Выбери любимый жанр

Ноль часов - Веллер Михаил Иосифович - Страница 37


Изменить размер шрифта:

37

— На буксире — полный! Машине — средние обороты на оба винта! Палыч — дай право руля!

В два тридцать негромко и медленно бултыхнул обрезанный конец носовой балки, и нос крейсера еле уловимо подался влево, вверх по течению и в кильватер буксира.

Положенный вправо руль и работающие машины стремились отодвинуть корму от берега и одновременно — скатить нос вправо в берег, что компенсировалось оттягивающей работой буксира. Теперь корабль удерживался только узкой недорезанной смычкой кормовой балки.

Уже второе поднимающееся судно приближалось к Литейному.

— Режь!! — зверским голосом гаркнул Колчак.

Кормовая балка обрушилась в воду.

— Борт чист! — выкрикнул боцман.

И мгновенно крейсер вошел в сложную эволюцию. Работа винтов и руль на правый борт направляли движение воды в берег, не давая течению навалить корабль на берег кормой. Заведенный за нос буксир, преодолевая собственную тягу крейсера, оттягивал нос влево и выводил корабль на простор акватории — если невскую акваторию вообще можно считать простором для корабля.

В результате «Аврора» двигалась не носом вперед, как обычно подобает кораблю, а левой скулой, наискось удаляясь от берега всем бортом. Буксир впридачу к своим машинам и положенному против поворота рулю создавали эффект бокового движения, который так легко достигается на современных паромах винтами поворотного шага.

— Отвалили, — хрипло объявил Ольховский. Вытер мокрую и горячую изнанку фуражки носовым платком и закурил, затянувшись до диафрагмы.

— Ф-фу-у, — признал Колчак. — По стакану бы сейчас.

Ольховский прочистил горло, зачем-то топнул ногой и с шумным молодым счастьем прокричал:

— Расчет бакового орудия — к орудию! Пять выстрелов из крюйт-камеры — подать к орудию!

— А это зачем? — флегматично поинтересовался Колчак, как будто это было самое обычное дело: ночью посреди города подавать снаряды к шестидюймовому орудию.

— А чтоб ощущали нерв жизни. Для тонуса!

Внизу промолотили по тиковой палубе прогары расчета. Снарядные ящики тащили бегом по двое и аккуратно поставили в ряд позади щита.

— Расчет бакового орудия к стрельбе готов! — с молодецкой злостью доложил Шурка, задрав голову; холодный дождь стекал по разгоряченному лицу, и он наслаждался этим ощущением.

— Радиорубка! — закричал в связь Ольховский.

— Есть радиорубка.

— Почему не слышу? Музыку на отход!

— Есть музыку на отход! — в восторге отозвался маркони, и трансляция вползвука разнесла объявленное им мимо микрофона: «Начинаем концерт по заявкам московских радиослушателей!»

Наверх вы, товарищи, все по местам,
Последний парад наступает! —

ударил над водой тяжелый мужской хор.

— Отставить! Я те покажу последний парад! Веселее!

— Есть веселее!

С якоря сниматься, по местам стоять!
Эй на румбе-румбе-румбе — так держать!

— Отставить! Без клоунства!

— Есть без клоунства!

Капитана в тот день называли на ты.
Боцман с юнгой сравнялись в талантах.
Распрямляя хребты и ср-рывая бинты,
Бесновались матросы на вантах!

— Я те дам «на ты»! Хорошо, но не полделу!

— Слушаюсь, — озадаченно сказал радист, затрудненный в выборе неопределимостью командирского вкуса. И озвучил мглу, воду и гранит суровыми ритмами:

Посмотри на моих бойцов —
Целый мир знает их в лицо!..

— Да что за мрачность! Я сказал — по настроению! Или ты настроения не понимаешь?

— Виноват, товарищ капитан первого ранга, — сказал динамик и неразличимо добавил: «А чтоб ты сдох, меломан».

Раскатисто бухнул барабан, запели тромбоны, подпираемые геликоном и покрытые контрабасом, и панацея на все случаи жизни, мелодия всего русского двадцатого века, не марш, а гордая слеза жизни нашей, серебряными литаврами накрыла ночной город «Славянка».

— Подо что же еще, черт возьми, отходить, — сказал Колчак.

Слушали в отсеках и на палубе, и без спроса затаившись от всех в своей каюте встал и заплакал Иванов-Седьмой, прервав запись: «… спрашиваю себя: отчего я не хотел ступить на этот путь, открытый мне судьбою, где меня ожидали тихие радости и спокойствие душевное?..»

Уперев взгляд выше скрытого ночью горизонта, Ольховский мысленно обратился: «А теперь, Господи, можешь не помогать, только не мешай», — тем самым, сам того не зная, повторив молитву Бар-Кохбы, затевающего грандиозную и освободительную смуту в необозримой империи.

Вслух же он, выплюнув окурок и крепко хлопнув по колючему погону также взмокшего Колчака, в том же направлении сказал:

— А вы что думали — вы будете драть нас всю жизнь безнаказанно?!

Крейсер вываливал на фарватер.

37
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело