Трепет намерения - Берджесс Энтони - Страница 18

• Предыдущая
• 18/55
• Следующая

— Может быть, согласимся на ничью?—предложил Хильер.—Думаю, мы оба были великолепны.

— А, не выдержали!—воскликнул Теодореску.—Сдаетесь?

— Почему же не выдержал? Просто я считаю, что было бы разумнее внять только что сделанному нам страшному предостережению.

Врач в парадном кителе, принятом на торговых судах, громко требовал, чтобы его пропустили к столику.

— Предлагаю продолжать,—сказал Теодореску и подозвал старшего стюарда.—Привезите столик с холодными десертами.

— Сэр, джентльмену очень плохо. Не могли бы вы немного подождать?

— Глупости. Тут вам не госпиталь.

Между тем основания для такого сравнения, несомненно, имелись. В зале появились два санитара с носилками. В то время как жутко хрипящего мистера Уолтерса укладывали на носилки, стюард-гоанец вкатил столик с холодными десертами. Миссис Уолтерс рыдала. Дети куда-то исчезли. Санитары, окруженные толпой, вынесли мистера Уолтерса из зала. Вскоре в нем не осталось никого, кроме Хильера и Теодореску.

— Шербет «Арлекин»?—предложил Теодореску.

— Шербет «Арлекин»,—согласился Хильер. Они наполнили тарелки друг другу.

— И, если не возражаете против белого вина, «Бланкет де Лиму»,—сказал Теодореску.

— С удовольствием.

С кислыми физиономиями они приступили к сладкому. Персиковый мусс с малиновым сиропом. Кольцо со сливками «Шантийи» с фруктовой подливкой. Груши «Элен» в холодном шоколадном соусе. Холодный пудинг «Гран Марнье». Клубничное желе. Засахаренные каштаны.

— Послушайте,—задыхаясь, проговорил Хильер,—мне это перестает нравиться.

— Правда, мистер Джаггер? А что же в таком случае вам нравится?

— У меня во рту пожар.

— Потушите его пирогом с нектаринами,

— Боюсь, меня сейчас вырвет.

— Нет уж, так мы не договаривались. Это против правил.

— Кто это, интересно, установил такие правила?

— Я.

Теодореску наполнил бокал Хильера холодным пенистым «Бланкет де Лиму». Отпив, Хильер почувствовал себя лучше. Он заставил себя съесть шоколадно-ромовый десерт со взбитыми сливками и ликером «Калуа». Затем заглотил апельсиновый мармелад по-баварски, пропитанный ликером «Куантро».

— Как насчет яблочного пирога по-нормандски с бокалом кальвадоса?—спросил Теодореску.

Но перед глазами Хильера встала апокалипсическая картина собственных внутренностей: осклизлое мясное хлёбово, лениво текущие по трубам сливки, ароматные ликеры, готовые в любой момент самовоспламениться, винное внутреннее море, прокисшее и пенящееся. Этого хватило бы на день жителям целого индийского городка. Вот он, Запад, от которого бежал Роупер.

— Сдаюсь,—с трудом проговорил Хильер.—Вы победили.

— С вас тысяча фунтов. Я хотел бы их получить до того, как мы прибудем в Ярылык. Нет, возможно, я покину корабль еще раньше. Так что потрудитесь заплатить не позже завтрашнего полудня.

— Но Ярылык — это ближайший порт. Вы не сможете покинуть корабль раньше.

— Разве вам не известно о существовании вертолетов? Всё зависит от того, получу ли я одну важную телеграмму.

— Я могу хоть сейчас выписать вам чек.

— Не сомневаюсь, что вы можете выписать чек. Но я хочу получить наличными.

— У меня нет наличных. По крайней мере, в таком количестве.

— В корабельной кассе достаточно денег. Уверен, что у вас имеются дорожные чеки или аккредитивы. Так что извольте заплатить наличными.

Он зажег сигару с такой невозмутимостью, словно съел на обед пару яиц всмятку, и ни крошки больше. Затем уверенной походкой направился к выходу. Хильер бросился на палубу, на бегу стукнувшись о Теодореску. Нет лучшего рвотного, чем океан!

— Как самочувствие вашего мужа?—спросил Хильер.

