Час игривых бесов - Арсеньева Елена - Страница 60
- Предыдущая
- 60/80
- Следующая
А с чего бы, скажите на милость, она этим так заинтересовалась, насторожилась Раечка. Небось решила цвет своих выцветших глазенок сменить? Ага, сегодня они у нее серые, а завтра, бах, к своему кавалеру, ну, этому, который часики «Ориент» посеял, придет вся такая черноглазая, такая внезапная, он и рухнет от смеха: совсем, скажет, моя бабуля спятила!
– Карий, вы знаете, – гордо сообщила Валентина, у которой были очень красивые темно-карие глаза. А может быть, она тоже носила линзы?.. – Впрочем, нет, Алена, утверждать не могу. Зеленоглазые девушки просят преимущественно карие линзы или синие. А сероглазые хотят зеленый цвет или голубой.
– А темноглазые?
– Ну, нам сложнее, – с нескрываемым удовольствием покосилась на себя в зеркало Валентина. – С таким цветом, как у меня, например, можно только носить зеленые линзы или совсем уж ненатурального синего цвета, потому что если я захочу что-то светлое, то получится неопределенно-грязный оттенок. Все-таки цвет радужки очень влияет на окончательный результат. Правда, многие девчонки не хотят этого понимать, требуют с пеной у рта именно тот цвет, какой им понравился. Приходится долго примерять, уговаривать их – ну посмотрите, ну это же вам не идет и не может идти! Конечно, иногда цветные линзы способны украсить человека, но в основном природа не ошибается, она подбирает именно то, что человеку нужно, чего он достоин.
Раечка выдохнула, чтобы застегнуть джинсы, и насупилась. Ага, значит, если у нее эти отвратительного песочного цвета глаза, которые она изо всех сил пытается назвать зелеными, то она ничего лучшего не заслуживает? А Алена Дмитриева может незаслуженно сиять и сверкать этими своими огромными глазищами, которые меняются под цвет одежды, так что никаких линз не надо! Честное слово, Раечка сама видела! Когда она в сером, как сейчас, глаза у нее серые, в зеленом – зеленые, а в голубом – голубые. Вот только чернеть не могут, зато краснеть, злорадно подумала Раечка, зато краснеть могут, и еще как!
Она торжествующе натянула на себя свитер с такой ретивостью, что в воротнике даже треснуло что-то. Звук получился поганенький – полное впечатление, будто Раечка украдкой пукнула.
Алена и Валентина, эти две вежливые грымзы, конечно, сделали вид, будто не слышат ничего, хотя, конечно, слышали, слышали, и у Алены очень выразительно дрогнула бровь.
Раечка закусила губу, чтобы не зарыдать, потому что слезы так и прихлынули к глазам. Ну что за стервозная тварь ее судьба, ну почему такую подлянку подстраивает на каждом шагу?! Главное, ведь не станешь оправдываться: ничего такого не было, вы не подумайте?!
Ужас!
Она всегда жалела, что такого маленького роста уродилась, а сейчас захотелось еще пуще уменьшиться, вообще в землю врасти! Согнулась, ссутулилась, скукожилась – кинулась было к выходу, да споткнулась о мусорную корзинку, опрокинула ее – к счастью, пустую, только мандариновые очистки там валялись. Интересно, кто это мандарины лопал в раздевалке шейпинг-зала? Нельзя ведь три часа до, три часа после ничего есть, даже фруктов! Начала подбирать их, и в это время закурлыкал-замурлыкал ее «Samsung». Господи, нет у нее сейчас времени разговоры разговаривать!
Выскочила в гардеробную, сорвала с вешалки куртку, подхватила сапожки – телефон по-прежнему пел-распевал свою назойливую песенку. Дежурная и тренерша уставились на Раечку изумленно: у нее телефон заливается, а она вроде как оглохла.
Глупо, конечно.
Схватила телефон, раздраженно отколупнула ногтем крышечку – и ошеломленно уставилась на дисплей, на котором мелькали разноцветные буковки: «Димка».
Димка?!
– Алло! – закричала она, от волнения не слыша своего голоса. – Димка!!! Миленький! Это ты?!
– Ну да, а кто ж еще? – отозвался любимый голос – грустный-прегрустный. – Приветик, Раисенок! Ты как?
– Куда ты пропал? – Она кричала изо всех сил, но почему-то казалось, что говорит ужасно тихо, что Димка может не расслышать. И еще почему-то казалось, что этот крик – будто прочная веревка: чем громче Раечка орет, тем крепче его привязывает, тем больше надежда, что связь не прервется, что Димка никуда не денется.
