Роковое наваждение - Торнтон Элизабет - Страница 55

• Предыдущая
• 55/74
• Следующая

— Потому что я не оставляю вам ничего другого, — ответил Макс.

Несколько мгновений в библиотеке стояла тяжелая тишина, которую нарушал только доносившийся с улицы далекий собачий лай. Затем Дрю Примроуз покраснел, схватил свою шляпу и опрометью выскочил вон.

— Не нравится он мне, — сказал Макс, глядя в оставшуюся раскрытой дверь. — Даже тогда, когда им руководит сердечная привязанность к моей жене.

— Макс, — укоризненно заметила Сара. Он повернулся к ней.

— Ты собираешься подписывать брачный контракт или нет? — спросила она.

— Не обязательно делать это прямо сейчас, Сара… И не надо так смотреть на меня, — сказал Макс. — К тому же твой собственный адвокат не рекомендовал тебе этого. Пусть над контрактом поработают наши адвокаты, обсудят его. А потом мы его и подпишем.

Лицо Сары стало бледным от волнения.

— Ты знал, знал, почему мне нужно было выйти замуж. Я никогда не скрывала этого от тебя. Мне не нужен контракт, который составят твои адвокаты. Мне нужен контракт, который защитит мою семью. Только это важно для меня, и ничто другое. И знай, я никогда и ни за что не вышла бы за тебя замуж, если бы знала, что ты не захочешь подписать мой контракт.

— Ты расстроена и сама не знаешь, что говоришь. — На щеке Макса дернулся мускул.

— Да-а! — закричала Сара. — Куда уж до тебя какому-то Таунсенду! Класс не тот! Ближе к делу, Макс, какова твоя цена? Ну, давай, говори свою цену. Обещаю, ты ее получишь!

Макс нахмурился, взял Сару под руку, отвел к креслу и усадил. Затем вышел в раскрытую дверь, и Сара услышала, как Макс подзывает кого-то из слуг. Еще минута, и он вернулся в библиотеку в сопровождении слуги и Питера Феллона.

— Нам нужны свидетели, — пояснил Макс, не глядя на Сару.

Первой он заставил расписаться ее, затем расписался сам, и уже потом подписи поставили двое свидетелей. Все было закончено в считанные секунды. Никто не произнес ни единого слова.

Затем, так и не сказав Саре ни слова и не взглянув в ее сторону, Макс вышел из библиотеки в сопровождении Питера Феллона.

— Ты тоже можешь идти, Артур, — сказала Сара второму свидетелю, слуге.

Ее брачный контракт остался лежать на столе, и чернила на нем еще не успели высохнуть до конца. Сара присела к столу и уставилась на лист бумаги.

Да, она добилась своего, но не слишком ли высокой окажется заплаченная за это цена?

С утра в субботу небо было хмурым, но вскоре ветер разогнал облака, проглянуло солнце, и к началу ярмарки небо над Стоунли стало высоким и прозрачно-синим.

В этот день Саре впервые предстояло выйти на знакомые улицы родного городка после своего возвращения, и она разрывалась между желанием показать всем свою независимость и не менее сильным желанием покрепче запереться в спальне и не выходить из нее, пока эта чертова ярмарка не закончится. Макс со своей стороны ни на чем не настаивал. “Поступай, как тебе хочется”, — вот и все, что он сказал.

Во время ярмарки рядом с Сарой постоянно должен был находиться Питер Феллон. С ним же в случае чего она должна была вернуться домой. Сам же Макс до начала боксерского турнира согласился продавать билетики с предсказанием судьбы всем желающим заглянуть в свое будущее.

Прошлой ночью он пришел в спальню Сары, и они занялись любовью, но оба ощущали, что в их отношениях что-то изменилось. Они были рядом, но они не были вместе, как прежде. Чуть позже Сара попыталась объяснить Максу, почему для нее было так важно подписать брачный контракт. Макс выслушал ее внимательно, но молча, а затем, так и не произнеся ни единого слова, повернулся на бок и уснул. Она же не могла уснуть до самого утра.

