Оборотни космоса - Белаш Людмила и Александр - Страница 32
- Предыдущая
- 32/112
- Следующая
ЧЁРНАЯ ЗВЕЗДА!
И снова:
ЧЁРНАЯ ЗВЕЗДА!
ПЕСНЯ 10-й ЛУНЫ – «СЛЕДЫ В КОРИДОРЕ»
ПЕСНЯ 9-й ЛУНЫ – «ПРОКЛЯТИЕ ПЯТИ»
Форт заметил, что Pax вместе с ним провожает плакаты глазами и смотрит исподлобья, плотно сжав губы.
Чем дальше от града, тем медленнее поезда, тем слабее освещение. Последний поезд оказался рельсовым. Он доставил их к платформе, где ходили одни военные в форме земляного цвета. Армейский офицер бегло провёл датчиком над чип-картами, протянутыми ему прибывшей троицей, и указал на грузовой лифт с распахнутыми створками дверей:
– Отправим вас, когда закончим погрузку. Придётся подождать.
Одинаковые ящики в штабелях, судя по надписям, содержали боеприпасы. Пока лифт скрипел, поднимаясь по квадратной каменной трубе с холодно блестящими направляющими, мимо редких тусклых ламп. Форт старался не думать о случайном возгорании и детонации. Не лучше ли было подняться по лестнице?..
– Вы прибыли вовремя. Ваша бронедрезина на третьем пути. Как раз близится окно между эшелонами – в него и впишетесь.
Наружные ворота ангара, где разгружался взрывоопасный лифт, медленно загромыхали, отворяясь перед ними. Безветрие и согревающий свет отпрянули, потому что снаружи...
«Почему я ждал рассвета? – с тоской спросил себя Форт. – В шесть семнадцать его и быть не могло!»
Горизонт закрывала плотная тёмно-серая хмарь. Из предутренней дождливой мглы едва проступали пирамидально скошенные стены бурых сооружений без окон, на крышах которых едва мерцали жёлтыми пятнами фонари. Ветер хлестнул в разинувшиеся ворота струями дождя, покрывая пуленепробиваемый костюм змеящимися водяными струйками. Камень под ногами дрожал и брызгал от ударов мириадов дождевых капель; в ливневых стоках бурлила грязная вода, а неба не было видно вовсе – словно над головой по-прежнему висел тяжёлый потолок.
«Здравствуй, природа! наконец мы встретились».
Пусть ночь, пусть непогода – всё-таки не подземелье!
Форт не думал, что заскучает по дождю. Казалось, проливни Планеты Монстров осточертели ему до крика: «Господи, заверни кран!» Но стоило пожить неделю в склепе – и плеск дождя, падающего в лицо, стал желанным. Услышать гром, увидеть тучи в огненных разломах молний, ощутить поток бешеного ветра – блаженство...
Внизу, в Эрке, его преследовал, исподволь подтачивая сознание, чувственный голод. Остановись, закрой глаза – и ты в космическом Ничто, ты выброшен из мира красок и звуков. Гладкие, однообразные интерьеры угнетали серостью керамического покрытия. Всё было посвящено и подчинено тишине, сестре смерти. Прессованное дерево полов, модифицированная глина облицовок – всё гасило звук, глушило малейший шум. Точное инженерное решение, призванное избавить жителей от шумовой нагрузки, обернулось ловушкой, в которой меркнет мозг. А дождь вселял бодрость и оживлял мышление.
– Меня одолевают сомнения, – признался Форт, взбираясь по скобам к дверце в корпусе дрезины, прицельно глядящей во тьму стволами орудийной башни. – Вроде бы мы собирались в исследовательский рейд, а не в боевой.
– Неизвестно, каким он будет, – отозвалась Тими изнутри. – На базе безопасно, но в сорока верстах к западу – периметр; там всякое случается.
– У меня, офицеры, надёжно, как дома в поре! – весело прибавил командир дрезины. – Спалим любую тварь ближе шестидесяти четырёх саженей. Да и кто на нас сунется? Перед нами и за нами пройдут эшелоны; при таком графике ни одна морда не выглянет.
Миниатюрная Тими не стеснила экипаж и стала бы желанной пассажиркой, но двое эйджи сразу заняли собой всю кабину.
– Ничего! – протиснулся между ними командир. – В набитом доме люди песни распевают, а на просторе пси голодные завывают. Заводи, поехали!
– Первый остановочный пункт – геофизическая станция Тат-четырнадцать, – разъясняла Тими. – Сколько мы там пробудем, Pax?
– Часа четыре.
– Затем этот... Вертоград.
