Убийство по-домашнему - Барретт Мэри - Страница 49

Она неожиданно улыбнулась, весело, озорно. Потом повернула ключ в замке и тихонько выскользнула в коридор.

Головоломка укладывалась так быстро, что я был изумлен ясностью своей дедукции. Если Горди действительно прячется в этом старом доме, то наверняка он должен привести вынесенный мне приговор в исполнение. Я думал только о том, как именно. Может, он должен был прокрасться в нашу спальню и инсценировать самоубийство в кровати, рядом с Селеной? Но ведь ей самой сделать это было бы намного легче. Она сидит у меня на коленях, обнимает смуглыми руками, шепчет на ухо, что любит меня… Неужели она не захотела совершить убийство собственными руками? Неужели ей хватило на это порядочности?

Я огляделся в поисках какого-нибудь орудия защиты. На письменном столе у окна лежал нож для разрезания бумаги. Я подъехал и взял нож в руки. Это было что-то вроде стилета в кожаных ножнах, вероятно, памятка о войне на Тихом океане. Я вытащил стилет из ножен и проверил его пальцами. Он был острый. Я засунул его в карман и сразу почувствовал себя лучше.

Через несколько минут вернулась Марни. На ней были черный костюм и белая блузка. В одной руке она держала электрический фонарик, в другой — костыль. Я попробовал; через минуту я поймал равновесие. Опираясь на костыль левой рукой и волоча правую ногу, я мог кое-как передвигаться. Это требовало немалых физических усилий, но все же получалось.

Марни с сомнением смотрела на меня. Потом, по данному мной знаку, помогла мне сесть обратно в кресло и взяла у меня костыль.

— Все в порядке, — сказал я. — А теперь… в путь!

Марни пошла впереди, а я ехал за ней. Проходя мимо столика, она взяла стоящую на нем бутылку виски и поставила возле меня на кресло.

— Мне почему-то кажется, что это нам пригодится, — сказала она.

Она повела меня через библиотеку на террасу, а потом по покрытой гравием дорожке, ведущей к гаражу.

В лунном свете мы видели все окрестности, а поскольку гараж находился по другую сторону дома, чем комнаты Селены и миссис Френд, риск, что мы их разбудим, был невелик.

Марни вывела автомобиль из гаража. С её помощью и опираясь на костыль, я ухитрился кое-как втиснуться на переднее сиденье. Марни дала мне виски, положила костыль сзади, а потом откатила мое инвалидное кресло в тень, где никто не мог его заметить, даже если бы после нашего отъезда заглядывал в гараж.

Наконец она села за руль и вопросительно посмотрела на меня.

— Все в порядке, — заявил я.

Марни осторожно развернулась на покрытой гравием автостоянке и выехала на подъездную дорожку. Никто из нас не говорил ни слова. Мы молча ехали по старой неиспользуемой дороге, ведущей в направлении пустынных далеких гор.

Теперь я начал думать яснее и спокойнее. Я понял, что со стороны Горди мне угрожает не такая серьезная опасность, как я раньше себе представлял. Их план состоял в том, чтобы убрать меня так, чтобы у инспектора Сарджента не возникло никаких подозрений в том, что это не самоубийство. Другими словами, Горди не мог застрелить меня, особенно в присутствии Марни. У меня улучшилось самочувствие после того, как я втянул её в это дело. Моя схватка с Горди будет скорее схваткой интеллектов.

Дорога казалась мне бесконечной. Мы были в той части южной Калифорнии, где, проехав мимо последнего жилья, человек оказывается на другой планете. По обеим сторонам дороги тянулись заросли, а перед нами возвышались голые горы, напоминающие скелеты чудовищ доледникового периода.

— Тут где-то есть небольшое ущелье, — сказала Марни. — Здесь у фермера была плантация авокадо.

— Мы уже подъезжаем?

— Да.

— Погаси фары.

Несколько минут мы ехали только при лунном свете. Вскоре дорога повернула влево.

— Это здесь, — сказала Марни.

Мы подъехали ко входу в небольшой каньон. Перед нами в лунном свете белели неясные контуры какого-то дома.

— Останови здесь. Лучше, чтобы он нас не услышал.

— А ты сумеешь пройти такое расстояние с костылем?

— Я должен.

