Таинственный сад - Бернетт Фрэнсис Ходгсон - Страница 22

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая

— А мне показалось, он вообще хороший и добрый, — задумчиво произнесла Мэри. — Только глаза у него очень грустные, и лоб он все время морщит.

Тут Мэри вспомнила, что Дикен собирался еще поработать в Таинственном саду. Вдруг он и сейчас там? Опрометью кинувшись вниз, она пробежала огороды и минуту спустя уже стояла за дверью, скрытой густым плющом. Но Дикена в саду не было. Только Робин, усевшись на штамбовую розу, внимательно наблюдал за девочкой. Садовые инструменты были сложены аккуратно под деревом. А на розе, которая росла рядом, белел квадратик бумаги. Мэри подошла ближе. Бумажка, наколотая на шип, оказалась обрывком письма, которое они с Мартой послали Дикену. Взяв его, девочка нашла на обратной стороне рисунок птицы в гнезде, а под ним — надпись печатными буквами:

«Я ВЕРНУС».

За ужином Мэри показала записку Дикена Марте.

— Ух! Я и не думала, что он так рисовать у нас может! — восхищенно проговорила та. — Это ведь дрозд в гнезде, ты поняла, мисс Мэри? И вышел он у Дикена даже похожее, чем настоящий.

Мэри в ответ улыбнулась. Она только теперь поняла, какой смысл вкладывал Дикен в рисунок. Дроздом была как бы Мэри, а гнездо — ее Таинственный сад. Дикен еще раз заверял ее, что не проболтается. Такого чудесного мальчика Мэри и впрямь никогда не видала. Тем радостнее было ей теперь сознавать, что Дикен — не видение из какой-нибудь сказки, а настоящий живой человек, и, наверное, завтра они вновь повстречаются в Таинственном саду. Она думала об этом весь ужин, и весь остаток вечера, и в постели, пока не заснула. Ночью ее разбудил шум дождя. Погода в Йоркшире капризна. А уж когда дело идет к весне, и вовсе нельзя предсказать, какую шутку она с вами выкинет. В каминах и трубах выл на разные голоса ветер, и дождь стучался тяжелыми каплями в окна. Мэри села на постели. Настроение у нее испортилось.

— Этот дождь еще хуже «наоборот», чем я была в Индии, — тихо проворчала она. — Я знаю, он нарочно, нарочно пошел, чтобы нельзя было работать в саду.

Растравив себя таким образом еще больше, она с самым несчастным видом откинулась на подушку. Не строй она радужных планов на ближайшее утро, монотонный стук капель, скорее всего, ее убаюкал бы лучше любой колыбельной. Но сейчас звук дождя приводил ее просто в отчаяние. Она лежала без сна и думала, думала, как было бы хорошо, если бы этот противный ливень все-таки к утру прекратился, потому что ничего нет противнее, когда все так стучит и воет, словно кто-нибудь заблудился в пустоши и плачет от страха.

Так она пролежала без сна, ворочаясь с боку на бок, около часа. Потом послышался новый звук. Мэри от удивления снова села в постели.

— Это не ветер, — прислушавшись, сказала она. — Это опять кто-то плачет, и, по-моему, голос такой же, как и тогда.

Ветер, гулявший всю эту ночь но бесчисленным коридорам дома, чуть приоткрыл дверь в комнату Мэри. Послушав еще немного, она пришла к выводу, что плач доносится все оттуда же. Тут явно крылась какая-то новая тайна. Может быть, даже это было не менее важно, чем Таинственный сад, и Мэри решила, что сегодня просто обязана наконец разобраться.

Она свесила босые ноги на коврик и нащупала тапочки. Рядом с кроватью стояла свеча. Мэри зажгла ее и, взяв в руки, тихонько вышла из комнаты. Будь Мэри в более ровном расположении духа, темнота коридора наверняка загнала бы ее обратно в кровать. Но разбушевавшаяся погода настроила девочку на воинственный лад, и она сейчас мало чего боялась. «Главное, все еще спят, и никто не будет меня останавливать, — решила она. — Даже если миссис Мэдлок проснется, мне все равно наплевать!»