Сара не представляла себе, что бы она делала без помощи Анны, как справилась бы без сестры с напряжением тех нескольких часов, которые ей предстояло провести на ярмарке. Однако сама Анна знала подобную ситуацию не понаслышке. И она подыскала для Сары такое занятие, чтобы та была среди людей и в то же время на расстоянии от них. Каким образом? Все на самом деле оказалось довольно несложно. Просто обе сестры договорились работать во время ярмарки на раздаче в палатке, где был сервирован благотворительный чайный стол. Работа у них была нетрудной принять пустую тарелку, положить на нее сандвич и кусок торта и отправить назад. В непосредственной близости от Сары работали лишь несколько женщин, с которыми она и общалась.

По большей части они работали в молчании, но это не было тем напряженным молчанием, от которого начинает звенеть в ушах. Просто, казалось, каждая из собеседниц слишком долго и тщательно подбирает слово, прежде чем произнести его вслух. Женщины, вместе с которыми работала Сара, были знакомы ей. Они оказались женами местных фермеров и ремесленников. В былые времена Сара не раз навещала их, и они не раз бывали в Лонгфилде.

Сара была очень признательна сестре: ведь именно Анна чаще всего нарушала молчание, когда оно слишком затягивалось. Как правило, она спрашивала одну из женщин про ее мужа и детей, и тогда возникал разговор, в котором принимала участие и Сара.

В конце концов она немного успокоилась и даже была довольна собой. На деле все оказалось не так уж плохо.

Анна вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони и сказала:

— Пора и нам передохнуть.

— Передохнуть? — переспросила Сара. Сказать по правде, ей совсем не хотелось покидать тихий угол, в котором она освоилась.

Впрочем, у нее не было выбора. К ним подошли две женщины, готовые сменить их, и Анна уже отдавала одной из них свой передник.

— Ты не можешь прятаться на кухне весь день, — негромко сказала Анна, выходя вместе с Сарой в общий зал. — К тому же нас ждут Констанция и Люси. Они должны были оставить для нас места за своим столиком. Не волнуйся, все будет хорошо.

"Действительно, хуже не будет”, — сказала самой себе Сара и подняла голову, рассматривая лица тех, кто сидел за столами. На мгновение ей вдруг припомнилось, как она входила в зал суда, но она тут же отогнала от себя это воспоминание.

В зале было шумно. Женщины перепархивали от стола к столу, оживленно разговаривали, шутили, смеялись. Их щебетание смешивалось со звоном посуды. Никаких церемоний во время чаепития не соблюдалось. От каждой посетительницы требовалось только одно: не забыть опустить деньги в кружку при выходе из шатра, вот и все.

Появления Сары никто, казалось, и не заметил.

Сара сразу увидела Констанцию и Люси, хотела идти к ним, но Анна предупреждающе взяла ее за руку.

— С ними мать Уильяма, — сказала она.

Сара присмотрелась внимательнее и увидела то, что не заметила поначалу. Действительно, рядом со столом Констанции и Люси стояла инвалидная коляска, и в ней восседала леди Невилл. Она что-то сказала, взмахнула руками и улыбнулась — сначала Констанции, затем Люси.

— Мать Уильяма присоединилась к женщинам нашего церковного общества, — заметила Анна, — и мы с ней если и не дружим, то, во всяком случае.., как бы это сказать.., общаемся друг с другом. В конце концов, исчезновение Уильяма обездолило нас обеих.

Сара ничего не ответила. У нее было свое отношение к семейству Невилл, наславшему столько напастей на ее собственную семью.

— Подойдем? — спросила Анна, окинув Сару быстрым взглядом. — Ты как, сможешь встретиться с ней?

Видеть мать Уильяма Сара и прежде не могла, не только теперь. Она отрицательно покачала головой и спросила:

— А кто этот франт, что стоит рядом с ней?

— Ах, этот, — ответила Анна. — Это Бекетт, слуга леди Невилл. Она никуда без него не выходит.

Вот уж на кого не походил этот молодой человек, так это на слугу. Он был слишком холеным и хорошо одетым для этого. На нем была элегантная черная пара с белой рубашкой, а глаза молодого человека смотрели на мир смело, если не сказать нагло. Но еще более наглым — теперь лучше сказать бесстыжим — взглядом пожирала его самого Констанция. Две пары глаз встретились на мгновение, беззвучно обменялись информацией и улыбнулись друг другу.

• Предыдущая
• 55/74
• Следующая