Дочери Лалады. (Книга 3). Навь и Явь - Инош Алана - Страница 84
- Предыдущая
- 84/305
- Следующая
– Это Гырдана ребёнок, – сама не зная зачем, призналась Северга.
– Тоже мне, тайну открыла, – хмыкнула костоправка. – Это с самого начала ясно было.
«Топать» своими ногами у Северги не получилось, из бани в постель её перенёс главный виновник девятимесячного кошмара. Кроху положили в заранее приготовленную люльку, но девочка тут же снова закричала.
– Возьми её, подержи ещё, – посоветовал Гырдан, сунув ребёнка Северге. – Она – всё ещё часть тебя и хочет быть рядом с тобой. Ты разве не чувствуешь?
Северга уже не знала, что чувствует. Всё ушло куда-то вдаль, за тёмный лес, даже злость на Гырдана, казалось, вытекла из неё вместе с потерянной кровью.
Едва она успела немного оправиться после родов, как Бенеда решила, что настала пора для долгожданного лечения. Снова колдовская тёмная жуть её взгляда сковала Севергу по рукам и ногам, а кулак поймал боль, как муху; стоя над Севергой, Бенеда закрыла глаза и набрала полную грудь воздуха, будто старалась впитать в себя всю хмарь, что была разлита вокруг сияющими тяжами. Искалеченная женщина-воин думала, что эти кирпичные ручищи сейчас будут выкручивать и ломать ей кости, но Бенеда просто положила ладони ей на бёдра и вся затряслась – от натуги на её лбу даже вздулись жилы.
Боли не было, но внутри страшно раздавалось: «Крак! Хрясь! Хруп!» Что-то ломалось и ходило ходуном, и один из сыновей костоправки, стоявший рядом с дощечками и верёвками наготове, пояснил обомлевшей Северге:
– Не бойся, это кости на место встают.
Жуткая невидимая сила орудовала у неё внутри, ломала и ворочала кости, а по лбу Бенеды катились, застревая на кустистых бровях, капли пота. Гырдан был рядом, и его невозмутимое спокойствие передавалось и Северге. Вероятно, ему приходилось видеть работу своей тётки не раз. Наконец та отшатнулась, открыла мутные глаза и, словно во сне, смахнула со лба пот. Повинуясь едва заметному знаку, сыновья костоправки обездвижили Севергу, туго стянув дощечками и верёвками. Бенеда, пошатываясь, ушла куда-то.
– Устала тётушка, до завтрашнего дня её нельзя беспокоить, – сказал Гырдан. – Придётся тебе полежать так, а завтра видно будет.
Боль накрыла Севергу позже, ближе к ночи, выдавив из её горла глухой стон. Не почувствовав свои свежие переломы сразу во время работы костоправки, она ощутила всё сполна сейчас. От скрежета её зубов поднял голову Гырдан, задремавший у её постели.
– Ну, ну, старушка. Чего заохала? – Его рука легла на лоб Северги. – У, да ты вся горишь! Ничего, так и должно быть. Это идёт выздоровление, потерпи.
– Да что ж это такое?! – сдавленно рычала Северга.
– Отложенная боль. Так бывает. Потерпи. – Гырдан успокоительно гладил её по лбу и волосам.
– Только бы эта маленькая зараза не проснулась, – прошипела Северга, косясь на колыбельку. – Мне ж ей даже грудь сейчас не дать – так меня стянули…
Гырдан с улыбкой склонился над ребёнком.
– Нет, спит как убитая. Кстати, как назовём-то нашу «заразу»?
– Мрекойя – «мучительница», – сквозь зубы хмыкнула Северга и охнула: смеяться было невыносимо больно. – Из-за неё я такого натерпелась!
– Нет, пусть лучше её зовут Рамут – «выстраданная». – В морщинках у глаз Гырдана залегли лучики непривычной теплоты.
– Ну вот скажи, зачем ты со мной это сделал? – хныкнула Северга: даже рычать уже не осталось сил. Если б она могла дотянуться, непременно оттаскала бы этого гада за косички. – Взрослый уж, должен бы знать, что от этого дети бывают! Лекарь сраный!
