Школа Добра - Ли Марина - Страница 39
- Предыдущая
- 39/149
- Следующая
Виног же, не обращая внимания на вздувшуюся на смуглом лице розовую пятерню, удовлетворенно пробормотал:
– Из комнаты до вечера не выходить. Узнаю, что выходила – поймаю и отлуплю. Веришь?
Аврора испуганно сглотнула и кивнула беспомощно.
– Грызун, на твоей совести! – произнес в пространство и удалился.
Могила перевела ошеломленный взгляд на грызуна, который с виноватым видом высовывался из-за горшка с Григорием.
– Что здесь происходит?
Кабачок выдохнул грустно и глубокомысленно:
– А я предупреждал. А ты: пусть поспит, пусть поспит – жалко же... Теперь тебя на котлеты, меня на гарнир и плакал наш турнир по преферансу горькими слезами.
Именно в этот момент Аврора как никогда ясно поняла, что выражение "глаза налились кровью от ярости" – не метафора, а самая что ни на есть правда, потому что мир вдруг окрасился в красные тона, и до зуда в ладонях захотелось воплотить в жизнь Григорьевское пророчество.
– Аврорушка, – запищал Вепрь и еще плотнее к горшку прижался. – Я тут совершенно не при чем! Это все шамаханки!
Аврорушка с размаху плюхнулась на кресло, осознав вдруг, что она действительно в своей комнате в общежитии, а вот как она тут оказалась – тайна, покрытая мраком.
– Виног вас с Юлкой своими собственными белыми рученьками приволок, – неожиданным басом высокопарно поведал Вепрь. – Околдовали вас эти стервы проклятущие. Страшным заклятием хотения любови. Не усмотрел я, дурак старый, пропустил. Прости меня, душенька, моя вина!
Могила поморщилась и двумя руками за голову схватилась:
– Что за чушь?
– Истинную правду молвлю, душа моя! – заверил мыш и все-таки решился выбраться из-за широкой кабачковой спины.
– Ты чего говоришь-то так смешно? Давай-ка, переходи на человеческий язык!
– Барышня, милая, никак не могу! Не извольте гневаться! Все ирод этот окаянный виноват.
Окаянным иродом абсолютно неожиданно оказался Амадеус Тищенко, раньше времени покинувший родные пенаты и вернувшийся в альма-матер. Пользуясь почти полным отсутствием в общежитии студентов, он безнаказанно превратил общественную кухню в лабораторию для проведения своих сатанинских экспериментов.
И вот, измучавшийся на нервной почве и томимый тоскою, Вепрь, покинув спящую Аврору на попечение друга и соратника Григория, выдвинулся из комнаты в поисках еды, дабы немного успокоить желудок и нервную систему, которая за ночь бала в Институте имени Шамаханской царицы пострадала безвозвратно.
Где, скажите, одинокий голодный мыш может найти еду глубокой ночью в студенческом общежитии? Правильный ответ, конечно же, нигде, но из кухни доносились приятные булькающие звуки, и Вепрь рискнул.
В маленькой медной кастрюльке что-то заманчиво кипело и издавало ароматы неимоверные и вкусные. Смелый мыш и добытчик пересек кухню, по шторке вскарабкался на подоконник, не по-мышиному элегантно прыгнул на плиту, еще раз принюхался и зачерпнул лапкой немножко пахучего варева.
– И как только не обжегся? – испугавшись за соседа ахнула Аврора.
– Так ить в магическую перчатку мы одемшись были, – покаялся Вепрь, и Могила сощурилась на него завистливо, потому что ей это заклинание пока еще так и не далось.
– То есть, мы не только по ночам чужие кастрюли ополовиниваем, не только в преступный заговор с разными темными Александрами вступаем, мы еще и магические нити видим и умеем ими пользоваться, – резюмировала Аврора. – Нехорошая картина какая-то прорисовывается...
Вместо ответа Вепрь вдруг выпучил глаза, пропищал трагичное:
– О, нет!
И вдруг заговорил странным слогом:
– Быть иль не быть – таков вопрос что лучше,
Что благородней для души: сносить ли
Удары стрел враждующей фортуны,
Или восстать противу моря бедствий
И их окончить. Умереть – уснуть...
– Я тебе сейчас усну, сволочь! – прокричала Аврора. – Последний раз говорю: переходи на человеческий язык!
