Газета "Своими Именами" №5 от 28.01.2014 - Газета " - Страница 20

И хотя к началу войны они еще не достигли того уникального положения, сложившегося спустя несколько месяцев, тем не менее именно к июню 1941 г. они получили доступ к части материалов из центра дешифровки. Поэтому в июне членам пятерки тоже было чем гордиться. Вот краткий список источников, которыми пользовался всего один из пятерых товарищей – Антони Блант (к слову, служивший в контрразведке МИ-5):

“Данные, на основе которых он строил свои выводы, были очень солидными и надежными – из американского и других посольств в Лондоне; немецкие данные, в частности, донесения некоего Пауля Туммеля, служившего в абвере и работавшего на английскую разведку; материалы, поступавшие из центра в Блэтчли-парк, где расшифровывались перехваченные немецкие радиотелеграммы” (Попов В.И. «Советник королевы – суперагент Кремля». М., Международные отношения, 2005, с.103).

Кстати, этот факт проясняет, почему миссию Д. Вайнанта 20 июня 1941 г. провели именно в том виде, как она была описана выше. Поскольку британская контрразведка имела в американском посольстве в Лондоне свои «уши», то Ф. Рузвельту из Москвы, видимо, дали понять, что обычным порядком их общий ультиматум Черчиллю передавать нельзя. Поэтому послание Черчиллю устно передал личный доверенный посланник президента.

В мае 41-го англичане стали перехватывать приказы о перемещениях немецких сухопутных и военно-воздушных сил к советским границам:

“Перед глазами английских дешифровальщиков замелькали знакомые по битве за Францию фамилии немецких военачальников, которые сосредоточивали свои армии, танковые дивизии и эскадрильи вдоль советской границы” (Лайнер Л. «Погоня за “Энигмой”…», с.126).

Некоторые из этих материалов через разведчиков «пятерки» наверняка могли попасть в Москву, хотя быстро их туда доставлять мешали два момента.

Во-первых, доступ к материалам у «пятерки» был пока еще эпизодическим. Во-вторых, к июню 1941 года основные боевые действия англичане вели на море. Но в тот момент у них еще были серьезные проблемы с дешифровкой сообщений военно-морской “Энигмы”. И основные усилия англичане сосредоточили на прочтении зашифрованных ею сообщений. Ввиду ограниченности группы Блэтчли-парка, сообщения вермахта, тем более для Восточной Европы, как менее важные, расшифровывались и переводились выборочно. Следует также добавить сюда потери времени на дешифровку, получение информации разведчиком и пересылку её в Москву. Поэтому советские руководители даже с помощью англичан подробной картины обстановки не имели, но в общих чертах намерения гитлеровского командования и силы немцев в Москве уже могли знать!

То есть данные о том, что немцы начнут войну в ближайшие дни, а не в начале июля, руководство СССР могло получить уже из этого источника.

Обладая такой информацией, к 17 июня политическое руководство в Москве пришло к выводу, что настало время приступить ко второму этапу Плана прикрытия. Что решение принимал Сталин, здесь уже говорилось. Стоит только напомнить, что, во-первых, выводить на боевые позиции приграничные дивизии можно было только с его разрешения. Во-вторых, такое решение шло вразрез с выводами наркомата обороны, что для войны с СССР немцы должны сосредоточить 180 дивизий, из которых на тот момент, как они считали, у наших границ еще не хватало целой трети. Очевидно, именно к тому времени в Кремле новые сведения о намерениях Гитлера наконец-то перевесили мнение и силу аргументов Генштаба за то, что война начнется не ранее 1 июля.

Г.Н. СПАСЬКОВ

(Продолжение следует)

1 декабря гитлеровские войска неожиданно для нас прорвались в центр фронта,

на стыке 5-й и 33-й армий, и двинулись по шоссе на Кубинку…».

Г.К. Жуков.

Хотя прошло уже более 70 лет со времени Московской битвы, в ее истории осталось немало трагичных и радостных белых пятен. Недоступность архивных материалов для исследователей продолжает иметь место. А это порождает вопросы – что было и чего не было в действительности.