– А, Вертоград! Уважаю. – Словоохотливый командир наморщил нос от удовольствия. – Районный комендант враз понял – если вызвались жить наверху, значит, на всё готовы. Вместе с их жрицей распланировал систему обороны, устроил ДЗОТы и минировал подходы с дикой стороны. В конце лета наскочили мародёры, хотели баб в Аламбук угнать, но у божьих садовников подступы были заранее пристреляны. Бабы же на пулемётах и сидели; расколошматили братков в клочья. Которые тикать рванули – попали на мины. А на закуску залп крысиным газом, чтоб уж никто не уполз. Когда наши подоспели, допрашивать было некого.
– Большая свора? – деловито спросил Pax.
– Трижды восемь голов. Недоросли! Главари их наудачу посылают – без счёта, как мясо. Плесенью окормят, чтоб задурели – и вперёд, с песней про Чёрную Звезду. Вожаками шли два пся матёрых... шли, да не ушли. Их по наколкам и рваным носам опознали. Так что у вертоградских вера хоть не радужная, зато крепкая – на спуск нажимать не мешает.
Форт представил нежную Лурдес и её паству, внимательно навострившую ушки. «А теперь, дети мои, я расскажу вам, что надо делать, когда обе щеки подставлены, а события развиваются дальше. Сегодня тема нашего занятия – единый пулемёт „ника" калибра десять и пятьдесят восемь миллиметра».
Порой боевые дамы, отслужив в армии, идут проповедницами во Вселенскую. Особенно те, кого в военной школе натаскивали по инопланетным языкам. Если «жрица» смогла рассчитать систему обороны...
– ...потом высадите нас у троглодитских нор за высотой двести двадцать. До входа в норы доберёмся сами, возвращаться будем под землёй.
– Рельсы там слабоваты. Ладно, тихим ходом подберёмся как можно ближе. Будьте осторожнее с пещерными, они народ двуличный.
Градостроители Эрке не мудрствовали. Град, в плане похожий на гроздь круглых виноградин, опоясывало кольцо ближних городцов и космодромов, снаружи обведённое кругом дальних городцов, вписанным в квадрат, а вне его проходил квадратный периметр, ограничивающий площадь в шестьдесят мириадов вёрст. Это напоминало игрушку «матрёшка» или резные кубики из Синьхуа, внутри которых – шар, в нём – ещё один, и так до центра.
Как убедился Форт, живое ядро Эрке окружали не слои хрупкой скорлупы, а настоящие стальные оболочки.
– Человек, перешедший периметр с оружием, – мёртв, – так выразил Pax суть порядка, соблюдавшегося внутри главного квадрата. – Никакого суда, никакого разбирательства – смерть на месте. Исключение одно – если человек сдаётся и складывает оружие до прохода через периметр; тогда с ним будут говорить.
– Ещё он должен показать, что на нём нет взрывчатки, – прибавила Тими. Она облизывала вяленую смокву – садоводы подарили экипажу целый восьмерик этой сласти.
– Кстати о подрывниках, – вмешался командир дрезины. – Слыхали мы, в граде опять были взрывы.
«А я почему-то не слышал, – отметил про себя Форт. – Режим молчания?..»
– Были, – кратко ответил Pax. – Та же история, что с Вертоградом. Недоросль, щепотка плесени, сказочка «Пред тобою разомкнётся Чёрная Звезда» – и бомбист готов. Большинство мы отловили до теракта.
– Теперь у нас другая боль в ушах. – Откусив, Тими старательно жевала сладкую тугую мякоть. – Засланных с наружного кольца вычислить легко; они заметны, даже когда переоденутся, причем видно, что наелись плесени. Но им стали подражать градские, а этих распознать сложнее. Особенно после приступов.
– Ваши градские боятся плесени. – хмыкнул командир, движением пальца по сенсорам привычно поворачивая над собой орудийную башню. – Вместо неё смотрят волшебные картинки, пока мозги не потекут. У нас это редкость.
Дрезина катила среди холмов, поросших ржаво-серым «звериным волосом» и кое-где – измученными кривыми деревцами с увядшей коричневатой листвой. Сдвинув заслонку, Форт изучал осенний пейзаж в смотровую щель. Чудилось, что земляной покров тонок и едва скрывает когти и клыки каменных драконов – то тут, то там из грунта выступали надолбы и лобастые бугры изломанных пород. Разбросанные скалы застыли, погрузившись в наносную почву и прах отмерших трав. Дождь миновал, взошло солнце, но поверхность не стала краше. Возделанные оазисы вроде Вертограда были на ней островками в диком поле безлюдья. Кое-где склоны промытых оврагов скрепляли посадки, тянулись шеренги древесных саженцев.
- Предыдущая
- 32/112
- Следующая
