Таинственный сад - Бернетт Фрэнсис Ходгсон - Страница 23

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая

— Моя мама умерла, когда я родился, — хмуро проговорил тот. — Папа мне никогда не говорил ничего. Но я все равно знаю, что он меня из-за этого почти ненавидит.

— И сад он тоже ненавидит, потому что она умерла, — тихо сказала Мэри.

— Какой еще сад? — встрепенулся мальчик.

— Да просто сад, — смутилась Мэри. — Твоей маме он очень нравился. А ты что, тут все время живешь? — поспешила она перевести разговор.

— Почти все время, — подтвердил Колин. — Меня несколько раз возили на море, но я тогда носил такую железную штуку, чтоб горб на спине не рос, и на меня из-за этого смотрели. А потом к нам приехал знаменитый доктор из Лондона и сказал, что эти железные штуки — глупости. Он прописал мне побольше бывать на свежем воздухе. Но я свежий воздух терпеть не могу и не буду никогда на него выходить.

— Я раньше тоже свежий воздух терпеть не могла, — призналась Мэри. — А почему ты на меня так странно смотришь?

— Да я опять подумал, что ты мне сейчас просто снишься, — объяснил Колин. — Со мной так бывает: открою глаза и потом долго не верю, что уже перестал спать.

— Мы оба сейчас не спим, — убежденно ответила девочка. — Конечно, тут очень похоже на сказку, — продолжала она, оглядывая темные своды комнаты, и камин, и кровать с балдахином. — И ночь сейчас в самом разгаре. И в доме, кроме нас с тобой, все спят. Но мы-то точно не спим.

— Надеюсь, — капризно проговорил мальчик. — Не хочу, чтобы ты оказалась сном!

— А говоришь, что не любишь, когда на тебя кто-нибудь смотрит, — сказала Мэри. — Может, мне лучше уйти?

— Нет, — решительно запротестовал Колин. — Если ты сейчас уйдешь, значит, это действительно сон. А если ты настоящая, садись вот сюда, поближе, и давай как следует поболтаем.

Мэри поставила свечу на столик возле кровати и опустилась на табуретку, стоявшую у самого изголовья. Ей и самой совсем не хотелось уходить ни от Колина, ни из этой комнаты, почти такой же таинственной, как и сад.

— Расскажешь мне про себя? — спросил мальчик.

— А что тебе интересно больше всего про меня? — решила выяснить Мэри.

Оказалось, что Колину интересно все. И сколько времени она живёт в Мисселтуэйте? И в какой комнате ее тут поселили? И что она делает целыми днями? И любит ли пустошь или ненавидит так же, как он? И где она жила до того, как попала в Йоркшир?

Мэри постаралась как можно обстоятельней ответить на все вопросы. Потом Колин задал другие и, поудобней откинувшись на подушки, снова приготовился слушать. Теперь Мэри рассказывала об Индии и о том, как пересекла океан на большом корабле.

Колин удивлялся тому, что Мэри считала обычным. Зато когда начинал говорить сам, удивлялась Мэри. Одна из сиделок очень рано научила его читать, и он совсем маленьким почерпнул множество самых различных сведений из книг. И еще — он любил разглядывать в книгах картинки. С отцом он общался редко, зато тот старался развлекать его самыми изысканными подарками. Впрочем, Колина эти подарки, похоже, ничуть не радовали.

— Я привык, что все доставляют мне одни удовольствия, — со скукой объяснял он Мэри. — Врачи говорят, что, когда я сержусь, мне становится хуже. Никто здесь, по-моему, не верит, что я доживу до взрослого возраста.

Колин сказал это без малейшего сожаления или грусти, будто давно свыкся с мыслью о смерти.

— Видишь, во мне нет ничего интересного, — махнул он рукой. — Лучше ты расскажи еще что-нибудь. Мне так нравится тебя слушать!

Он опять прикрыл глаза. Как только Мэри начала говорить, на лице его воцарилось столь безмятежное выражение, что ей показалось, будто он задремал. Но стоило ей замолчать, как Колин немедленно задал новый вопрос, и она поняла, что он очень внимательно ее слушает.

— А лет тебе сколько? — полюбопытствовал наконец он.

— Десять, — отвечала она. И, совершенно забывшись, добавила: — Как и тебе.

— Откуда ты знаешь? — подпрыгнул он на постели.

— Потому что, когда ты родился, здесь заперли один сад, а ключ от него закопали. И это случилось как раз десять лет назад, — растолковала девочка.

