Выбери любимый жанр

Гурман. Воспитание вкуса - Ульрих Антон - Страница 42


Изменить размер шрифта:

42

Теперь уже архиепископ с доктором с волнением наблюдали за Антуаном, а готовый в мгновение ока прийти на помощь Люка Мясник так и застыл, не отрывая пристального взгляда от маленького господина.

Антуан осушил бокал до дна и улыбнулся присутствующим. Впервые на его лице отразилось хоть какое-то переживание. Чрезвычайно обрадованные Антонио Медичи и доктор не сразу заметили, что девушка постепенно вышла из транса и с ужасом обозрела происходящее в зале.

– Где я? – испуганным шепотом спросила она, готовая либо раскричаться, либо немедленно расплакаться.

– Все хорошо. Спать, – ласково сказал доктор и провел перед лицом девушки рукой, вгоняя ее обратно в состояние транса.

Доктор и слуга отвели девушку обратно за ширму, а архиепископ обратился к Антуану:

– Как ты себя чувствуешь, дитя мое?

– Лучше. Намного лучше.

– Теперь ты знаешь, как себя лечить и что необходимо тебе для поддержания жизни в твоем необычном организме. Ничего удивительного нет в том, что ты пьешь человеческую кровь, ибо только в ней находится великая магма – суть жизни, питающей человека. Или, если хочешь, манна небесная, – добавил старик. – К сожалению, только для нас подобный способ питания организма является нормой. Люди в бесконечном большинстве своем глупы, низменны и вульгарны. Они не могут понять таких индивидуумов, как мы. Им кажется, что мы вурдалаки, вампиры, отнимающие жизнь и вечную душу у других тем, что пьем кровь. Ужасная глупость! Ты-то понимаешь, насколько вкусной иной раз бывает человеческая плоть. – Прадед даже зацокал языком от удовольствия. – Никто не смеет нас судить за то, что мы – иные. Мы – выше и благороднее всех остальных, потому что мы знаем вкус, настоящий вкус. Вкус плоти и крови смешан в нас со вкусом к красивым вещам, к искусству, к настоящей возвышенной жизни. Мы – гурманы! Мы живем, а не влачим жалкое существование, подобно многим, подобно остальному человечеству. Если мы любим, то любим красиво. Если мы убиваем, то делаем это со вкусом. Твой долг, дитя мое, – продолжать и возвеличивать род Медичи. Ты – гурман!

Старик умолк. Было заметно, что прибавившей ему сил крови девственницы хватило ненадолго, и длинный монолог утомил Антонио Медичи. Он устало закрыл глаза и погрузился в старческую дрему.

Антуан самостоятельно встал и, сопровождаемый верным Мясником, вышел вон из зала через стеклянные двери в сад. Прохлада ночного воздуха вкупе с вернувшимися внезапно силами опьянила его. Антуан прошел мимо благоухавших цветущих деревьев и спустился по ступеням мраморной лестницы к морю. Там, стоя у самых волн, слушая шум прибоя, он окинул взглядом свою прошлую жизнь, такую короткую и такую необычную для простого человека, и внезапно ощутил всю глубину и значение сказанных ему только что двоюродным прадедом слов. Нет более горя и печали, есть лишь вкус жизни, настоящий вкус. И все в своем теперешнем и дальнейшем существовании необходимо посвятить именно этому. Нужно добиваться настоящего, высокого искусства жизни.

Только утром вернулся Антуан в свою комнату и сразу же заснул крепким, здоровым сном. Перед этим он долго бродил по берегу, затем встретил рассвет, показавшийся ему особенно ярким и прекрасным в этот день, самый необычный из всех выпавших ему дней.

Следующим вечером Антуан и его прадед повторили пиршество. Теперь уже Антуан угощал архиепископа бокалом целительного напитка. Сам же он впервые, подобно настоящему вампиру, припал к разрезу и принялся сосать кровь прямо из девушки. В довершение он заметил пожилому доктору, что девицу можно было и не гипнотизировать. Так ее крики о помощи будут развлекать пирующих и возбуждать их аппетиты. Архиепископ при этих словах бросил гордый и выразительный взгляд на своего слугу, с поклоном подававшего ему очередной бокал, наполненный кровью девственницы.

К сожалению, этот напиток, в избытке употребляемый стариком, уже не помогал ему, и через три месяца архиепископ Тосканский скончался в возрасте ста одного года. После его смерти нотариус торжественно вскрыл завещание, в котором единственным наследником имущества Медичи оказалась святая католическая церковь. Антуан не очень переживал по этому поводу, так как перед самой смертью прадед поведал ему, где спрятаны сокровища семьи Медичи. Как только окончилась панихида и гроб с телом архиепископа со всеми причитающимися ему почестями был замурован в фамильном склепе при церкви Санта-Кроче неподалеку от знаменитых гробниц его славных предков работы Микеланджело, Антуан и Мясник покинули Флоренцию. Вернувшись на виллу, милостиво оставленную церковью по просьбе умершего маленькому сироте, Антуан сразу же прошел в самый дальний зал, тот самый, в котором он не так давно пиршествовал, отыскал плиту, расположенную прямо под группой необычных волхвов, и приказал Мяснику вытащить ее. Под плитой оказался сундучок, доверху набитый драгоценными камнями и золотыми монетами.

