Слепое правосудие - Бернхардт Уильям - Страница 24

• Предыдущая
• 24/58
• Следующая

А Кристина опаздывала. Опять!

Команда обвинения состояла из Мольтке и еще двух человек. Все трое казались очень уверенными в себе. Майры среди них не было.

К удивлению Бена, Мольтке неожиданно подошел к его столу:

– Доброе утро, мистер Кинкейд.

– Сукин сын, вы меня подставили!

– Что вы хотите этим сказать?

– Вы ведь пригласили меня на переговоры. А оказалось – заманили в ловушку.

– Моя пресс-конференция продолжалась дольше, чем я предполагал.

– Вы все заранее спланировали, решили набрать за мой счет несколько лишних очков в шестичасовых новостях.

– Мне жаль, что вы так к этому относитесь, молодой человек. Люди имеют право на информацию.

– Профессиональная этика запрещает проведение пресс-конференций и любых заявлений для прессы до предъявления обвинений в убийстве.

– Попытайтесь это объяснить прессе.

– Где Майра?

– Майра? Майра – прекрасная девушка, немного молода, конечно, по подает надежды. Под моим руководством она добьется успеха.

– Мольтке, я требую, чтобы вы прислали Майру.

– Майра будет на заседании в восемь тридцать, во время слушания ходатайства о выпуске подсудимой на поруки. Сейчас же – другое заседание.

– Значит, это заседание будет снова освещаться в прессе?

Поэтому вы и избавились от своей помощницы – чтобы одному купаться в лучах славы?

– Если хочешь чего-нибудь добиться в этой жизни, научись извлекать выгоду из всех возможных ситуаций. Уверен, что с годами вы это поймете.

– Послушайте, Мольтке, нам нельзя так долго говорить.

Журналисты могут подумать, что вы предлагаете мне сделку.

– Сын мой, я действительно хочу вам ее предложить. – С этими словами он обнял Бена за плечи и увлек его в коридор. – Хочу сделать вам предложение, которое и вас и меня избавит от серьезнейших затруднений.

Бен подозрительно на него посмотрел:

– Предлагаете вступить с вами в переговоры о признании вины моей клиентки?

– Нет, сын мой, это не переговоры о признании вины. Попытайся я предложить вам подобную сделку, пресса тотчас бы повесила сушиться мой скелет! Я всего лишь предлагаю вам упростить процессуальную волокиту.

– Упростить?

– Давайте сделаем следующее: вы не будете требовать отклонения предъявленных нами доказательств вины, а я, в свою очередь, избавлю вашу клиентку от необходимости выслушивать неприятные для нее обвинения.

– Не уверен, что понял вас, – сказал Бен.

– Вкратце я имею в виду следующее: если после того, как мы выложим на стол часть наших доказательств, вы потребуете процессуального отвода, тогда мы предъявим все, что имеем против нее. Но зачем нам устраивать спектакль. Соглашайтесь не выдвигать встречного ходатайства, и тогда мы избавим вашу даму от ненужной нервотрепки. Это гуманный подход. Так вы согласны?

– Послушайте, – сказал Бен, снимая со своего плеча его руку. – Не так уж я зелен, как вам кажется.

– Что вы имеете в виду? – отпрянул Мольтке.

– Проваливайте подальше со своим предложением.

– Мне казалось, это было бы гуманно...

– А по-моему, вам кажется, что меня легко надуть. Просто вы не хотите открыть все ваши карты, выложить на стол доказательства ее вины. Отклонить обвинения – моя единственная возможность заглянуть в ваши карты, если учесть, что до сих пор ваши люди отказывались от всякого сотрудничества со мной.

– Я просто пытался оградить вашу клиентку от...

– Я знаю, чего вы добиваетесь, Мольтке. Ваши планы не имеют ничего общего с поисками правды.

Мольтке помрачнел.

– Молодой человек, вы совершаете серьезную ошибку. Обвинение располагает неопровержимыми доказательствами...

– Поживем – увидим. А теперь мне надо просмотреть мои записи, прошу меня извинить.

Мольтке удалился, сокрушенно покачивая головой. Через несколько минут бейлиф открыл дверь и попросил всех встать.

В зал вошел магистрат Гулд, еще сравнительно молодой человек, лет тридцати пяти. Бен прежде с ним не сталкивался. Он был назначен на эту должность месяцев восемь назад. О нем говорили, что он являет собой худший образец судьи: нудный, сварливый, грубый и чрезмерно строгий.

