Оголенный нерв - Уильямс Уолтер Йон - Страница 16

• Предыдущая
• 16/69
• Следующая

Власти Кентукки считали, что можно больше заработать, если не взимать пошлин, а позволять посредникам и курьерам легально проезжать по их территории, чтобы эта богатая публика свободно тратила свои денежки, пополняя государственную казну. Отсюда нетрудно было добраться до соседнего штата Огайо.

Переправляясь через реку. Ковбой не встретил ни одного речного патруля и, перескочив через безымянный ручей, оказался наконец в свободном штате.

Свернув на грунтовую дорогу, он передал еще одно сообщение.

В штате Кентукки груз Ковбоя не считался контрабандой, его можно было везти спокойно. Однако местные власти не разрешали частным лицам иметь мощное оружие. Поэтому оснащение бронемашины здесь противозаконно. Чтобы избавиться от оружия. Ковбой должен встретиться на этой дороге со своими людьми. Поджидая их, он достал из кармана порванный чек и задумался. Когда на сельской разбитой дороге появился фургон. Ковбой уже знал, что ему нужно выяснить в первую очередь.

Главное — узнать, кто финансирует операции и откуда к Аркадию поступает хлорамфенилдорфин. Чек, который оставили нищие подростки, превратился для Ковбоя в долговое обязательство. В долг чести. И он должен его вернуть, чего бы это ни стоило! Поэтому для начала следовало разобраться что к чему.

Теперь уже недостаточно быть лучшим из лучших в своем деле. Надо понять, на чьей стороне и против кого он сражается. А если подтвердятся его худшие подозрения? Если окажется, что посредники действительно работают на орбиталов? Что тогда? Он знает, в чем заключается его долг и святая обязанность. Он выполнит все, что задумал, даже если на это потребуются годы жизни! До сих пор он считал себя свободным гражданином, и, если откроется печальная истина, его врагам несдобровать!

Из подъехавшей машины вышли люди и вежливо постучали по броне. Ковбой спрятал в карман разорванный чек. В его душе опять запела старинная гитара…

Город был раскален августовской жарой. В дрожащем горячем воздухе струились контуры зданий.

Закрыв глаза, Сара прижалась виском к прохладной металлической раме окна. Перед глазами стояло оранжевое пламя того рокового пожара. Рядом шумел кондиционер, казалось, предупреждая ее об опасности, напоминая от осторожности.

— Люди Каннингхэма предлагают за тебя деньги, сестрица, — мягко сказал Гетман. — Но я дал всем понять, что тот, кто согласится взять их, больше не друг мне. Правда, мое предупреждение остановит не каждого, слишком много в этом мире желающих подзаработать. И чтобы выйти на тебя, людям Каннингхэма достаточно выследить Дауда.

— Знаю. — Сара открыла глаза и посмотрела на плавящийся город.

Разговор происходил в больнице — цилиндрическом высотном здании с зеркальными окнами во все стены. В углу бормотал телевизор. На экране две сестры-кубинки с огромными глазами замерли подле постели отца, пораженного вирусом Хантингтона, наступила последняя стадия тяжелой болезни, бедняга уже потерял рассудок: дочерей он считает гарпиями, заявившимися полакомиться его печенью, а себя — прикованным к скале Прометеем. Сестры обреченно наблюдали агонию отца, рядом плакал подросток, методично вытирая слезы бумажными салфетками. Несколько мокрых салфеток валялось на полу измятыми траурными цветами.

Михаил беспокойно прохаживался вдоль окон-стен.

— У меня есть для тебя работа. Вполне легальная, оплата золотом.

Он назвал большую сумму. Значит, работа крайне рискованная. Михаил — человек чести, по крайней мере настолько, насколько может себе позволить посредник, но благотворительностью он не занимается, поэтому платить просто так не станет.

Сара подошла к оранжевому креслу. Устало села. Кресло пластиковое, жесткое, но Саре все равно. Опустив голову, она печально спросила:

— На кого я должна работать?

Недалеко от комнаты, где они разговаривали, находилась палата Дауда. Он уже пришел в сознание, и, чтобы заглушить боль, его пичкали огромными дозами эндорфина, значительно превышавшими те, что он принимал раньше. Его тело было обернуто специальной тканью, обрубки ног погружены в гель. Нужны трансплантанты, но деньги у Сары уже на исходе. Хлорамфенилдорфин приходилось сбывать по дешевке, потому что, вопреки уверениям Каннингхэма, на черный рынок вдруг выбросили невиданное количество этого наркотика, и он сразу подешевел. Если бы не надо было платить за содержание и лечение Дауда, Сара подождала бы, пока цены поднимутся до прежнего уровня. Но платить надо сейчас, не откладывая. Чьих это рук дело? Может, Каннингхэма?

