Зеленый храм - Базен Эрве - Страница 22

• Предыдущая
• 22/47
• Следующая

Воспользовавшись своим выходным днем, мосье Паллан, новый директор школы, пришел сегодня рано утром ко мне, чтобы заручиться моей поддержкой для решения одной из этих смешных проблем, которые ставит перед ним руководство столовой и к которым он еще не привык. Если согласиться с тем, что организация регулирования сельскохозяйственных рынков берет на себя снабжение молочными продуктами, при условии, что за один завтрак и одним ребенком будет употреблено не менее одного стакана и не более трех, при условии также, что учет будет вестись по дням и сопровождаться реестрами о покупке, которые должны быть отмечены поставщиками, то как установить среднюю величину, принимая во внимание все формы продуктов: кремы, соусы, супы, сливочные сырки, закуски и, само собой, как установить их различное молочное содержимое. Я сказал ему, что это прекрасное упражнение, не содержащее никакого истинного решения, и в таком случае, поскольку истинное решение равно желаемому, достаточно поставить в один ряд подлежащее уплате и то, что надо потратить, плюс-минус 10 %.

У меня не возникло живой симпатии к своему преемнику — второму после моей отставки: он путает свободу с вседозволенностью. Я все-таки сумел составить ему документ, и к десяти часам, когда он уходил, я увидел, как спускалась вниз моя дочь, в полном боевом снаряжении, — она сказала мне, уткнувшись носом в барометр с рамкой из резного дерева, отнюдь не бесспорный шедевр швейцарского краснодеревщика, привезенный из Церматта одним моим учеником:

— Папа, душечка! На улице — прелесть. Пойдем в ежевичник. Наш друг предупрежден. Я оставила ему хлеба, яйца, сыр. Впрочем, он сам просит, чтобы мы туда пошли. К сожалению, без Леонара, он же ребенок, а значит — болтун.

Клер обожает всякие предприятия, окруженные тайной. Это было не такой уж глубокой тайной (если не считать того, как Клер взялась за дело, стараясь, чтобы в нее поверили). В сапогах и куртке, как обычно (более того, с чутким киловольт-ампером в небольшом мешочке «банане», перевязанном поясом), я очутился на исходе утра за ельником. Ежевичник Эрпен входит в общину Сент-Обен-сюр-Вер; он на сотни гектаров покрывает сланцевый хребет, являющийся высшей точкой местности, как Болотище — в Лагрэри — главная ее низина. Лес переходит там в кустарник, а местами в ланды, где цветут, переплетясь своими стеблями, два вида ежевики: у одних нижняя сторона листа белая, у других — зеленая, стебли и тех и других — длинные, колючие, и на них — в изобилии — черные ягоды, покрытые серо-зеленым налетом. Эти обширные, с перепутанными ветвями заросли — убежище последних коростелей, это единственное место, где мне удалось настичь настоящую дикую кошку, у нее на хвосте были черные круги, и бежала она крупными скачками, держа в зубах зайчонка.

Я лишний раз убедился, что маршрут выбран правильно: вместо того чтоб взять на запад и идти по широкой дороге, Клер предложила, и не без основания, тихо, осторожно продираться сквозь кустарник. Я не сомневался, что накануне вечером она получила задание от нашего гостя, которому, впрочем, терять было нечего, пойти посмотреть, в каком состоянии находилось его жилище и особенно то, что было в нем.

Я сам уже давно подумывал об этом. В таком большом и сложном лесу, как наш, распространившемся на четыре общины, — а прибавьте еще сторожей, грибников, просто гуляющих, — я полагаю, что на квадратный километр в неделю приходится двадцать человек, два — в кустарниках ниже и один в болотной зоне, необитаемой. Можно сразу сказать, где, чтобы остаться незамеченным, затаится отшельник. Гротов там нет и троглодитом не проживешь. Нет каких-либо развалин, заброшенных строений. Невозможно также построить там, так чтобы его не было видно, какое-нибудь человеческое жилье. Остается только лес.