– Нет, весь я не умру, – начал высокопарно Вепрь и почти сразу лапкой мордочку испуганно прикрыл, но все равно продолжил приглушенным голосом:
– Душа в заветной лире мой прах переживет...
– Это ты сейчас в том смысле, что всем рты не закроете? Или как? – растерялась Аврора, а мыш трагично воскликнул:
– Яду мне! Яду!!! – и уже двумя руками прикрыв пасть, на всякий случай опять спрятался за Григория.
– Не может он нормально разговаривать, – мрачно прокомментировал суицидальные устремления мыша Григорий и вдруг тоже смешно выпучил глаза. – Как из похода за провиантом вернуться изволил, так и вещает странным слогом.
Аврора шарахнулась от подоконника, как от зачумленного.
– Он что, заразный?
– Не заразные оне, – Григорий попытался дотянуться коротенькими ручками до оперативно шарахнувшегося от горшка Вепря. – Но не в меру злобные! Они нагадить-с изволили мне в земельку. Скоты-с. Что взять с твари неразумной? Вот я сквозь корни и подцепил заразу новомодную. Тьфу! Прости Господи, откуда что берется? Сам не понимаю, что говорю, – и после короткой паузы уже слышанное ранее:
– Яду мне!!!
– Я вообще ничего не понимаю!! – всплеснула руками Аврора. – Когда побежите за ядом, прихватите и на меня немного!
И решительно в сторону двери двинулась.
– Нельзя!!!!! – с удивительным единодушием рявкнули мыш с кабачком.
– Аврорушка, – жалобно воскликнул Григорий. – Никак нельзя, сердце моё! Александр, конечно, изволили показать себя с хамской стороны, но тебе, правда, лучше не покидать горницы.
– Я поцелую очень грубо, – из-за кабачка грудным голосом произнес Вепрь, – но на губах оставлю страсть. Сегодня я твоя суккуба... (автора не знаю, стырено с просторов Инета. – прим. Ли М.М.)
Аврора медленно обернулась от двери:
– Это ты на заклятие суккуба намекаешь, что ли?..
– Да! – Григорий вздохнул с облегчением, потому что один важный вопрос, наконец-то, удалось решить.
– Шамаханки нас с Юлкой этим заклятием прокляли, что ли? – испуганно уточнила Аврора.
– О да, любовь вольна, как птица, да, все равно – я твой!
– Григорий, – раздраженно и на грани истерики. – Закрой ему рот. Или ваш турнир точно накроется, потому что я готова выбросить мыша в окно...
И не только мыша. Тут и самой впору сигануть с крыши вниз головой... Потому что заклятие суккуба – вещь известная своей коварностью, и приводит, как правило, либо к замужеству, либо к скандалу.
– Кто знает? – наконец, мрачно и обреченно поинтересовалась Аврора.
– Шамаханская директриса, – поспешил ответить Григорий. – Они сами вас проклинали. Ну, и Виног, душа-человек...
– То есть бабка не в курсе? Ффууу, пронесло...
Выдохнула и даже почти улыбнулась, но тут приключился маленький внутренний конфликт. Ибо одна Аврорина часть бурлила и требовала отмщения и возмездия, другая же наоборот молчала, потому что и в этот раз пронесло. Аврора возмущенная давила на совесть и требовала гласности: понятно, почему стервочки каждый год находят жертв для своих чудовищных опытов, потому что никто из пострадавших банально не хочет стать героем грязных сплетен. С другой стороны, почему этим героем обязательно должна становиться Могила?
И еще не давали покоя мысли о бабушке, которая, совершенно очевидно, окончательно тронулась умом, если опустилась до таких грязных методов в попытке выдать любимую внучку замуж.
– Интересно, кого она мне в мужья напророчила, – пробормотала задумчиво. – Явно кого-то, кто был на балу...
И вдруг, словно опомнившись:
– Черт! А где Юла?
– Юлу Александр не смог в комнату внести, потому что... – Вепрь вдруг радостно пискнул. – Я что, нормально говорю? Серьезно? Неужели отпустило?
Аврора зашипела нетерпеливо, пережидая всплеск мышиной радости по поводу избавления от напасти.
– Злая ты, – обиделся Вепрь. – Нет бы, утешить меня, пожалеть... Или вот отомстить пообещать, например...
И на Могилу задумчиво так посмотрел.
– Это что, шантаж? – опешила девушка.
- Предыдущая
- 39/149
- Следующая