Голос у него был немного виноватым, поскольку Хильер считал, что в сердечном приступе мистера Уолтерса есть доля и его вины: он с видимым удовольствием обжирался, вместо того чтобы (по крайней мере, после филе-миньона) встать и произнести античревоугодную проповедь на манер отца Берна. Он-то надеялся заработать тысячу фунтов, которая перед выходом в отставку казалась совсем не лишней. Теперь же придется самому платить эту сумму, и непонятно было, где ее взять. Деньги, хоть и с небольшой отсрочкой, востребованы. Тем не менее, профессиональная интуиция подсказывала Хильеру, что, возможно, все еще обойдется. Первым делом следовало побольше разузнать о Теодореску. Для этого он и примостился сейчас здесь, возле открытой танцплощадки, у незамысловатой, но изящной металлической стойки бара, заказав себе шампанское «Кордон блё» со льдом и мятным ликером. Он поджидал мисс Деви. В любом случае—даже если не рассматривать мисс Деви как источник информации—Хильер считал встречу с ней необходимым атрибутом роскошной летней адриатической ночи с дорогостоящим лунным и звездным шоу, поставленным специально для танцующих толстосумов и их дам. Будь его золя, он, возможно, предпочел бы мисс Уолтерс, но не учитывать состояния ее отца просто неприлично.

Между тем миссис Уолтерс была выше подобных сантиментов и, несмотря на то, что муж ее хрипел сейчас в лазарете, опрокидывала одну за другой двойные порции виски с содовой. Хильер наконец-то смог хорошенько рассмотреть миссис Уолтерс, в особенности (проявляя постыдную заинтересованность) высокий разрез ее прямого платья цвета ночной синевы и плечи, укутанные в тонкий прозрачный темно-голубой шарф; волосы не представляли собой ничего особенного, лицо по форме напоминало сердце, глаза—видимо, по причине врожденной хитрости их обладательницы—все время щурились. Он взглянул на уши: мочки практически отсутствовали, впрочем, серьги тоже. Ей можно было дать от силы лет тридцать восемь.

— Сам виноват,—сказала она необычайно густым контральто.—Это уже третий приступ. Сколько раз я его предупреждала, но он твердит свое: «Хочу наслаждаться жизнью». Донаслаждался.

— Если бы жизнь была устроена справедливо, то ее наслаждения доставались бы не обеспеченной старости, а беспечной юности,—глубокомысленно изрек Хильер.

— Смеетесь, что ли!—воскликнула миссис Уолтерс, и Хильер отметил про себя, что собеседница, по-видимому, довольно вульгарна.—Он утверждает, что в детстве ничего, кроме хлеба с джемом, не видал. И чай пил из жестяной кружки. Зато сколько у него хлеба сейчас благодаря всем этим пекарням! А детки его—поверит ли?—ни разу не пробовали хлеба. Он не хочет видеть хлеб у себя дома.

Говоря с Хильером, она все время рассеянно посматривала как бы поверх него, словно поджидая кого-то.

— Но все-таки как он себя чувствует?—снова спросил Хильер.

— Выкарабкается,—равнодушно бросила миссис Уолтерс.—Они его там чем-то колют.

Вдруг она очаровательно зарделась и чуть заметно шевельнула бедрами; к ней направлялся смазливый—словно с обложки модного журнала—мужчина, но Хильер явственно почувствовал, что, несмотря на зеленый смокинг, напомаженные волосы, гигиеническую пудру, одеколон, лосьон после бритья и дезодорирующий аромат, источаемый подмышками, от него попахивало кулинарным жиром. И этот вульгарен! Недурная парочка.

Хильер взял коктейль и, не вынимая другой руки из кармана, отошел от стойки. Хорошо еще, что мысль о кулинарном жире не вызвала у него рвоты. Что касается чудовищного обеда, то он уже поделился большей его частью с морем, отыскав для этого укромный уголок возле спасательных шлюпок. Из утробы изверглось нечто совершенно пресное—перемешанные лакомства уничтожили вкус друг друга. Чувствовал он себя прекрасно, признаков голода пока не было. Добродушно взглянув на танцующих, которые, словно подростки, ритмично трясли головой и крутили бедрами, Хильер с радостью увидел среди них мисс Деви, танцевавшую с кем-то из корабельной прислуги. Отлично. Он пригласит ее на следующий танец. Хильер надеялся, что это будет танец, достойный джентльмена, то есть позволяющий крепко прижать к себе тело партнерши. Современная молодежь, которая могла бы удовлетворять под музыку свои сексуальные потребности, оказалась совершенно нетребовательной. Танцы для них—всего лишь форма самолюбования. Да и ведут они себя, как гермафродиты. Возможно, это первый шаг на долгом эволюционном пути к превращению человека в червя. Хильер представил себе человекообразного червя и брезгливо поежился. Нет уж, пока половые различия не исчезли, надо этим чаще пользоваться! (Сколько раз я его предупреждала, но он твердит свое: «Хочу наслаждаться жизнью».) Миссис Уолтерс со своим красавчиком уже куда-то убежала. Может быть, за спасательные шлюпки? Почему, интересно, они действуют возбуждающе? Наверное, как-то связано с опасностью. Адам и Ева на надувном плоту.

• Предыдущая
• 18/55
• Следующая