Мы увидели густой кустарник. Марни свернула с дороги и укрыла автомобиль в кустах. Она вышла из машины, подала мне костыль и, вытащив ключ зажигания, спрятала его в черный кожаный чехольчик, который держала в той же руке, что и фонарик. Я сунул костыль под мышку, а Марни помогла мне вылезть из машины. В лунном свете её лицо было бледным и напряженным.

— Ты в самом деле безумец, если собираешься идти с этим костылем, — обеспокоенно сказала она. — Ты разобьешься!

Я похлопал её по руке.

— Ни о чем не беспокойся. И прошу тебя, делай то, что я тебе скажу. Нас ждет нелегкое испытание.

Мы вместе начали медленно продвигаться по дорожке, ведущей к дому. Марни подпирала меня справа, что очень мне помогало. Белые контуры строения становились все отчетливее — я различал уже большой старый дом и прилегающий к нему домик поменьше.

— Это гараж, — шепнула Марни. — Тыльную часть дома переделали под гараж.

Все окна были темны. Дом выглядел вымершим. Казалось, сюда много лет не ступала нога человека. Мы подошли еще ближе. Замшелый деревянный забор отделял двор от окрестной пустоши. В заборе виднелась маленькая сорванная с петель калитка и широкий проем для въезда в гараж.

— Сначала гараж, — шепнул я.

Мы прошли вдоль подъездной дорожки; на траве мой костыль не производил ни малейшего шума. Таким образом мы добрались до гаража. Двухстворчатые ворота были закрыты. Марни удалось осторожно приоткрыть их настолько, что она смогла протиснуться внутрь. Она обернулась и помогла мне.

В гараже царила полная темнота, пахло затхлостью и пылью.

— Фонарик, — шепнул я.

Сноп света осветил гараж. Перед нами стоял автомобиль. Новый темно-синий кабриолет, который вряд ли можно было ожидать увидеть в брошенном доме. Марни сдавленно вскрикнула.

— Это автомобиль Горди, — сказала она. — Тот, на котором он уехал из дому.

Она подошла к капоту и через окно осветила внутренность автомобиля. Я последовал за ней. Ключ зажигания торчал на своем месте. Однако в автомобиле никого не было. Марни повернулась ко мне.

— Ты был прав. Горди должен быть в этом доме. — Её голос дрогнул. — Что будем делать теперь?

— В окнах не видно никакого света. Либо он спит, либо пьян. Сколько дверей в этом доме?

— Входная дверь и черный ход.

— А сколько комнат?

— Кухня, гостиная и спальня. В спальне стоит старый топчан.

— Знаешь, куда выходят окна?

Она кивнула.

— Отлично.

— Что будем делать теперь? — еще раз спросила она.

— Убедимся, дома ли он. Если он спит и мы не разбудим его, тем лучше.

— А что потом?

— Потом, — угрюмо сказал я, — ты убедишься в том, что твой брат преступник, а ваша невестка — преступница. Ты боишься?

Рука Марни нашла в темноте мою руку и крепко пожала её. Она выключила фонарик и медленно вышла из гаража. Я ковылял вслед за ней.

Она шла впереди меня, огибая гараж и направляясь к тыльной части дома. В лунном свете я различал три темных окна и едва заметную в густой тени дверь. Марни подошла к последнему окну с левой стороны. Мы заглянули внутрь. В лунном свете, падающем в окно, мы увидели небольшую скупо меблированную комнату. У одной из стен стоял старый потертый топчан, на котором лежал небрежно брошенный матрац. На нем никто не спал. Не было также видно никакой постели. Словно никто не приближался к топчану с того момента, когда предыдущий владелец выехал из дома.

Мы перешли к кухонному окну, а потом к следующему, в которое увидели гостиную безо всякой мебели. Три окна позволили нам осмотреть внутренность всего дома. Одно было ясно: там нет ни Горди, ни кого-либо другого.

— В гараже стоит его автомобиль, — сказала Марни. — Он не мог уйти далеко. Как ты думаешь? Может, он нас услышал и где-то спрятался? — спросила она, и я почувствовал, как она вздрогнула.

— Заглянем внутрь, — ответил я.

Она приоткрыла дверь, при этом заскрипели петли. За дверью находилась кладовка. Ей стоило немалых усилий провести меня через эту кладовку. Мы были в кухне. Здесь пахло тухлятиной и гнилью, словно где-то в углу лежала дохлая крыса.