Князь ветра - Юзефович Леонид Абрамович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/66
• Следующая

Внезапно хлынул дождь. Небесный верблюд раскрыл пасть, и слюна его пролилась на землю. К счастью, добрые духи, те, что питаются благоуханием, быстро разогнали тучи, чтобы успеть насытиться ароматом влажной весенней травы, особенно сладким в этот час между заходом солнца и наступлением сумерек. Они вдыхали его через правую ноздрю и выдыхали через левую. Другие, утоляющие голод зловонием, собирались у столичных скотобоен, дубильных чанов и свалок, стаями кружили возле крошечных заводиков, где выделывают кожи или очищают бычьи кишки для сибирских колбасных фабрик. Они, наоборот, принимали пищу через левую ноздрю, а испражнялись через правую. Наши цэрики отлично знали все повадки этого вездесущего племени степей, гор и пустынь.

Я не питал никаких иллюзий относительно этих «мудрых мужей» и их способности «установить счастливое государство», но в тот момент мне вдруг слезами перехватило горло. Я понял, что уже люблю эту забытую Богом, дикую, нищую и прекрасную страну.

За окнами синело небо, а в ту ночь, о которой рассказывал Зейдлиц, погода была как в ночь смерти Намсарай-гуна из «Театра теней»: слабый дождь и сильный ветер, воющий в дымоходах. В такие ночи от сквозняков сами собой отворяются двери, что-то грохает на чердаке, крысиный топоток в подполье отдается стократным эхом, особенно если дом старый, подолгу пустующий, как то здание, где был убит Найдан-ван. Оно стояло в центре города, Иван Дмитриевич не раз проходил мимо и сейчас живо представил себе его крашенные казенной охрой стены. Здесь обычно размещали послов тех владетельных особ, кто не имел в России постоянных дипломатических представительств. Маньчжурский император к ним не принадлежал, китайское посольство в Петербурге располагалось на Сергиевской улице, но по традиции Пекин часто прибегал к миссиям чрезвычайным.

Карьерный дипломат Сюй Чжень, чиновник первого ранга с красным коралловым шариком на шапочке, прибыл на берега Невы с задачей обсудить вопрос о спорных территориях к юго-востоку от Байкала. Найдан-ван был включен в состав посольства как депутат от монгольских князей, чьи интересы могли быть затронуты предстоящим размежеванием. Это был невысокий, плотного сложения мужчина с нередким для западных монголов европейским складом лица. В китайской армии он никогда не служил, но как чингизид и хошунный князь имел чин полковника императорской конной гвардии, что давало ему право носить на шапке синий прозрачный шарик чиновника третьего ранга. В отличие от привередливых китайцев, Найдан-ван был человек простой, ел все подряд, правда, не в меру налегал на ликеры, которых прежде не пробовал. Несколько раз его замечали пьяным. Однажды он прямо за столом набросился на китайского дипломата с таким же, как у него, шариком, схватил за косу й кричал, что тот не смеет сидеть с ним рядом, потому что его, Найдан-вана, предки владели Поднебесной, а не наоборот.

Здание было двухэтажным. Сам Сюй Чжень с личным штатом поселился наверху, члены посольства– внизу. Найдан-вану отвели апартаменты на первом этаже. Его собственная свита из двух лам и полудесятка безземельных князей-тайджи разместилась в надворном флигеле.

У ворот находилась будка с двумя полицейскими. Они дежурили в очередь, но той ночью оба не то заснули, не то поленились вылезать из теплой будки в дождь и ветер. Никого и ничего подозрительного эти двое не видели, равно как и швейцар, и сторож. Единственным свидетелем и одновременно участником событий стал истопник Губин, человек немолодой, холостой и непьющий. Начальство отмечало за ним начитанность в духовной литературе, доходящую порой до начетничества, и похвальную, но чрезмерную гневливость, когда кто-то при нем начинал чертыхаться, Кроме тех недостатков, что вытекали из его же несомненных достоинств, других за ним не числилось.

Около полуночи Губин поднялся на второй этаж, осмотрел коридорные печи и закрыл их все, за исключением одной. Из-за неисправности дымохода тяга в ней была слабая, даже березовые дрова зимней рубки никак не могли прогореть. Губин пошуровал их кочергой и присел рядом, дожидаясь, когда можно будет задвинуть вьюшку.

Здесь же, в центральной полукруглой зале, стояли напольные часы, стрелки на них приближались к двенадцати. Вскоре раздался первый удар, за ним еще одиннадцать, а следом в том же ритме снизу донесся тройной стук, негромкий, но зловеще слитый с полночным боем часов. Губин понял, что стучат в дверь апартаментов Найдан-вана. Встревожившись, он спустился на первый этаж и успел выглянуть в коридор двумя секундами раньше, чем князь впустил гостя к себе.

Вход в его комнаты с обеих сторон прикрывали выступающие из стены толстые полуколонны. Самого гостя Губин не разглядел, увидел только его тень, отброшенную горевшей у Найдан-вана лампой. Тень колебалась на противоположной стене, в светлом прямоугольнике от дверного проема. Там… Глаза у Губина выцветали, голос опускался до шепота, когда он рассказывал Зейдлицу, что там, на стене, обрисовалась человеческая фигура с увенчанной чуть изогнутыми рогами головой демона.

Потом дверь закрылась, тень исчезла, хотя у Губина не было полной уверенности, действительно ли она исчезла вместе с источником света или вопреки законам природы еще некоторое время оставалась на стене, постепенно бледнея.

Все пять чувств ему изменили, он застыл в оцепенении. Лишь спустя какое-то время, очнувшись, шепотом стал читать «Да воскреснет Бог». В дополнение к этой изгоняющей нечистую силу молитве Губин решил вооружиться еще и кочергой. Он поднялся наверх, от волнения не сразу нашел ее, потом вновь сбежал на первый этаж, подкрался к двери Найдан-вана и прильнул к замочной скважине. Лампа в комнате погасла, но на фоне окна, за которым висел фонарь, смутно виднелись контуры двух фигур.

Губин выпрямился. Осеняя себя крестным знамением, он почувствовал, как священная ярость заливает душу. Сейчас он был только сосудом небесного гнева. Рука потянулась к дверной ручке, но дверь, запертая изнутри, не поддалась. Тогда он ввел конец кочерги в зазор между косяком и дверью, поднажал. В комнате что-то зашумело, застучало. Он нажал сильнее. Захрустела древесина, щеколда вышла из паза. Губин распахнул дверь и ворвался в комнату. В правой руке он держал кочергу, в левой – снятый с шеи нательный крест, выставляя его перед собой.

• Предыдущая
• 15/66
• Следующая