Нелепая проблема XX века! Что не мешает ей быть достаточно серьезной в данном случае, даже если иметь в виду, что к ней не примешивается ничего другого, а именно: необходимость добывать пищу, питьевую воду и огонь, — притом так, чтобы тебя никто не видел. И не очень-то просто играть в дикаря среди цивилизованной природы, которая может быть прибежищем для скаута, для хорошо экипированного туриста, но которая расчленена, просматриваема, исхожена вдоль и поперек и не может долго скрывать Робинзона, позволяя ему жить на земле, где он рискует повстречаться и повздорить с местными жителями. Этот Робинзон почти так же лишен средств к существованию, как и животные во время паводка, чьи гнезда, норы, логова, конуры часто бывают раскрыты, и животным остается только ждать своего смертного часа. Иначе говоря, это любитель невозможного, и моя симпатия — на стороне этого умения, а вернее, неумения приспосабливаться.

А он не случайно выбрал эту часть леса. Она не принадлежит обществу, а следовательно, менее других охраняется, ее не прочесывают во всех направлениях, — следовательно, нет лишнего глаза. Клер шла, шурша листвой, подцепляя ногами листву, поверх которой возвышались голые осенние деревья, и только хвойные не сбросили своих иголок.

— Есть хочешь?

Два щелчка языком: нет. Клер достала из рюкзака и начала жадно глотать куски сандвича с жареным кроликом (уточняю: с кроликом домашним, смысл существования которого ясен сразу в отличие от кролика, выращенного в садке: его обработка — специальность нашей старой соседки). Мы, кажется, приближаемся к цели. Вот показывается закрытый листвой выход на поверхность, голубоватая глина, вскармливающая лишь малорослые деревца, корявые уродцы, часто превратившиеся в высохшую ветку, где любит сидеть сарыч, обозревая окрестность.

— Карьер полный, да?

Обычно у моей дочери вопрос заменяет изъявительное наклонение. Дело не в вопросе, а в том, чтобы сообщить мне то-то и то-то. Так обычно обращалась ко мне ее мать. «Хочешь, я приготовлю к завтраку торт?» — означало, что торт уже в духовке. Что касается карьера — это яма, откуда никогда не доставали кровельного сланца, а лишь толстые плиты для opus incertum[7] и плоскую гальку для низких стенок; сейчас она была лишь вехой, за которой, видимо, следовала другая:

— Сто метров к западу — ива с двумя наростами.

Вдохновимся же, папаши-шуаны, искатели сокровищ, «Зеленой Коллекции», алгонкины, расшифровщики знаков! Пусть это будет на счету крестника: впишем еще кое-что, что будет шокировать серьезных людей: нам разве не предлагали вернуться к фольклору детства? Отец и дочь явно развлекаются, они отталкиваются от ивы и идут к старому буку, обросшему ежевикой, сделаем его вехой и, немного поколебавшись, пойдем к рябине, которая должна находиться тут же: но облетевшая рябина лишена возможности привлечь нас своими красными ягодами. Нарушая правила, мы кричали, спорили, мы пытались как-то истолковать слабые шорохи, звуки, мы возвращались обратно и отсчитывали шаги в другом направлении, чтобы прийти наконец к «дереву с дроздами», посаженному на перекрестке двух густых зарослей — шириной более тридцати метров, таких густых, что самая горячая такса, учуяв свежий след, отказалась бы туда пролезть.

— Есть два выхода, — сказала наконец Клер, — пошли в обход.

Если судить по двойному броду Болотища, то естественный рыболовный пост должен был находиться здесь между двумя туннелями, закрытыми пробками. Укрытие такого типа называется «гнездо сороки». За канадской западней следовал «малайский брод», а убежище, по всему, было «готтентотским»; достаточно было поразмыслить секунду-другую, и становилось ясно, что, если оно открыто в зеленый сезон, когда пробки из листьев все повысыхали, то в желтый сезон дело обстоит иначе. Вытаскивая все, что походило на затычки, которыми крестьяне пользуются, чтобы заделать дыру в изгороди, причем вытаскивая с трудом (он, чертяка, не поленился поставить несколько фальшивых), мы тотчас же ставим их на место; и только через час мы смогли отыскать настоящую пробку и нам пришлось влезть в «коридор», ведущий к узкой площадке, вырубленной посреди колючего кустарника, который со всех сторон образовывал стену и внизу которого лежали переплетенные ветви. Работа была целиком сделана секатором, о чем свидетельствовала чистая срезка стеблей, заслуживающая того, чтоб перед ней сняли шляпу!

• Предыдущая
• 22/47
• Следующая