– Тише, не кричи так! – донесся до нее голос Димки. – У меня уже в ушах звенит. Я хорошо тебя слышу. А ты? Или мне перезвонить?
– Нет, нет! – Раечка с трудом заставила себя сбавить децибелы. – Нет, не отключайся! Все в порядке со связью, все отлично! Я слушаю, я слушаю, я хорошо тебя слышу! Куда ты пропал? Ты не заболел? У тебя все в порядке?
– Да тут возникли небольшие проблемы... – уныло отозвался Дима. – Ну, с этим челом проблемы, у которого сама знаешь что. Он не хочет никаких встреч, он только через меня хочет действовать, понимаешь? Все-таки этот груз ему не так просто достался, ты понимаешь, о чем я говорю?
– Да, конечно, – выпалила Раечка, которая ничегошеньки не понимала, но лучше бы язык себе откусила, чем призналась в этом. – Ну и что?
– Ну и то, – буркнул Димка. – Ну и то, что не хочет он с твоим отцом встречаться, вот что. А как в этой ситуации поступить, я не знаю. Конечно, твой отец мне по-прежнему не доверяет: я, получается, с печки упал, идиот какой-то, а вдруг я с этими деньгами сбегу! С другой стороны, тот мужик тоже не собирается товар отдавать без гарантий. Короче, я уже жалею, что с твоей семьей связался. Главное, пробник на тебя истратил, мне теперь новых покупателей найти будет трудно.
Образ длинноногой девицы с талией, которой не нужен никакой шейпинг, навалился на Раечку, как медведь-шатун наваливается на праздного туриста в зимнем лесу.
– Не надо! – закричала она с прежними децибелами. – Не надо никого искать! Ты скажи, что можно сделать? Может быть, твоему знакомому написать гарантийное письмо? Ну, от отца?
– Райка, ну чего ты несешь? – грубо прервал Дима. – Тот чел, ну, мой знакомый, боится за свою безопасность, понимаешь? Он говорит, придет на встречу с этим челом, ну, с твоим отцом, а тот явится со своими секьюрити – они его пришьют и товар заберут, и денег ему никаких уже не надо будет.
– Мой отец так не может поступить, – заявила Раечка, однако сама не услышала в своем голосе переизбытка уверенности.
– Да я и не говорю, что может, – ответил Димка, и в его голосе уверенности прозвучало еще меньше. – Но мой знакомый боится...
– Ну и что же делать? Что делать?! – воскликнула Раечка. – Мой отец боится, твой знакомый боится – а дело не двигается.
– Вот именно, – грустно отозвался Димка. – Правда, тут есть один вариант. К примеру, я привожу груз, а твой отец – деньги. Но не все, а половину или, чтоб ему было спокойней, третью часть, что ли. Мы совершаем обмен ценностями, твой отец проверяет продукт, потом мы снова встречаемся и производим аналогичные действия с оставшимся товаром. Но главное, что мой знакомый не хочет ни с кем дела иметь, кроме меня, он просто опасается за свою безопасность. Ты это можешь Альфреду Ахатовичу сказать, а, Раисенок? И не просто сказать, а убедить его в этом?
– Ну, я постараюсь, – еще более неуверенно, чем раньше, промолвила Раечка. – А может, ты лучше сам ему позвонишь?
– Начни ты, хорошо? – сконфуженно попросил Димка. – Мне ужасно стыдно, я ему, наверное, каким-то обманщиком или аферистом кажусь. Но я ж не виноват, что тот чел уперся рогом – и ни в какую! Думаю, твой отец мягче к этой проблеме отнесется, если ты его поуговариваешь, а не я. Ну а уж если он упрется, тогда я позвоню, ладно? Скажи на всякий случай его номерочек.
Раечка продиктовала номер и услышала писк кнопок мобильного телефона: Димка записывал и фиксировал номер отца. Этот писк почему-то вышиб слезы у нее на глазах: Димка, чудилось, так близко, так близко! А был так далеко, даже неизвестно где!
– Ты где сейчас, а, Дим? – спросила она грустно.
– В институте, – быстро проговорил он. – И, Раисенок, ты извини, но лекция уже начинается, мне нужно бежать. Во сколько ты отца увидишь? Во сколько с ним поговоришь?
– Ну, часа через два, я думаю, – прикинула Раечка.
- Предыдущая
- 60/80
- Следующая
