Твой враг во тьме - Арсеньева Елена - Страница 24
- Предыдущая
- 24/103
- Следующая
– Нет, – откровенно призналась девушка и хихикнула. – Сообщение принято.
В трубке послышались гудки.
Лёля, стиснув зубы, с ненавистью посмотрела на свое отражение в китайском лакированном подносе, висевшем около холодильника. Она была в таком взвинченном состоянии, что сейчас все причиняло боль, и если не ранило, то чувствительно царапало. Да, не только эта девица знать не знала имени «Лёля»! Уж сколько раз в жизни она слышала это насмешливое уточнение: «Ляля? Люля?» Да и от Дмитрия тогда, на стене… Ну разве Лёля виновата, что мама в юные годы раз и навсегда пленилась фильмом «Добровольцы», где была такая черноглазая обаяшка Лёлька? Спасибо хоть в метрике записала красивое высокомерное имя «Ольга». Все-таки мама поняла, что Лёля Викторовна звучит по-идиотски. И вот вам результат: Ляля! Люля! Ай лю-ли, люля-кебаб…
Настроение испортилось, но Лёля все-таки заставила себя действовать. Она приготовила романтический ужин с салатом из крабовых палочек и кальмарами под майонезом, накрыла стол в большой комнате, поставила свечи и бутылку вкуснейшей дынной водки. Дмитрий, строго говоря, не пьет, а ей уже, наверное, нельзя, но ведь «Ледяная водка» – это не столько выпивка, сколько удовольствие. Подумаешь, двадцать четыре градуса!
Мысль о том, что ей чего-то «нельзя» из-за ребенка, не только исправила настроение, но и привела Лёлю в состояние тихой радости. Сразу же завертелись в голове всякие такие умилительные картины… а вообразив, как научная мама будет рассказывать внуку (а может, все-таки внучке?) мифы славянского язычества, Лёля просто-таки прослезилась от умиления. Нет, пусть будет сын, пусть опытная медсестра окажется права. Для мужчин почему-то много значит, если у них первым рождается сын. Вот придет Дмитрий к этим своим спасателям, скажет: «Мужики, моя ненаглядная Лёлька сына родила!..»
Подобной чепухой была занята Лёлина голова весь остаток дня, до восьми часов, когда, нарядившись, накрасившись, она оглядела сверкающую чистотой квартиру и глубоко вздохнула: сейчас, сейчас, сейчас он придет!
…Спустя час Лёля, нахмурившись, позвонила на базу АСО оперативному дежурному.
– Только что все уехали, – был ответ. – Вернулись с аварии на шоссе, сгрузили снаряжение и разъехались по домам.
От сердца отлегло. Понятно, почему он опять не позвонил, не предупредил. Вот сейчас, сейчас, сейчас раздастся звонок: или телефонный, или в дверь. Скорее всего Дмитрий появится не заезжая домой – усталый, сонный… на миг мелькнуло острое огорчение, что ему будет, пожалуй, не до романтического ужина, но тотчас Лёля улыбнулась: да у них теперь таких ужинов будет несчетное количество! Хоть всю жизнь ежевечерне возжигай свечи и готовь кальмары под майонезом!
Однако время шло, а в дверь никто не звонил. Лёля сидела на диване, теребя кружево длинной бирюзовой блузы, которую купила сегодня – нарочно, чтобы выглядеть неотразимой, – и, как адвокат перед лицом суровых присяжных, с самого начала настроенных на вынесение смертного приговора, изобретала все новые и новые доводы в пользу своего подзащитного: поехал домой переодеться, но транспорт ходит плохо, дождь, поздно, ни такси, ни «чайника»; Дмитрий начал гладить парадную рубашку, но прожег ее утюгом, а больше нечего надеть; в ванной намылил голову, а в эту минуту отключили воду; он звонил Лёле, но к ее телефону подключились какие-то паразиты, номер был беспрерывно занят, Дмитрий обиделся и решил не приходить…
Присяжные зевнули и сочли, что речь адвоката затянулась. Пора выносить приговор!
Лёля метнулась к телефону и порывисто набрала номер. Черт, почему она так долго колебалась, прежде чем сама решилась ему позвонить? Дмитрий, правда, просил этого не делать – разве только в самом экстренном случае. У него были какие-то сложные отношения с квартирной хозяйкой. Ничего, переживет. Сейчас как раз такой случай!
Гудок… другой, третий… пятый и шестой. Никого нет дома, что ли?
Наконец-то!
– Але? – сонный, недовольный женский голос.
