Джура - Тушкан Георгий Павлович - Страница 144

• Предыдущая
• 144/174
• Следующая

– Кто ты такой? – спросил Максимов.

– Я? Я… я киргиз… Какое тебе дело, кто я? Я друг Максимова. – Я – Максимов! И совершенно не знаю тебя. Довольно болтать, сейчас же говори правду! Кто ты и откуда?

– Ты Максимов? – удивился путник. – Нет, нет, ты обманываешь бедного неграмотного киргиза.

– Это истинная правда, – сказал караван-баши, с любопытством прислушиваясь к разговору.

Путник с красными от бессонницы и слезящимися от ветра глазами долго всматривался в Максимова и наконец сказал плачущим голосом:

– Я Кучак, меня послал Джура. Но откуда я могу знать, что ты действительно Максимов? Мне Джура говорил: шрам… У тебя, правда, шрам под левым ухом. Ты Максимов!… – Кучак сразу повеселел и ожил. – Я был в Горном кишлаке, искал тебя там… Горный кишлак сегодня днем заняли басмачи Тагая. Они и сейчас там. – Ты что-то путаешь, Кучак, – спокойно сказал Максимов. – Ах, начальник, верь мне! Басмачи один за другим пришли на базар, как дехкане, без оружия. А потом кишлак взяли. И оружие оказалось, и всё… Рахим сказал мне: «Иди к начальнику, спрашивай у киргизов о „Человеке, который везде“. Расскажи ему». Максимов не обнаружил чрезмерного волнения.

– Так! А что ты говорил о Джуре? Сегодня я о нем второй раз слышу.

– Джура послал меня в Горный кишлак и рассказал, что надо делать. Дело такое: старый охотник Идрис сказал Джуре, что границу перейдет Тагай с бандой. Меня и Саида Джура отправил на гору сторожить другой проход. Потом, уже ночью, приехал и говорит: «Поймали».

– Тагая?

– Тагая!

– Ты, может быть, ошибаешься, Кучак? Ты хорошо знаешь, что пойман именно Тагай?

– Раз говорю – значит, знаю, – ответил Кучак. Сонный, как сова днем, он сидел покачиваясь и, закрыв глаза, еле слышно говорил. Максимову казалось, что он сейчас совсем заснет и упадет.

– Говори понятно, отвечай на вопросы, – сказал Максимов. – Зачем Джура послал тебя в Горный кишлак?

– Пусть уйдут подальше караванщики, – сказал Кучак. – Это большая тайна.

Он оглянулся – караванщики были далеко от них. Светало, и они собирались в путь.

– У меня есть для тебя очень важная тайна, – повторил Кучак. – Говори, тихо сказал Максимов.

– Она у меня в ичиге.

– Тайна?

– Да! Одна бумага. О ней Джура сказал так: «Иди дни и ночи, прокладывай путь себе песней, ножом и обманом, но вручи её Максимову».

– Давай, давай! – нетерпеливо сказал Максимов. Кучак снял ичиг, вынул свернутую тряпку и достал грязный белый кусок шелка.

Максимов над огнем прочитал написанное на шелке. Это был фирман Ага-хана. Он был написан арабским шрифтом. В нем было обращение к лицам, названным условными кличками, из которых Максимову были известны только три. В нем говорилось о необходимости восстанавливать население против Советской власти, доводя все мероприятия до абсурда: кишлаки для кочевников строить в безводных местах, при коллективизации отбирать кур, всячески озлоблять дехкан. Это была обширная, разработанная в мельчайших деталях программа вредительства, которая не могла быть осуществлена без агентуры внутри советского аппарата. Все это было Максимову уже известно.

Максимов нагрел шелк над огнем. Явственно выступили потемневшие буквы тайнописи. Обычный прием конспираторов в этих странах. Максимов прочел о том, что вторжение басмачей на Памир и далее будет предпринято в 1931 году.

