Амулет смерти - Жиров Александр - Страница 45
- Предыдущая
- 45/48
- Следующая
– Ну так я в задней комнате, – пробормотал, засыпая на ходу, Борис.
И оставил Кофи на растерзание своей бабке. В лице молодого вождя она нашла благодарного слушателя. Во-первых, он плохо понимал деревенскую речь и потому не перебивал вопросами. Только на марганцовку его и хватило.
Во-вторых, он был первым в жизни Любови Семеновны собеседником-иностранцем.
В-третьих, он был первым в ее жизни живым негром.
В-четвертых, он никак не мог извиниться, встать и отправиться вслед за Борисом. Это было бы неприлично для молодого гостя.
Поэтому Любовь Семеновна представляла себя в почетной роли эмиссара всей сельской России. И вела свой монолог, обращаясь ко всему мировому сообществу.
Народы необходимо было убедить в том, что самым верным образом жизнь налажена именно в Васнецовке.
При этом старушка не забывала подставлять гостю свою стопку. А тому ничего не оставалось делать, как наливать. И пить вместе с энергичной хозяйкой. Наливать и пить. Наливать и пить.
Они разошлись за полночь. Винтами.
Цепляя и опрокидывая все на своем пути.
Кофи своротил ведро, стоявшее под рукомойником. Старушка шлепала по луже и повторяла, доказывая что-то своему мужу:
– Осень, батюшка, осень…
Не дожидаясь, пока черный гость отыщет нужную дверь, Любовь Семеновна подняла ведро, присела над ним и задрала юбку.
Уже из комнатки, где храпел Борис, Кофи обернулся на странный звук. Так струя звенит о полый металл. Даже когда население Губигу проживало в пальмовых хижинах, при малой нужде люди выходили к околице. Там, в сторонке, делали свои дела.
Кофи было невдомек, что русские писают в ведра под рукомойниками из-за сурового климата. Ну какой дурак в мороз пойдет в сортир на край огорода? А если в мороз не пойдет, то и в дождь. А если в дождь, то и в ясную, теплую погоду.
К хорошему быстро привыкаешь.
Изумление увиденным отняло последние силы молодого вождя, и донести себя до железной и такой желанной кровати он уже не сумел. Рухнул как подкошенный на пол. Уснул еще в падении.
Наутро гадко моросил дождик. Борис встал первым. Некоторое время изучал распростертое на полу тело друга. Перешагнул через него и прошел в горницу.
Брезгливо переступая через разлитые помои, подобрался к печке. Заглянул на лежанку. Там была лишь смятая рогожа, да сладко спали две кошки.
Поеживаясь, в одних трусах, вышел на крыльцо. Не спускаясь со ступеней, пописал на темно-зеленую стену дома. Вспомнил шлюшку в цыплячьем сарафане в особняке Димыча. До чего ж хороша, чертовка!
Несмотря ни на что…
Из будки выбрался Тузик поприветствовать молодого хозяина хвостом. Распахнулась дверь и едва не сшибла полуголого Борю Кондратьева. Он, в свою очередь, едва успел поправить трусы.
– Доброе утро, бабушка!
– Ой, Борька, ой, стыд какой! Я ж курей еще не кормила! А в горнице какой срам! Сейчас, сейчас…
Старушка бросилась в курятник. Борис вернулся в дом. Попытался растолкать Кофи. Тот лишь что-то мычал.
«По крайней мере жив, – подумал Борис; он заметил, сколько осталось самогона в трехлитровой банке, которая к началу ужина была полной. – После такого зверского эксперимента и коньки откинуть недолго».
Студент сходил в сени, зачерпнул ковшиком воды из питьевого ведра, перелил в большую алюминиевую кружку. Опустил ее возле черной головы друга.
Скоро Борис, закутанный в дедов плащ, греб в лодке по направлению к поставленной вчера сети. Может, дед решил пошутить? Вытащил из сети всю рыбу, а скажет, что он это за ночь на удочку наловил.
Борис принялся вытягивать сеть… Есть!
Есть рыба! Тут и там в ячейках били хвостами красноперки, плотвички, подлещики и караси. Борис складывал их на плоское дно лодки. Медленно двигаясь вдоль сети, напевал шаловливый рефрен: «Рыба есть, а деда нету, рыба есть, а деда нету…»
Улов пришлось сложить в здоровенный полиэтиленовый мешок. Сгибаясь под его тяжестью, Борис миновал калитку и увидел в саду своего чернокожего друга. Тот с трудом стоял, прислонившись к яблоньке.