Одного только воспоминания, как волокла ее миссис Мэдлок обратно в комнату, оказалось достаточно, и решимости у Мэри еще прибавилось. К тому же она хорошо запомнила путь до короткого коридора с дверью, завешенной гобеленом. Свеча тускло мерцала, и Мэри приходилось изо всех сил напрягать глаза, чтобы не проскочить мимо нужного поворота. Сердце ее от волнения громко стучало, и эхо этого стука, казалось, разносится по всему огромному дому мистера Крейвена. Плач по-прежнему слышался вдалеке. Мэри шла на его звук. То и дело она останавливалась. Надо ли тут повернуть? Нет, в следующий раз. А теперь — налево. Правильно: вот две широкие ступени. Она поднималась по ним в прошлый раз. Теперь снова направо… И, наконец, она увидела гобелен, за которым скрывалась дверь.

Осторожно открыв ее, Мэри вошла и очутилась в еще одном коридоре. Плач сразу зазвучал гораздо отчетливей. Он раздавался из-за стены слева. Несколькими ярдами дальше была дверь. В щели между нею и полом мерцал свет. Мэри решительно толкнула ее. За ней простиралась огромная комната, обставленная красивой старинной мебелью. В большом камине тлели угли. Неподалеку горел ночник. Он выхватывал из тьмы резную кровать с балдахином, на которой горько плакал какой-то мальчик.

Мэри остолбенела. На какое-то мгновение ей почудилось, что она видит все это во сне. Тогда она коснулась пальцем свечи. Ей стало больно, и она поняла, что не спит.

Лицо у мальчика было худым и бледным, из-за чего серые глаза, обрамленные густыми ресницами, казались неправдоподобно большими. Волосы, тоже густые и вьющиеся, прядями ниспадали на лоб.

Постояв еще чуть-чуть у порога, Мэри решила подойти ближе. Мальчик заметил свет и изумленно уставился на нее.

— Ты что, привидение? — прошептал он с испугом.

— Нет, — столь же испуганно отозвалась девочка. — А ты?

Какое-то мгновение они молча изучали друг друга.

— Я тоже не привидение, — первым нарушил молчание мальчик. — Я — Колин.

— Колин? — пробормотала девочка.

— Колин, — подтвердил тот. — Меня зовут Колин Крейвен. А тебя как?

— Мэри Леннокс. Мистер Крейвен — мой дядя.

— А мне он отец, — объяснил мальчик.

— Отец? — широко разинула рот Мэри. — И мне ни разу никто не сказал, что у дяди есть сын!

— Ну-ка подойди ближе! — велел Колин.

Мэри повиновалась. Колин вытянул руку и дотронулся до девочки.

— Вроде действительно настоящая, — проговорил он так, словно до конца еще не был в этом уверен.

— Ну, конечно, я — настоящая, неужели не видишь? — тут же отозвалась Мэри.

— Да в общем-то вижу, — ответил Колин, — но мне почти такие же настоящие часто снятся. А потом откроешь глаза — и снова один.

— Вот, — протянула ему Мэри край своего шерстяного халата. — Такого ты во сне не почувствуешь. А если и сейчас не верится, можешь меня ущипнуть за руку. Но вообще-то я тоже сначала подумала про тебя, что ты — сон.

— А взялась ты откуда? — спросил мальчик.

— Из своей комнаты, — тут же начала объяснять Мэри. — Ветер сегодня совсем не давал мне спать. А потом я услышала плач и пошла посмотреть, что случилось. Ты почему плакал, Колин?

— Я тоже не мог заснуть, и голова разболелась, — пожаловался тот. — Ну-ка повтори еще раз твое имя.

— Мэри Леннокс. Неужели тебе никто не рассказывал, что я теперь тут живу?

— Нет, — покачал головой Колин. — Наверное, они не решились.

— Как так? — не поняла Мэри.

— Они, наверное, боялись. Я не люблю, чтобы незнакомые на меня глядели, а потом обсуждали.

— Но почему ты не любишь? — совсем запуталась Мэри.

— Потому что мне вечно плохо, и я вечно валяюсь в постели, — угрюмо изрек Колин. — Мой папа тоже считает, что нечего на меня глазеть. И слугам он запретил обо мне разговаривать. Мы с папой боимся, как бы я тоже не вырос горбатым, если, конечно, выживу. Но, скорее всего, я вообще не выживу.

— Ну и дом! — воскликнула Мэри. — Ничего тут понять не могу! Все тут какое-то тайное. И комнаты заперты. И сады. Выходит, и тебя тоже заперли, а?

— Нет, — отвечал мальчик. — Я сам не хочу никуда выходить. Это меня утомляет.

— А папа тебя приходит сюда навещать?

— Иногда приходит. Чаще всего, когда я сплю. Ему не очень-то со мной нравится.

— Почему? — недоуменно поглядела на Колина Мэри.

• Предыдущая
• 22/54
• Следующая