Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата - Хорев Валерий Николаевич - Страница 49

Если говорить о холодном оружии, то здесь часто встречается объединение в одно целое разнородных частей, в чем виновны не только продавцы, но и собиратели. Иному кажется, что без эфеса и ножен клинок – не клинок, и он стремится раздобыть любые, не заботясь, подходят они или нет. А ведь надо учитывать как стилистический, так и исторический фактор. Очень немногие умеют определить ценность и возраст клинка; часто первостепенное значение придается гибкости, хотя качество и пригодность клинка иногда определяет именно негибкость. Мало кто может по форме клинка определить мастера, хотя это исходная точка для выяснения ценности оружия. Поэтому неправильно оценивают возраст клинка и пишут к нему пояснение, вовсе для него не подходящее. Здесь встречаются совершенно чудовищные ошибки.

Что касается ружей, то их чаще всего непрофессионально и неквалифицированно чинят; не обходится опять-таки без нелепых сочетаний старинных и современных деталей. Механизмы, врезаемые в ложи, подделывают очень редко (чем они сложнее, тем реже). Это стоит труда и времени и не окупается.

В ходе своей деятельности автор неоднократно встречал старинные ружья, у которых механизм, врезанный в ложи, либо дополнялся (т. е. «улучшался»), либо делался заново и выдавался за старинный – это были подделки уже в полном смысле слова. Техническое исполнение таких имитаций далеко от старинного. Сегодняшнему фальсификатору не хватает ни времени, ни умения так тонко вырезать детали, чтобы при сборке между ними не оставалось ни малейшего зазора. И он заполняет зазор, возникший из-за небрежности работы, мастикой; при использовании мореного в черный цвет дерева к мастике подмешивают угольную пыль. Если повернуть предмет к свету и посмотреть на матовые края, то у мастики никогда не будет маслянистого блеска дерева, а если ей придать блеск, подмешав графит, то она приобретает серый оттенок. Можно также осмотреть гравировку на деталях из слоновой кости: они чаще всего оказываются покрытыми масляным лаком, из-за чего края приобретают блеск.

Наконец, тем собирателям и любителям, кто не полностью доверяет своим профессиональным знаниям и своему глазу, настоятельно рекомендуем осведомиться о том, какие центры подделки старинных произведений искусства пользуются самой дурной славой. Зная самые подозрительные мастерские, можно квалифицированно расспросить продавца о происхождении вещи. Бывает забавно видеть, как лукавый продавец придумывает самые невероятные аргументы. Тут, как на суде, в ход идут и таинственные незнакомцы, вынужденные продать предмет, высокопоставленные лица, которых называть нельзя, и тонкие намеки, что предмет происходит из крупного – но обязательно очень далекого – собрания, и т. д. Наконец, когда названо место, откуда скорее всего произошла данная вещь, завязанный ложью узел распутывается; теперь вы на реальной почве, откуда можно с уверенностью идти дальше. И понемногу всплывает имя, зная которое можно либо сразу сделать вывод, либо быстро навести справки. Некоторые собиратели из осторожности выпрашивают вещь на короткое время, чтобы показать признанному знатоку. На это торговцы обычно мягко возражают, что якобы не в их привычке выпускать вещь из рук, но иные рискуют дать, в надежде, что обманется и знаток. Ведь нередко мелкие торговцы предлагают хорошо сделанные фальшивки на отзыв музейным служащим, чтобы использовать благоприятное мнение при обращении с покупателями.

Что касается определения цены оружия, если установлена его подлинность, то прежде всего надо выяснить историческую ценность, достоверную связь данного оружия с историческим лицом или историческим фактом; далее следует вопрос о мастере, о редкости изделия, о художественной ценности работы, наконец, о комплектности. То, что не представляет интереса ни с одной из упомянутых точек зрения, – малоцепная вещь, которая, правда, может находиться в общественных собраниях в качестве наглядного материала, но обладает военно-историческим значением только в сочетании с другими экспонатами.

Пробелы в наших культурно-исторических познаниях позволяют выявить мастера-изготовителя лишь в немногих случаях, но значение этой информации чаще всего недооценивается. Автору представляется, например, что простой эспадрон с относящимся к нему клинком испанца Алонсо де Саагуна или итальянца Андреи Феррара более ценен, чем более нарядный клинок без маркировки; что доспех с маркой Маттеуса Фрауэнбрайса из Аутсбурга куда дороже, чем с маркой его современника Мерта Ротшмида из Нюрнберга; что аркебуза со стволом работы старого мастера из Брешии Ладзаро Коминаццо гораздо желанней, чем даже более художественно выполненное оружие его младшего соотечественника Джованни Франчино, и т. д. Знанию имен мастеров и их марок не придается значения при торговле оружием, потому и принципы определения цен выглядят крайне зыбкими».

В качестве примера современной низкопробной фальсификации можно было бы привести продукцию отлаженного производства, поставленную на поток в странах Азии, в частности в Сирии, где во множестве изготавливают разнообразные шлемы, стальные щиты и прочую восточную экзотику из обычного листового металла, декорированную примитивным травлением. Справедливости ради нужно сказать, что там никто и не думает выдавать свои железяки за антиквариат, а честно продают их туристам в качестве сувениров. А уже те, вернувшись на родину (в Россию), тащат этот хлам в антикварные салоны. Дилетант и впрямь может подумать, что перед ним седая древность.

Вывод: чтение серьезных трудов по истории оружия и доспехов, безусловно, полезное и совершенно необходимое дело, однако гораздо важнее личная практика. При любой возможности почаще разглядывайте и вертите в руках любые доступные подлинники, что в конце концов навострит ваш взор и породит ту самую безошибочную интуицию, которая редко обманывает. И, кстати, рассматривать предметы всегда следует с привлечением оптики, хотя бы простой лупы – поверьте, вы увидите много неожиданного.

Например, вглядитесь в представленную здесь саблю (рис. 147). Многие, кто ее вертел в руках (при мне) говорили, что это отлично сохранившийся подлинник чуть ли не XVIII века, к тому же иззубренный в боях.

Рис. 147

Но! – вот перед нами хвостовик крупным планом: разве он был хоть когда-то смонтирован в рукоять? Где отверстия, следы неизбежной ржавчины, остатки припоя или чего– нибудь еще? Он таков, каким вышел из-под молота и напильника, да еще плюс подозрительно правильные радиусы у «плечиков», да общее состояние поверхности, и т. д., и т. п.

А длина? Не было таких кургузых хвостовиков, тем более у сабель, они всегда наращивались тем или иным образом. То же и с толщиной – практически никогда хвостовики не шли по толщине в продолжение клинка, но всегда хоть немного истончались (рис. 148).

И вот логичный вопрос: откуда появились зазубрины, в том числе на обухе, если клинок не был знаком с рукоятью? А оттуда – хитрый мастер ловко и весьма грамотно нанес их на свой новодел, да так, что с первого взгляда и не разберешь. Но со второго становится понятно, например, что зазубрины на обухе уж никак не боевые, поскольку расположены почти перпендикулярно оси клинка, тогда как в действительности они должны идти вскользь, под острым углом. Ну и прочие нюансы.

Рис. 148

Сталь в целом хорошая, закалка тоже, однако вживую (фото этого не передает) сразу обращает на себя внимание чудовищный «развес» полосы, простирающейся без уменьшения толщины (около 6 мм) по всей длине, от хвостовика к острию, так что центр тяжести расположен практически посередине. Это нонсенс.

К тому же у острия видны совершенно не сошлифованные пятна – остатки плотной окалины.