По черному лицу лениво текли капли дождя.
Завидев Бориса, Кофи дернулся ему навстречу. Оттолкнулся спиной от ствола.
Одно за другим сорвались с верхних ветвей два крупных яблока.
Первое упало Кофи точно на макушку.
Второе в тот же миг шандарахнуло по темечку. Гражданин Бенина с глухим стоном повалился в мокрую траву. Обхватил руками бедную головушку.
Борис не выдержал, скинул мешок с рыбой и стал xoxoTaib.
– Ой, не могу, – орал он, – бабуля, иди посмотри, твоего собутыльника яблоками зашибло… Он, не могу… А если б кокос упал, а, Кофи?
Потом помог другу подняться.
– Спасибо, – попробовал произнести Кофи, но губы ссохлись и вышло неразборчиво.
Молодой вождь лишь хотел напомнить, что кокосы растут не в Африке, а в Южной Америке.
– Пойдем рыбу чистить и солить. Самая мужская работа. А потом дома в духовке на маленьком огне с открытой дверцей подсушим. Получится отличный корм. Горячего копчения.
– Ой, какой улов! – всплеснула руками Любовь Семеновна, пробегая из курятника в сарай. – Вот молодцы, вот добытчики… Ну что, деда не видал?
– Нет, – хмуро мотнул головой Борис и помрачнел. – Куда он мог деться?
– От паразит! Небось опять у Пашки заночевал. Вот ведь повадка лисья. Не предупредит никогда, потому что знает: не пущу.
– Что за Пашка еще?
– Да Петрухин этот, не помнишь? Павел Исидорович, учитель.
– А, учитель русского языка и литературы! Из васнецовской школы?
– Ну конечно! – Любовь Семеновна радостно закивала. – Сходил бы ты к нему, Боренька.
– В школу, что ли?
– Ну какая школа, еще ж каникулы!
– А, блин! Точно, – сказал Борис. – Сейчас рыбу расковыряем, и схожу.
. – Никакой рыбы! Сперва за стол, живенько! – приказала Любовь Семеновна и умчалась.
Сидя на траве, Кофи Догме с ужасом смотрел ей вслед. Она пила с ним рюмка в рюмку. Он был словно полон жидкого металла. Голову сверлила тупая боль.
После яблочной бомбардировки голова просто раскалывалась. Вчерашний день вспоминался кошмарными обрывками, как фильм ужасов.
Борис помог другу подняться и вручил покушавшиеся на его жизнь яблоки:
– Держи. Поешь кисленького. Очень помогает. Хотя, если честно, клин можно вышибить только клином.
За завтраком все выпили по две стопки и повеселели. Остатки мутной жидкости плескались на дне трехлитровой банки.
Особое облегчение испытал Кофи. Правда, первая порция самогонки не пошла, и он метнулся за дверь с полным ртом.
Вторую порцию помог проглотить Борис. Он щелкал пальцами высоко над столом и кричал:
– Смотри, Кофи, смотри, вот птичка выскочила! Вот птица полетела… Вот птица пролетела, и ага!
Когда пьешь яд, лучше думать о чем-7о отвлеченном. О пролетающей над головой птице. Или о полете над гнездом кукушки.
Главное – не думать о том, что пьешь яд.
Иначе инстинкт самосохранения выпихнет этот яд наружу.
После завтрака парни уселись на завалинку потрошить рыбу. Немедленно сбежались все васнецовские кошки. Им не было дела до цвета кожи необычного гостя. У кошек на уме было только одно.
Зато Тузик на рыбу даже не посмотрел.
Он не сводил глаз с молодого вождя и скалил желтоватые клыки. Кофи орудовал длинным кривым ножом в рыбьих кишках и все более приходил в себя.
Мелкие капли дождя падали на раскаленную вчерашним и сегодняшним самогоном голову. Было странно, почему капли не шипят.
– Это кого я потрошу? – спрашивал молодой вождь.
– Это красноперка, – пояснял Борис. – Видишь, плавники красные?
– Угу, – кивал черный друг. – А это?
– А это карась. Его мы бабуле на жаренку отдадим. Пальчики оближешь!
– Борька, а почему твоя бабушка не пускает твоего дедушку к его другу… ну, к учителю? Почему дед вынужден тайно убегать из дому?
Разделывая очередного подлещика, Борис задумался. Если у супруга отнять право держать и не пущать, то что останется от семьи?
- Предыдущая
- 45/48
- Следующая
