Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата - Хорев Валерий Николаевич - Страница 50

Резюме: ловко вытравленные полумесяцы и головы в чалмах, равно как и легкая искусственная коррозия, ничего не меняют. Это явный новодел (рис. 149).

Рис. 149

Как бы вы ни относились к пороховому зелью и орудиям для стрельбы, реставрации всех этих мушкетов и пистолей никак не миновать, будь то работа для музеев, частника или возня с собственной коллекцией. Поэтому здесь мы рассмотрим некоторые моменты этого увлекательного занятия.

Еще до второй половины XIX века огнестрельное оружие не отличалось конструктивным разнообразием, а индивидуальные особенности ограничивались типом замка – фитильного, кремневого (колесцового или ударного) либо капсюльного, пристроенного к тому или иному стволу. Именно на замке начиналась и заканчивалась вся механика, потому что заряжание призводилось вручную.

С точки зрения надежности в переменчивом внешнем мире старинное оружие безоговорочно превосходит любой современный образец, поскольку оно самодостаточно. Когда у вас в руках автомат с запасом патронов, вы обладаете огромной силой, но лишь до тех пор, пока эти патроны не кончились. Сколь ни безотказна и точна супервинтовка, она всегда является маленькой вершиной огромной технологической пирамиды, где на производство убийственного выстрела работают множество металлургических, химических и прочих заводов. Прервись цепочка – и вы безоружны, как полинезийский дикарь.

Напротив, человек с кремневым ружьем все может добыть самостоятельно: древесный уголь лежит в кострище, сера бывает самородной, а селитру веками выщелачивали из отходов животноводства в буртах, именуемых «селитрянницами»[27]. Стоит ли удивляться, отчего огнестрельное оружие считалось «нечистым»! В качестве пули для гладкого ствола большого калибра годится любой кусок металла (не только свинца) или даже круглый камешек. Таким образом, человек с фитильным мультуком не зависит от капризов судьбы, чего не скажешь о его собратьях с более совершенными орудиями убийства.

Из оружия, о котором пойдет речь, можно одинаково легко попасть и по крупной, и по мелкой цели, будь она даже на расстоянии, превышающем три метра, потому что тромблон как раз и создавался для гарантированного поражения противника на малых и средних дистанциях в условиях, как принято говорить сегодня, скоротечного огневого контакта и стрессовой ситуации.

Как нетрудно заметить по фото (рис. 150), перед нами короткоствольное ружье большого калибра, рассчитанное на стрельбу дробью и картечью. Чтобы заряд не летел компактно, а на выходе из ствола тотчас рассеивался облаком, обеспечивая стопроцентное попадание, ствол примерно от середины расширяется раструбом. Контингент, для которого предназначалось необычное оружие, – кавалеристы и путешественники. Первые умело совмещали отчаянную рубку саблями и палашами со стрельбой в упор, а вторые лихо оборонялись от бандитов. Для пущего психологического эффекта и усиления поражающих факторов тромблоны почти всегда дополнялись откидным штыком. При этом последний зачастую играл гораздо более зловещую роль в судьбе жертвы: от попадания нескольких дробин в корпус редко кто умирал (если не пробиты сердце, печень и пр.), а вот укол граненым стальным прутом обычно детален.

Рис. 150

С конструктивной точки зрения тромблон прошел короткий эволюционный путь от моделей с бронзовым стволом и ударно-кремневым замком к тому, что стало предметом нашего разговора: стальной дамасковый ствол при капсюльном замке. На этом и развитие, и производство тромблонов завершилось где-то во второй половине XIX века, просуществовав около ста лет. Смертный приговор всему огнестрельному кремневому и капсюльному однозарядному оружию подписали унитарный патрон и стремительный рост числа многозарядных конструкций на его основе, в первую очередь – револьверов.

Экземпляр, попавший на реставрацию, был не просто в хорошем, а в идеальном состоянии, если не считать чуть-чуть оржавленного канала ствола и утраты зацепа защелки для фиксации штыка в откинутом (боевом) положении.

Выброс штыка происходил автоматически под действием пружины, фиксация – посредством защелки, зуб которой заходил в прорезь пенька, посаженного в «ласточкин хвост» на срезе ствола (см. далее). Кстати, злосчастный пенек был утерян не просто так, потому что констукция явно неудачна: при работе штыком нагрузка на мелкую деталь слишком велика, а закреплена она достаточно слабо.

Чтобы откинуть штык, следовало сдвинуть назад ползун фиксатора, расположенный у казенника, рядом с курком – он удерживал клинок за его острие, а возврат производился вручную после нажатия кнопки переднего фиксатора, являющегося частью штыка (рис. 151–154).

Рис. 151

Перед нами классический капсюльный замок, в котором поджог заряда происходил от удара курка по насаженному на «пенек» медному капсюлю с гремучертутным составом внутри. Форс пламени проникал через продольное отверстие в пеньке прямо к заряду. В отличие от сравнительно капризных, а главное – зависимых от погодных условий кремневых замков, капсюльные гарантированно обеспечивали выстрел даже в проливной дождь и туман.

Рис. 152

Рис. 153

Чтобы осколки капсюля не летели в глаза стрелку, курок имел вогнутую ударную поверхность с прорезью вверху для отвода прорвавшихся газов, а также дополнительный отбойник – что-то вроде небольшого козырька (рис. 155, 156).

Рис. 154

Рис. 155

Для насадки капсюля курок оттягивался наполовину, становясь на так называемый предохранительный взвод (полувзвод). Затем, нажав спуск, его возвращали обратно. Конструкция была такова, что курок не давил на капсюль, угрожая случайным выстрелом, а зависал над ним, едва касаясь. «Клюнуть» до конца он мог только при нажатом спусковом крючке. Для выстрела курок взводился максимально назад на боевой взвод.

Рис. 156

Ствол и ложа соединялись в двух местах: шурупом через «хвост» казенника и подствольной чекой – классическая, испытанная конструкция. Как и следовало ожидать, после неполной разборки обнаружилось, что ствол дамасковый, в первозданном, буквально заводском состоянии, с клеймами, атрибутировать которые я предлагаю тем, кому это интересно (рис. 157).