К таким «белым пятнам» относится и последний рывок немцев на Москву в районе Наро-Фоминска в декабре 1941 года. Потерпев неудачи севернее и южнее Москвы, германскому командованию стало ясно, что его излюбленная тактика «клещей и котлов» в битве за Москву не сработала. Было решено совершить фронтальный прорыв. Утром 1 декабря после мощной артиллерийской и авиационной подготовки начали наступление северо-западнее Наро-Фоминска 292-я и 258-я пехотные дивизии немцев. Используя более чем пятикратное превосходство в силах, прорвали оборону 222-й стрелковой дивизии 33-й армии и вышли на шоссе Наро-Фоминск – Кубинка. Части 292-й немецкой дивизии захватили Акулово, но были остановлены в 6 км от Минской автострады. Попытки 258-й немецкой дивизии утром 2 декабря прорваться на Киевское шоссе через Рассудовский противотанковый район 33-й армии успеха не имели. Прорыв к Москве до деревни Бурцево на глубину 25 км в декабре был одним из самых опасных, являясь практически последней попыткой генерал-фельдмаршала фон Бока путём фронтального удара взломать оборону Москвы, так как для фланговых атак группа «Центр» сил уже не имела. Начальник генштаба сухопутных войск вермахта Гальдер в своём дневнике отмечал: «…1 декабря 1941 г. 163-й день войны… Разговор с фельдмаршалом фон Боком… Наступление теперь можно вести только фронтально…» (Ф. Гальдер «Военный дневник». Воениздат, 1971, т.3, с.88).

Нигде более на центральном участке Западного фронта немецкие части так близко к Москве не подходили. Тогда они имели реальную возможность прорваться на Минское шоссе (до Голицыно – 6 км), или на Киевское (до Софьино – 2,5 км). Поэтому именно 2 декабря редакциям берлинских газет было приказано оставить пустые места в очередных номерах для экстренного сообщения о взятии Москвы. Но случилось всё наоборот.

Решительные действия командующего Западным фронтом генерала армии Г.К. Жукова и командующего 33-й армией генерал-лейтенанта М.Г. Ефремова по ликвидации нарофоминского прорыва могут служить поучительным примером оперативного принятия правильных решений на использование как фронтовых, так и армейских резервов:

«Командующему-33 Ефремову.

Приказываю группой… в составе 18 стрелковой бригады, двух лыжных батальонов, одного танкового батальона и дополнительных 15 танков, одного полка ПТО (противотанковой обороны. – В.К.), усилив её артиллерией РС (резерва Ставки. – В.К.), нанести удар по противнику в направлении Юшково. Иметь дальнейшей задачей стремительно наступать в направлении Головеньки и восстановить положение. Удар нанести с утра 3.12.

Руководство группой возложено лично на Вас. Жуков» (ЦАМО, ф.388, оп.8712, д.15, л.65).

Командующий войсками 33-й армии М.Г. Ефремов, осуществляя общее командование частями, действующими в районе прорыва, непосредственное руководство боем 2 декабря возложил на начальника автобронетанковых войск армии – командира сформированной танковой группы полковника Михаила Павловича Сафира, поставив ему задачу «полностью восстановить первоначальное положение».

Все оперативные мероприятия по уничтожению прорвавшегося противника разрабатывались оперативной группой 33-й армии, которую возглавил генерал-лейтенант М.Г. Ефремов. Его командный пункт находился в районе платформы Алабино. И надо отметить, что прорвавшихся к столице фашистов в районе Юшково разгромили войска 33-й армии.

Практически впервые была успешно использована динамичная танковая контратака с десантом пехоты, в результате которой противник был разбит и отброшен на 25 км. Конечно, командиру 258-й немецкой пехотной дивизии не повезло. Его части неожиданно столкнулись с очень мощной для того времени танковой группой, на две трети состоящей из машин нового типа - «Т-34» и «КВ». Поэтому благодаря грамотным действиям командующего 33-й армией противнику было нанесено поражение. Мы учились воевать…