Колин никогда не слышал этой истории.

— Какой еще сад заперли? — приподнявшись на локте, начал допытываться он. — Зачем заперли? И кто это сделал?

— Твой папа, — ответила Мэри. — Это тот самый сад, который он ненавидит. Он запер дверь, а ключ зарыл в землю. И сад уже десять лет стоит запертый.

Тут Мэри взглянула на Колина и спохватилась. Глаза у мальчика горели. История покинутого сада произвела на него столь же сильное впечатление, как и на Мэри, когда она впервые ее услышала. Он принялся задавать все новые вопросы. Мэри пробовала перевести разговор, но ей это не удавалось, и наконец она поняла, что Колин не успокоится, пока не проникнет в сад.

— Значит, ты думаешь, что слугам запрещено говорить? — переспросил он. — Не страшно. На мои вопросы тут обязаны все отвечать. Они же знают, что если я все-таки сумею поправиться, то стану тут после папы хозяином. И я заставлю их рассказать, где находится сад. А потом пусть откроют дверь и отвезут меня туда в кресле. Я им объявлю, что буду там дышать свежим воздухом.

Мэри испуганно слушала Колина. Если он поступит так, как задумал, тайне придет конец, а Дикен и подавно никогда не сможет прийти туда. Надо было срочно что-то предпринимать.

Мэри и в голову не пришло бы сравнивать Колина с собою прежней. Между тем характеры их были похожи. Он относился к слугам совершенно так же, как Мэри, пока жила в Индии. И так же, как когда-то она, полагал, что весь мир обязан ему потакать. Но Мэри теперь изменилась, и избалованность Колина ее возмущала. Правда, она тут же пристыдила себя: Колин ведь был очень болен!

Мэри снова подумала с удивлением, как спокойно говорит он о скорой смерти.

— Ты что же, правда считаешь, что не доживешь до того, как вырастешь? — спросила она.

— Думаю, не доживу, — отозвался он с тем же равнодушием, что и прежде. — С тех пор как я родился, взрослые, по-моему, только и твердят, как я болен и как мало мне жить осталось, — невесело усмехнулся Колин. — Сперва они думали, что я еще слишком мал и не понимаю, и говорили все прямо при мне. Теперь они от меня скрывают, но я-то чувствую, что у них на уме. Меня лечит папин кузен. Он очень бедный. Если я умру, ему после папы достанется весь Мисселтуэйт. А если я выживу? — выразительно взглянул он на девочку. — Какой кузену от этого толк?

— Не знаю, — пожала плечами Мэри. — А самому-то тебе разве хочется умереть?

— Нет, — буркнул мальчик. — Но лучше уже это бы поскорее случилось, чем все время лежать и думать. Когда слишком много представляешь, что скоро тебя не будет, очень хочется плакать. Вот я и не выдерживаю иногда, — честно признался он.

— Ясно, — кивнула Мэри. — Я ведь уже в третий раз слышу, как ты тут плачешь.

— Не надо больше об этом, а? — взмолился Колин. — Расскажи мне еще про сад. Неужели тебе самой не хочется посмотреть на него?

— В общем-то хочется, — уклончиво отвечала девочка.

— Мне тоже, — продолжал Колин, и в голосе его снова послышалось упрямство. — Раньше мне никогда ничего не хотелось видеть. Но этот сад я увидеть хочу. И увижу! Я им велю вырыть ключ, открыть дверь и буду сидеть там целыми днями.

Колин разволновался, и глаза его теперь стали еще больше прежнего.

— Я их заставлю меня туда отвезти, и ты пойдешь со мной вместе, — решительно заявил он.

Мэри до боли сцепила руки. Ей надо сейчас же, немедленно что-то придумать. Иначе все-все погибнет. И тайна, и их дружба с Дикеном, и, может быть, даже Робин.

— Не надо! Не надо! Не надо! — в отчаянии закричала она.

— Что? — уставился на нее Колин так, словно она помешалась. — Я не пойму, ты хочешь или не хочешь увидеть сад?

— Я хочу, хочу, — начала всхлипывать Мэри. — Но надо все сделать совсем не так. Если ты заставишь их открыть дверь и привести тебя, этот сад перестанет быть Таинственным. И уже никогда им не будет!

— Таинственным? — похоже, заколебался мальчик. — Ну-ка объясни мне получше.

• Предыдущая
• 23/54
• Следующая