана сотовый телефон и набрал номер.

«Блефует? – тревожно пронеслось в голове Ходасевича. – Или они и вправду знакомы с главным редактором? Или, того хуже, в хороших отношениях?» Эту деталь он не сумел в точности выяснить у своей подружки Леночки – она и сама не знала, в знакомцах ли ходят главный редактор «Курьера» и продюсер. Поэтому Ходасевич, когда готовил операцию, исходил, как всегда, из худшего: что редактор и Птушко друзья.

– …Тут, Татьяна, – продолжил свой рассказ отчим, – наступил довольно отчаянный момент…

– И ты никак не подстраховался на случай его звонка главному? – прервала она его.

– Почему же? Подстраховался. От Леночки я знал, что со вчерашнего дня главный редактор «Курьера» – в отпуске. Он собирался вместе с семьей на Маврикий и как раз в те часы должен был находиться в полете. К тому же на Маврикии нет роуминга. Но… Знаешь, мало ли что бывает. Вдруг отложили рейс? Вдруг по каким-то причинам главный задержался в Москве? И сейчас Птушко дозвонится ему – и обо всем узнает?..

…Не добившись ответа – даже Ходасевичу было слышно: «Абонент не отвечает или временно недоступен», Птушко отбросил телефон.

– Валера, зачем ты пришел? – прорычал он. – Чего ты хочешь?

– Я предлагаю сделку, – спокойно и весомо проговорил Ходасевич.

– Какую?

– Я могу остановить публикацию.

– Что взамен?

– А как ты думаешь?

– Представления не имею.

– Я хочу получить все видеоматериалы, на которых снята Татьяна.

Птушко наклонил голову, задумался. Побарабанил пальцами по столу. Залпом допил виски – лед застучал о края стакана.

– А если я предложу тебе другой вариант? Мы заплатим твоей Татьяне – как артистке в главной роли. Плюс компенсацию за моральный ущерб.

– Чтобы весь мир увидел, как ее избивают в подвале? – покачал головой Ходасевич. – Она не эксгибиционистка. Наш ответ: нет.

– Десять тысяч. Долларов.

– Я же сказал – нет.

– Пятнадцать.

– Это смешно.

– Хорошо. – Птушко прошелся по кабинету. – Предположим, я отдам видеоматериалы. Кто помешает тебе завтра же снова сдать статью в газету?

– Я этого не сделаю, – покачал головой Ходасевич.

– Какие гарантии?

– Мое слово.

Птушко осклабился:

– Слово разведчика стоит недорого.

– Спорить не буду, – пожал плечами полковник. – Но я тоже никогда не узнаю, все записи ты мне отдал или нет. Наверняка нет. И у тебя останутся какие-то рабочие материалы. Если я обману тебя, ты всегда сможешь обнародовать их. Так что… Ничего нам, Коля, не остается, кроме как поверить друг другу на слово.

– Если я отдам тебе пленки, я налечу на бабки, – задумчиво проговорил Птушко. – Наше кино больших денег стоит.

– Ну, ты уж реши, что тебе обойдется дороже – отдать мне пленки или чтобы все узнали о твоем тайном бизнесе.

Птушко несколько секунд подумал, а потом вдруг выдохнул:

– Ладно. Звони в газету.

– Пленки, – спокойно парировал Ходасевич.

Его противник, не говоря ни слова, сделал пару шагов к своему рабочему столу, открыл ключом сейф. Достал оттуда пять видеокассет. Вернулся к журнальному столу, протянул их Ходасевичу.

– Прошу, – глухо сказал он.

Ходасевич осмотрел корешки видеокассет. На каждом была надпись черными чернилами: «Шоу Т. Складка. Часть 1» – и так далее, вплоть до части пятой.

Птушко протянул Ходасевичу свой мобильник:

– Давай звони. Останавливай тираж.

– …Он, хитрец, – усмехнулся полковник, продолжая рассказ о своих вчерашних приключениях, – дал мне для звонка свой мобильник. Видимо, хотел потом проверить, куда я звоню – в редакцию? Или куда-то еще? Но, слава богу, этот момент мы проработали с Еленой. Она вчера сидела в своем рабочем кабинете и ждала моего звонка. И я позвонил ей по мобильнику Птушко и сказал: «Сними весь материал с первой полосы».

– Круто.

– Да, не спорю, это было круто.

– А Птушко, когда смотрел полосу, так и не заподозрил подделку? – поинтересовалась Татьяна.

– Нет.

– Значит, он не въехал, что вся эта «газетная полоса» изготовлена на принтере, в одном экземпляре?

– Нет. Ты же знаешь, люди моего поколения не слишком сильны в компьютерах.

• Предыдущая
• 61/65
• Следующая