Мясник, стоя на коленях перед сундучком, в восхищении перебирал в руках огромное богатство, так внезапно свалившееся на его господина. Антуан же задрал голову и сказал, обращаясь к глядящему на него сверху Иисусу, заранее осенявшему крестным знамением и благословлявшему все деяния людские, как добрые, так и злые, недостойные смиренного христианина:

– Ну, теперь мы посмотрим, кто кого. Теперь начнется настоящая жизнь.

Глава четвертая

ЕГО ВОЗВРАЩЕНИЕ

Время, проведенное в Италии, пошло Антуану на пользу. Он заметно поправился, стал выглядеть более здоровым. Его растущий организм, требовавший много пищи, наконец-то получил желаемое и с удвоенной силой принялся развиваться, делая из подростка юношу. Лишь только бледность, признак аристократизма, заработанная Антуаном во время вынужденного пребывания погребенным, так и не сошла с его очаровательного лица. По совету архиепископа, боявшегося, что внук стал походить на настоящего вампира, юный маркиз подолгу гулял, подставляя лицо ласковому итальянскому солнцу, отчего его кожа приобрела некоторый свинцовый оттенок, облагородивший черты.

Антуан обладал прекрасным даром природы – необычайной красотой. Красота эта сочеталась в нем с хорошими манерами, умением располагать к себе, а также блестящим умом и утонченным вкусом. Что касается вкуса, то еще при жизни двоюродного прадеда Антуан подолгу беседовал с архиепископом, которому нравилось общество правнука, а также многие часы проводил в библиотеке за старинными фолиантами, изучая историю рода Медичи, блестящим представителем которого он намеревался стать. За недолгое время, потраченное Антонио Медичи на беседы с правнуком, Антуан уверился в собственной индивидуальности и вседозволенности, а после тщательного изучения истории коварных и хитроумных Медичи, всегда жаждавших реванша, сопоставляя бытие многих славных представителей рода и свою пока что короткую жизнь, юный маркиз постепенно составил четкий план дальнейших действий. Он поделился своими мыслями и планами с прадедом, и тот с восторгом прошептал своим хриплым голосом:

– Прекрасно, дитя мое! Ex ungue leonem, как говорили римляне. По когтям узнают льва. Я верю, что тебе удастся привести план в исполнение. – Старик ласково погладил Антуана по волосам. – И помни: месть – это то блюдо, которое подается к столу в охлажденном виде. Только таким образом оно употребимо в пищу.

Пожилой слуга поднес архиепископу бокал с водой, ненадолго прервав его тираду. Медичи отпил и продолжил:

– Человек с утонченным вкусом никогда не станет бросаться сломя голову мстить обидчикам. Он сначала выждет сколько нужно, разработает план, затем проведет разведку и, лишь когда все будет готово для нанесения по-настоящему жалящего и больного удара, только тогда человек со вкусом начнет действовать и добьется настоящего поражения всех своих противников и врагов.

Архиепископ Тосканский гулко закашлялся и вновь пригубил бокал.

Антуан многое постиг, думая и взвешивая слова старика, сказанные им перед смертью. Когда же прадед скончался, юный маркиз де Ланж отыскал клад, спрятанный предусмотрительным прадедом, и некоторое время пребывал на прибрежной вилле, еще раз все обдумывая, как бы переписывая набело свой план мести. За это время он сделал местному кузнецу необычный заказ: смастерить металлические перчатки, вроде тех, которые имелись у рыцарских доспехов. Перчатки должны быть изготовлены из самого лучшего и прочного сплава, но при этом Антуан требовал, чтобы пальцы без малейших усилий сгибались и разгибались, а сам металл был очень легким. Кузнец долго ломал голову над заказом, а потом еще дольше мастерил, но в конце концов заказ был выполнен в лучшем виде. Антуан остался доволен исполнением и щедро наградил кузнеца. Он тут же у кузницы, к которой его привез Люка, заставил Мясника надеть их. Как только руки верного телохранителя оказались в перчатках, тот почувствовал необычайную силу и уверенность, утраченные им после падения со стены замка Мортиньяков и лишь частично восстановленные после хирургической операции, проведенной Антуаном над ногой Мясника. Люка взял лежащую у горнила раскаленную подкову, напрягся и с силой разогнул ее. От защищенных перчатками рук шел жар горячего железа, но Мясник ничего не чувствовал, кроме вернувшейся, словно по волшебству, силы.

42
Перейти на страницу:
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело