Философские сказки для обдумывающих житье или веселая книга о свободе и нравственности - Козлов Николай Иванович - Страница 70

• Предыдущая
• 70/91
• Следующая

Как правило, заболевание представляет собой воспаление эгоизма, правда, искусно прикрытое раздутыми альтруистическими фразами.

Заболевание характеризуется большим разнообразием форм. Легкие формы обычно квалифицируются как «влюбленность» и нередко носят характер сезонных эпидемий. К счастью, проходят быстро и, как правило, без осложнений. Однако на фоне рецидивов заболевание может приобрести хроническую форму, которая получает название «настоящая любовь» и превращает человека в душевного инвалида. В острых же случаях, которые в художественной литературе описываются как «воспаленная страсть», тяжелое заболевание заканчивается летальным (для личности, а то и для тела) исходом. Типичны осложнения в виде намерения зарегистрировать заболевание путем заключения брака. Последнее, хотя и является сильнейшим противоядием против первичного заболевания, само по себе крайне патогенно.

Действует где-то по принципу: «Лучшее средство от перхоти – гильотина».

К сожалению, от заболевания страдает не только сам человек, но и тот, на кого болезнь оказалась направленной. Как правило, больной демонстрирует в отношении его необоснованные претензии, обиды, ревность, насильственное желание осчастливить и другие виды антиобщественного поведения.

Любовная лихорадка, как правило, сопровождается любовным бредом, обучение которому производится с периода ранней юности. Наиболее изящно оформленные образцы любовного бреда регулярно заносятся в сокровищницы культуры и, размножаясь, способствуют дальнейшему распространению заразы. Надо сказать, что питательной средой для нее всегда являлось исключительно загрязненное общественное мнение, а также искусство, воспевающее этот недуг и тяжело им раненных.

Данное заболевание особенно опасно и легко пристает на фоне общей душевной и духовной недостаточности в виде сексуальных, романтических и других неврозов. Особенно ему способствуют мечтательность и безделье, что при отсутствии элементарной душевной гигиены создает патологическую тягу к болезненным переживаниям.

Отдельные экземпляры годами мечтают о том, когда же они влюбятся – то есть заболеют.

Ну, подхватили вы инфекцию. Не суть важно, каков Он – любимый, явившийся для вас переносчиком этой заразы, но если любовная лихорадка налицо, надо лечиться. Надо просто поставить себе диагноз: «Заболела. Увы!» – и заняться оздоровительными процедурами или хотя бы делом, а не бегать с восторженной физиономией, гордясь острой формой невроза.

Любовь, как и любая болезнь, излечима, но не советами. Все известные мне антилюбовные советы в лучшем случае не работают, в худшем – вредят. По крайней мере, широко распространенный совет «присмотритесь к отрицательным чертам любимого» бьет, как правило, мимо и в грязь. Он уничтожает в любовной привязанности единственно ценное, что в ней есть: способность видеть в любимом что-то хорошее, и оставляет худшее – невротическую привязанность.

Валерьянка и гипноз в качестве лекарства против любви подобны нафтизину против насморка – это останавливает сопли, но насморк остается. «Освобождающее дыхание» или любая хорошая психотерапия аналогичны крепкой бане – насморк кончается, но лишь до следующего заболевания… По-настоящему душе требуется развитие и закалка: не болеет тот, кто основательно, с запасом, здоров.

Будьте здоровы!

Любовь может быть не тоской, перемежаемой вспышками просветов, а ярким праздником среди светлых дней, но такой любовь будет только у душевно здорового человека. Конечно, это будет другая любовь. Она идет не от дефицита, который страждущему так необходимо восполнить, а от избытка душевного тепла и света. Тут душа любит так же, как светит Солнце.

Солнце не нуждается в нас – тех, кому оно светит и так щедро дарит тепло. Светить – это естественное состояние, это способ бытия Солнца.

Даже «переполненная любовью» душа – это уже плохо. Что-то переполнено, – значит, уже напряжено, уже нуждается: в опорожнении. А здоровая душа ни в чем не нуждается. Любовь для нее – естественный и постоянный способ жизни, когда из нее излучается радость, проистекает забота, исходит покой.

В моем-то понимании только такую Любовь и можно называть этим достойным словом. А состояния, требующие диагноза, надо относить в область малой психиатрии, а не культурных образцов.

С какого-то времени мне действительно трудно воспринимать нашу традиционную литературу и кино с их романтическими, драматическими, эпическими и прочими сюжетами про любовь, семью и чувства. Эти трогательные произведения о душевных и глубоко чувствующих людях мною читаются как рассказы про: где-то Дикий Зверинец, где-то Детский сад, где-то Отделение Клиники Неврозов, а где-то просто Сумасшедший дом.

Вспоминайте: гениальный Шекспир и его великая драма «Ромео и Джульетта». Начало: на фоне красочных картин, где стая Монтекки грызется со стаей Капулетти, Ромео в непреходящем любовном опьянении жутко тоскует по Розалине.

Слезами множит утра он росу И к тучам тучи вздохов прибавляет.

Да, любовь здесь называется безумством, но на том основании, что оно «и горечи, и сладости полно», квалифицируется как «безумье мудрое».

Стоп! Для вас это – достаточное основание?

Кстати, ликер тоже полон и горечью, и сладостью, но тот, кто напивается им с утра до вечера, как Ромео любовью, не мудрец, а пьяница.

Любовь здесь также называется «злейшим, поражающим дух недугом», но сразу добавляется, что недуг этот – «целебный».

К сожалению, это добавляется без каких бы то ни было комментариев и пояснений. Может быть, целебным считается то, что такой недуг способен тоску повседневности вялотекущую превратить в тоску любовно-безумную, протекающую в острой форме?

Середина: теперь «юный флюгер» Ромео бредит Джульеттой, Джульетта отвечает ему взаимным бредом. Оба почти счастливы: счастливы, потому что насытились друг другом и это было сладко; но счастливы почти, потому что питаться так нашим гурманам хочется больше, чаще и с гарантией.

При этом совершенно не понимая, что, купив законным браком легальность и стабильность своих встреч, они почти тут же теряют всю их сладость.

Конец: потеряв друг друга, Ромео травит себя ядом, Джульетта втыкает в себя кинжал.

Все ли понимают, что тем самым они оба становятся убийцами? Они убили людей – конкретно себя.

Да, они находились в любовном опьянении. Но если алкогольное опьянение по Уголовному кодексу относится к обстоятельствам, отягчающим преступление, то почему любовное опьянение мы должны рассматривать по-другому?

Да, они видели свое Горе безмерным и всепоглощающим. Но таким видит свое горе каждый, кто разрешает себе в трудных обстоятельствах погружаться в Детство. В детстве каждый был маленьким и впадал в такое же глубокое, дикое и буйное отчаяние, когда лишался любимой игрушки.

Паровозик сломался! А-а-а!..

А предположить, что в жизни у него могут быть другие Игрушки, при такой узости сознания нельзя. А чтобы заинтересоваться чем-то, кроме Игрушек, надо повзрослеть…

Впрочем, это мои размышления, а не Шекспира. Если о чем-то похожем и думал в своей келье проводивший влюбленных в последний путь мудрый священник, брат Лоренцо, то явно не эти соображения – лейтмотив «печальной повести».

• Предыдущая
• 70/91
• Следующая