Сара оказалась в абсолютно безвыходном положении. Раньше она работала телохранителем, но кто же возьмет ее на работу теперь, когда за ней охотятся? А особые поручения… Тут тоже ничего. Можно, конечно, пойти на улицу, но проституцией много не заработаешь. Да и, кроме того, где уверенность, что какой-нибудь клиент не выдаст ее, польстившись на обещанные Каннингхэмом деньги. Поэтому выбирать не приходится.

— Так на кого я буду работать? — повторила Сара. Словно ответ имел хоть какое-то значение. Она ведь в любом случае согласна.

Михаил, его светлость Гетман, какое-то время смотрел в окно, потом нерешительно сказал:

— На меня. Намечается одна сделка… Не исключено, что дело нечистое. Точно не знаю. На первый взгляд все должно пройти хорошо, но у меня дурное предчувствие, и мне бы хотелось, чтобы ты за этим присмотрела.

Сара внимательно взглянула на Гетмана. Во время последней встречи с Каннингхэмом, она могла бы, окажись более осмотрительной, заметить в его поведении намек на грозящую опасность. Может, Михаил тоже хочет избавиться от своей «сестрицы», поскольку больше не в состоянии ее прикрывать? Вероятно, на него сильно давят люди, от которых зависит его бизнес. Вдруг он решил подставить ее под пули наемников Каннингхэма?

— Какая сделка? — Сара понимала, что и этот вопрос не имеет смысла. Она готова взяться за любую работу, как бы дурно она ни пахла.

— Я получил новый груз. — Михаил нахмурился и сел в другое кресло, чуть скрипнув невысокими сапогами из мягкой кожи. — Это компьютерные матрицы на кристаллах. Пятнадцать тысяч штук, высокого качества. Получены из нового источника, раньше никогда не поступало такого количества. Может, парни нашли новых поставщиков. Может, товар предназначался еще кому-то. Не знаю…

— Ты хочешь, чтобы я охраняла груз?

— Да. Но не только, — вздохнул Михаил. — Обычно на сбыт такого количества товара требуется немало времени. Несколько месяцев. Но на этот раз в Пенсильвании нашелся один человек. Его знает Андрей. Этот тип хочет купить сразу все матрицы и предлагает хорошую цену. Андрей очень настаивает на сделке. Однако, сестрица, тут подозрительно много совпадений.

Сара знала, что Андрей был одним из заместителей Гетмана.

— Может, кто-то хочет меня обмануть. Но я не могу понять, кто и зачем. — Михаил вынул пачку русских папирос и дрожащей рукой зажег спичку. Кожа на руке была в старческих пигментных пятнах, тонкая, сморщенная. — Люди, которым я собираюсь продать матрицы, — мелочь пузатая, и если они вздумают меня ограбить, то далеко не уйдут. Если, конечно, не получат поддержки какой-нибудь более значительной персоны. Правда, на этом побережье я со всеми в дружеских отношениях и не знаю никого, кто захотел бы предать или подставить меня. Поэтому твои услуги могут и не понадобиться.

— Сомневаюсь, Гетман. Ты чуешь неладное, иначе не стал бы нанимать меня. Да еще за такую высокую плату.

Михаил долго смотрел на девушку. Его веки нервно подергивались. Дым от папиросы медленно струился к потолку.

С экрана телевизора бойко рекламировали новый заменитель кокаина, уверяя, что наркотик не вызывает привыкания. Бездарный текст сопровождался придурковатыми ужимками и экзальтированными восклицаниями молодой парочки, которая в наркотическом угаре резвилась в постели.

— Я нанял курьера, — помолчав, сказал Гетман. — Если фургон собираются ограбить, то броневик окажется для бандитов неприятным сюрпризом. Сделку заключает Андрей. Он надеется, что друзья защитят его, однако мне будет спокойнее, если в машине поедешь ты. Проследишь и за курьером, и за сделкой. В твой имплантант введены боевые рефлексы? Я имею в виду огнестрельное оружие.

• Предыдущая
• 16/69
• Следующая