В захваченных ранее фирманах этот срок указан не был. Попадись этот экземпляр фирмана раньше, эта дата подтвердила бы полученные сведения. Но сейчас в этом не было ничего нового. По-видимому, особую заботу и беспокойство отправителей о судьбе пропавшего фирмана вызывал последний абзац, которого в ранее захваченных фирманах не было. Максимов крепко задумался. Пироксилин для взрыва перемычки «С» будет доставлен из Афганистана, но надо использовать и имеющийся запас. В случае неудачи Ибрагим-бека все плотины должны быть уничтожены». О какой перемычке «С» шла речь? Вахшстрой? Сейчас это было самое крупное ирригационное строительство. Или речь шла о других плотинах? Или, может быть, обозначение «С» условное, а имеется в виду целая система диверсий?

Вахшское строительство и крупные плотины охранялись, но усилить бдительность не мешает.

В чем же секрет «С»?

Одно ясно: басмачи, захватывая Горный кишлак, изменили свою тактику прямых вооруженных наскоков и действуют исподтишка, замаскированно. Это тоже предугадывал Максимов, направляясь в Горный кишлак для организации самообороны, и не успел. Басмачи опередили. Теперь они постараются раздуть свой успех как величайшую и чуть ли не решающую победу. А что понимают неграмотные люди в военной стратегии и тактике? Надо сейчас же изучить новую тактику басмачей и предпринять контрудар. Но как его предпринять, имея только один-единственный взвод? Басмачи, видимо, успели организовать оборону. Конечно, можно вызвать войска, и тогда басмачам конец, но на это надо время, а нельзя терять ни секунды.

Максимов быстро встал.

Он сильно волновался, но старался сдерживаться. Приказав бойцу оставить ручной пулемет, он послал его с письмом к Федорову, командиру находившегося невдалеке отдельного взвода. – Расскажи мне о Горном кишлаке… Расскажи вообще мне все по порядку, – сказал он Кучаку, который еле сидел от усталости. – Джура послал меня в Горный кишлак, – говорил Кучак устало, – передать фирман. Добрался я до кишлака – песни пел, сказки рассказывал. Тебя нет. На другой день был большой базар. Утром мы узнали, что на границе был бой, убили трех басмачей. Я тебя искал… Молодой киргиз Рахим, когда узнал, что я тебя спрашиваю, сказал так: «Говори мне всю правду, я глаз Тысячеглазого». Я думаю, молодой он. И если один его глаз смотрит на меня, может быть, другой моргает Кипчакбаю. Может быть, Рахим экиёз. Нельзя верить первому встречному. И я сказал Рахиму так: «Если ты глаз Максимова, скорее проводи меня к нему». А Рахим говорит: «Никуда не надо идти, Тысячеглазый через день будет здесь. Только молчи об этом и жди». Я молчал и ждал. Рахим накормил меня и коня. А потом был базар – много киргизов на базар приехали. Ружей за спиной ни у кого не было. Только одни ножи висят на поясах, а в руках камчи. А камчи не как у всех: на конце толсто и там в коже свинчатка зашита. Только это потом узнали. Пришли трое к сельсовету, к председателю. «Читай, говорят, бумагу». Тот сел за стол, бумагу положил, наклонился, читает, на них не смотрит. А басмачи его камчами по голове – раз-раз! Секретаря – раз-раз! Они упали. Их дорезали. Винтовку взяли, револьвер взяли. А другие басмачи милиционеру на базаре бумагу читать дали. И тоже, пока читал, камчами – раз-раз! Вот и убили. У милиционера револьвер забрали, винтовку забрали, саблю забрали, голову отрезали и на палку надели, а палку воткнули в крышу. Потом стали людей убивать, револьверы из-под халатов вынули, стрелять начали. Еще басмачи с гор пришли. Потом ещё баи. Лица у них были закутаны платками. Никого из Горного кишлака не выпускали. Девушкам без паранджи глаза выкололи и в реку бросили.

• Предыдущая
• 144/174
• Следующая