Прежде чем взять в руки папку с делом, Гулд спросил у бейлифа, где обвиняемая.

– Я уверен, она сейчас появится, – сказал Бен.

– Но слушание должно было начаться еще десять минут назад. Она опаздывает.

Бен решил, что лучше не упоминать о том, что его честь тоже изволил опоздать.

– Сэр, я уверен, и раньше случалось, что участники слушания опаздывали.

– Да, верно. Вчера обвиняемый опоздал на десять минут на слушание о его заключении под стражу.

– Ну, вот видите.

– Я отклонил его ходатайство о выплате залога и применил санкции в отношении его адвоката.

Бен нервно повел шеей и поправил галстук. Внезапно Гулд наклонился над столом и громко произнес:

– Что это вы надели?

Бен глянул через плечо, затем осмотрел свой пиджак, брюки...

– Кто – я? – спросил он наконец.

– Конечно вы.

Что случилось? Рубашка, туфли, "молния" на брюках?.. Бен не понимал, в чем, собственно, дело.

– Я говорю о вашем галстуке, адвокат, – пояснил Гулд. – Он что... розовый?

Бен посмотрел на свой галстук.

– Да, сэр, розовый. В голубую полоску...

– Адвокат, это же заседание суда, а не дискотека.

– Разумеется, ваша честь.

– Видимо, для вас столь неуважительное отношение к судье в порядке вещей?

– Что вы, сэр!

– Я не хочу, чтобы вы в дальнейшем появлялись в этом галстуке в зале заседаний. Вы меня поняли?

– Но этот галстук мне подарила моя мама...

Гулд указал пальцем в сторону Бена:

– Вы... – Он запнулся, отыскивая в отдаленном уголке своего мозга нужные слова. – Это ведь вы заявили о невиновности вашей подзащитной. – Судья принялся перелистывать лежавшие перед ним бумаги.

– Да, ваша честь. Это наше ходатайство, поданное до начала судебного разбирательства.

– Оно написано на бумаге требуемого законом формата?

– Да, ваша честь.

– Формат листа восемь на четырнадцать дюймов?

– Полагаю, что так.

– Адвокат, это же заседание федерального суда. В наш суд мы посылаем ходатайства такого рода на листах размером восемь на одиннадцать дюймов!

Извините, ваша честь, должно быть, мой секретарь ошибся.

– Это не оправдание.

– Нет, конечно нет. Я надеюсь, ваша честь, что вы примете наше прошение к рассмотрению, несмотря на то, что мы допустили эту непростительную ошибку...

– Конечно приму. – С этими словами Гулд полез в ящик стола и вытащил оттуда ножницы. Двумя быстрыми движениями он обрезал три лишних дюйма от представленного Беном прошения. – Вот в этом виде его уже может рассматривать суд! Надеюсь, мы не потеряли ничего важного!

– Я тоже надеюсь, сэр.

У Бена возникло ощущение, что он уже проиграл это дело, хотя слушание еще не началось.

Гулд потянулся за судейским молотком.

– Итак, при обстоятельствах, когда отсутствует обвиняемая...

Бен услыхал у себя за спиной какой-то шум. Это была Кристина. Слава Богу!

– Ваша честь, могу я попросить минуту на переговоры с моим клиентом?

Гулд посмотрел на часы:

– Даю минуту.

Бен вышел с Кристиной на галерею.

– Я что-то пропустила? – спросила она.

– Ничего важного. Так где же ты была?

– Утром ко мне заявилась полиция по поводу взлома моей квартиры.

– Обнаружили они хоть что-нибудь?

– Насколько я знаю, ничего. Мне пришлось оставить их в квартире, чтобы побыстрее добраться сюда. С ними был Майк.

– Ну, если с ними Майк, то уверен, что все будет в порядке. Займи свое место за столом защиты.

Кристина направилась к столу. На ней было легкое платье с красным цветастым рисунком и V-образным вырезом и сандалии на высоком каблуке с доходившей до коленей шнуровкой.

– Кристина, я же просил тебя одеться нормально! – прошептал Бен.

– Чем тебе не нравится это платье? – удивленно спросила она. – Ты же сказал мне надеть то, что я надела бы в церковь.

• Предыдущая
• 24/58
• Следующая