– Мужчина женщине свою силу отдаёт через это самое, – смущённо улыбнулся Гырдан. – Невмоготу мне было смотреть на твои муки, вот и решил помочь… хоть как-нибудь.
– «Как-нибудь» ты помог, это да, – отдыхая в просвете между приступами боли, задумчиво проговорила женщина-воин. – Мало-мальски встать я после этого и правда смогла. Вот только цена у твоего «лечения» вышла… Ладно, что уж теперь говорить. Сделанного не воротишь.
Утром малышка проснулась, но не завопила во всю силу своих лёгких, а принялась забавно попискивать и покряхтывать. Стянутая досками и верёвками Северга не могла даже немного приподняться, чтобы покормить её, но с помощью Гырдана ей удалось приложить дочь к груди лёжа. Ощущая своим соском крошечный ротик, она наконец уложила у себя в голове огромную, громоздкую, странную мысль. Мыслищу: наверно, всё-таки стоило помучиться, чтобы привести в мир одну новую жизнь. Она-то привыкла отнимать, делая это легко и без зазрения совести… Ломать – не строить. Убивать – не рожать.
Тем временем вышла тётка Бенеда, уже бодрая и отдохнувшая, готовая к тысяче дел. Ощупав Севергу, она удовлетворённо кивнула.
– Всё идёт как надо. Сегодня после обеда освободим тебя, но сразу вставать и прыгать тебе будет ещё нельзя. А вот завтра, думаю, встанешь.
– Завтра я ухожу, – с сожалением сообщил Гырдан. – Отпуск кончается.
– Я с тобой пойду, – сказала Северга. – Наотдыхалась уже.
– Куды собралась? – сурово сдвинула брови Бенеда, и от молний в её глазах Северга опять сжалась, как маленький ребёнок, испугавшийся грозы. – Шустрая какая! А дитё на кого оставишь?
– Тёть Беня, помнишь, ты говорила, что девочку хотела? – озвучила давно вызревавшее решение Северга. – Вот и возьми её себе, тем более что она – твоя родная кровь, внучатая племянница. Мы с её отцом оба – воины, другого ремесла не знаем, этим и кормимся… Менять что-то уж поздно теперь. А погибнем – с малой что будет? А у тебя семья хорошая, дом крепкий. Лучшего и не пожелаешь.
Скрестив на груди могучие руки, Бенеда неодобрительно-задумчиво качала головой, словно не желая соглашаться с этими доводами. Северга продолжала увещевать:
– Ну сама подумай, что её ждёт со мной? Мне и воспитывать-то её будет некогда. – Вспомнив свою мать, она вздохнула. – Я не хочу, чтобы она повторяла мою судьбу. Нет, я сама ни о чём не жалею, но пусть у неё всё будет… не так, как у меня. Лучшее, что я могу для неё сделать – это отдать её тебе.
Гырдан молчал: решающее слово было за женщинами.
– Может, ты и права, – вздохнула наконец Бенеда. – Разумом понимаю, что так лучше, но всё равно скверно это всё… Плохо, что мать своё дитё бросает. Не должно быть так.
– Но так получается, – угрюмо проронила Северга.
– Ладно, – решительно сказала костоправка. – Возьму её себе, но при одном условии: шесть месяцев ты ещё проведёшь здесь и будешь её кормить сама. А там уж и у меня молоко подоспеет… Шестеро лоботрясов у меня, и так уж вышло, что седьмое дитё на подходе – три месяца срок, четвёртый пошёл. Может, хоть в этот раз девка получится… А молока у меня и на двоих хватит.
Может, ставя это условие, Бенеда втайне надеялась, что Северга, кормя свою дочь, привыкнет, прикипит к ней сердцем и уже не захочет оставлять? Как бы то ни было, следующий день показал, что Северге так или иначе пришлось бы это условие принять: хоть и срослись теперь её кости правильно, но за девять месяцев она изрядно ослабела. «Нет ничего губительнее неподвижности», – сказала Икмара и оказалась права. Руки и плечи, правда, от постоянного орудования костылями даже укрепились, а вот с ногами дела обстояли намного хуже, да и жирок лишний кое-где повис.
- Предыдущая
- 84/305
- Следующая