– Ради бога, извините, – забормотала Лёля, вытирая слезы, которые терпели-терпели, да вдруг, в самый неподходящий момент, хлынули ручьем. – Пожалуйста, простите, я понимаю, сейчас ужасно поздно, но не смогли бы вы позвать к телефону Дмитрия? Это очень важно!
– Дмитрия? – переспросила женщина, и Лёля просто-таки физически ощутила, как в ее приглушенном голосе растаяли остатки сонливости: он стал жестким, настороженным. – Ну, вообще-то он уже спит… – На секунду отвернулась от трубки, голос зазвучал еще глуше. – Да, крепко спит. Я могу его разбудить, конечно, если что-то очень срочное. До утра нельзя подождать? Он такой усталый пришел сегодня…
Лёля прикусила губу. Бог ты мой, что за чушь вдруг полезла в голову… Как не стыдно! Но почему, почему эта тетка говорит, понизив голос, словно боится разбудить лежащего рядом человека? И… кто этот человек?
– Хорошо, – выговорила она похолодевшими губами. – Я подожду до утра.
– Ой, подождите! – шепотом вскричала женщина. – А что передать, кто звонил? Кстати, вы не Лёля?
– Лёля, – выдохнула она с внезапно ожившей надеждой. – Да, это я.
– Ах это вы-ы, – насмешливо протянула женщина. – Ну, вот что, Лё-ля: Дмитрий просил передать вам – вам персонально, – чтобы вы этот номер забыли. Понятно? За-бы-ли! И никогда не звоните ему сюда больше, никогда!
Через некоторое время до Лёлиного сознания дошел какой-то истерический писк. Похоже было, что она сжимает в руках живое существо, пытаясь открутить ему голову, а существо отчаянно стонет.
Глянула вниз. Да это в трубке пищат короткие гудки, трубку-то она так и не положила!
Лёля прерывисто вздохнула, нажала на рычаг и, дождавшись нормального гудка, набрала номер. Но не тот, по которому только что звонила.
– «Радуга-Поиск», – раздалось после долгого ожидания.
– Для абонента 2929, – сказала Лёля, с трудом шевеля губами.
– Громче, вас не слышно! – послышалось раздраженное.
Ах громче?!
– Для абонента 2929! – прокричала Лёля и отчеканила: – Забудь мой телефон! Лёля!
И бросила трубку, не дожидаясь, пока телефонистка переспросит, как ее зовут.
Лёля вошла в комнату, бездумно глядя на трепет свечных огонечков. Маслянисто поблескивал майонез на салатах. Включила люстру и задула свечи. Дым показался слишком едким, каким-то химическим. И от салатов, оказывается, исходил острый рыбный запах.
Она судорожно сглотнула. Вдруг вспомнила, как варила кальмаров, какими они сначала были мерзко-скользкими, а потом, покипев три минуты (не больше, не то будут жесткими!), побелели и сделались похожими на обезглавленных белых мышей…
Лёля прижала ладонь к губам, едва удержав отвратительную массу, вдруг взметнувшуюся из желудка. Ринулась в туалет, еле-еле успела. Ее рвало отчаянно, страшно, текло даже из носа, Лёля задыхалась, обливалась слезами. Едва успевала высморкаться, глотнуть воздуху – и снова захлебывалась рвотой.
Через какое-то время, показавшееся нескончаемо длинным, смогла разжать руки, вцепившиеся в унитаз, и побрела в ванную, хватаясь за стены. Из зеркала на нее взглянуло незнакомое, землисто-зеленоватое, отекшее лицо, испещренное красными крапинками порвавшихся кровеносных сосудиков, с опухшими, красными глазами.
О господи!.. Не тот ли это астральный антипод, которого ей так и не удалось разглядеть в Светином зеркале?
Лёля устало отвернулась и начала раздеваться. Бирюзовая блузка была вся в пятнах. Кое-как простирнув ее под краном и забросив на веревку, Лёля вползла в ванну. Одной рукой направляла на себя душ, другой чистила зубы. Но даже «Аквафреш» не мог уничтожить привкус желчи во рту, а тугие горячие струи оказались не в силах вымыть из головы мысли, от которых Лёлю било, будто током.
Наконец она закрутила краны, вытерлась. Но стоило войти в комнату и ощутить теплый рыбный дух, как спазмы вновь стиснули желудок. Сглатывая отвратительную слюну, стараясь не дышать, Лёля ринулась к столу, схватила обе вазы с салатами и опустошила их в унитаз. Вымыла посуду, но запах не исчезал.
- Предыдущая
- 24/103
- Следующая
