Клинические разборы в психиатрической практике - Гофман Александр Генрихович - Страница 100

ВОПРОСЫ ВРАЧЕЙ

• Как Вы выпиваете? Считаете ли, что злоупотребляете алкоголем? И второй вопрос: бывает ли у Вас такое подавленное состояние, когда возникают мысли о нежелании жить? — То, что Вы сейчас спрашиваете, и то, что я буду отвечать, это было все в прошлом. Сейчас этого уже не может быть, потому что по определению этого не может быть никогда. Но гарантий я не даю. Считаю ли я себя злоупотребляющей алкоголем? Нет, не считаю. Считаю ли я себя зависимой от алкоголя? Нет, не считаю. Бывает ли подавленность при алкоголе? Была ли? Нет, алкоголь снимает стресс, снимает подавленность. Достаточно? Не полный ответ? Вы не удовлетворены? — Не удовлетворен, но настаивать не буду, как договорились. — Хорошо.

• Депрессия, с которой Вы сюда поступили, это Ваше тоскливое тягостное состояние, про что все это было? — Я поняла. Про что? О, это опять вопрос такой сложный, это опять (появляются слезы). Сейчас, я к нему вернусь чуть позже. — Тогда, может, другой вопрос задать? — Да, пожалуйста. — Скажите, как получилось, что Вы попали в 17-ю наркологическую больницу? Вы лечились от алкоголизма? — Получилось так, что у меня дети совершенно не употребляют алкоголь. А это было 3- или 4-дневное употребление алкоголя. Они очень перепугались. Поэтому они вызвали врача на дом — нарколога, ну, по тем телефонам, которые пишут в газетах, в любой из газет. Врач посоветовал 17-ю больницу за достаточно приличные деньги. Они подумали, что это панацея. Вот так я туда и попала. — 3–4 дня — и в больницу? — Но это же не единственные 3–4 дня, так было на протяжении 3 лет, и два, и один, и три дня. — То есть так было не раз? — Да, было не раз. — А почему 3–4 дня? — Ну, потому, что разум-то все-таки есть, если бы его совсем не было, а так он все-таки есть. — Но разум должен был бы подсказать, что… — Что и это много? Я все понимаю, но не знаю, не могу сказать. — И все-таки что-то владело Вами независимо от Вас? — Ну, как сказать… Да, конечно. — А что? — Не знаю, но если бы разум был полностью выключен, то, наверное, такого бы не случалось. — То есть разум все-таки ослабевал? — Совершенно верно. — Почему? — Трудно сказать, не знаю. Мое такое мнение, что накапливается, наслаивается у человека и потом выливается, у кого-то вот так, как у меня в последний раз, а в предыдущие разы — в применение алкоголя (плачет).

• Бывало ли так плохо от алкоголя, что приходилось лечиться, и лечиться алкоголем, чтобы легче стало? — Да, конечно, конечно (плачет). Это основное. — Это когда на утро, если Вы пьете несколько дней подряд, бывает так плохо, что необходимо выпить, чтобы убрать это состояние? — Скорее всего это через день. — Это такой замкнутый круг? — Похоже, что да. — Вы думаете, что это болезнь, зависимость от алкоголя? — Зависимость? Нет, не думаю. — Почему? — Потому, что знаю про себя лучше. Я научно Вам объяснить с точки зрения медицины не могу, даже если бы очень старалась. — Вы чувствуете, что это не болезнь, а жизнь виновата? — Да, я чувствую, что все это от жизни. — Что Вы предпочитаете выпить, чтобы стало легче, если есть возможность выбрать? — (Плачет). — Сейчас, минуточку. Больше водку. — А какую водку? Она ведь разная бывает. — Не знаю, я не настолько разбираюсь. Но у меня не такой уровень бедности, чтобы пить палаточную. — А если есть возможность что-то другое купить? — Все равно водка, но у меня есть норма — 120 грамм. — 120 и не больше? — Когда перехожу эту дозу, тогда уже плохо. — Тогда уже 3–4 дня? — А, вот видите… Нет, я не могу (всхлипывает). Вы понимаете, в чем дело… Те эпизоды, я понимаю, что если бы это по жизни было, а так… (плачет). — А 120 грамм — это в час? — (Смеется) да нет, в сутки. — А теперь про депрессивные переживания. — Можно не отвечать? Мне просто тягостно сейчас. — Но все-таки. Какие события, переживания? — Сейчас я об этом говорить не в состоянии. Лечащему врачу я могла с откровенностью сказать, а сейчас не могу (плачет).

• Вы здесь лежите 2 недели. Какой промежуток времени Вам было плохо до поступления? — С августа. — Была какая-то динамика? Вам становилось все хуже и хуже? — Да, совершенно верно. — Что-то подобное раньше бывало? — Да, конечно, но я справлялась. — Это было более кратковременно? — Да, совершенно верно. — Такой же выраженности? — Пожалуй, раньше это было меньшей выраженности. — Вы сами справлялись? — Да, справлялась без помощи (всхлипывает). — Сколько лет, как стали появляться состояния подавленности? — Лет десять, наверное. — Прием алкоголя связан с этими состояниями? — Он расслабляет эти состояния, то есть разбивает. На какой-то период становится легче, и не только мое состояние, но и внешние события, но не полностью. «А по утру они проснулись…» Вот так.

• Настроение у Вас само по себе портится, или его меняют какие-то внешние события? — Нет, без причины редко, но иногда бывают такие эпизоды, для людей ничего не значащие, а я воспринимаю очень оголенно. — Не бывает, чтобы само по себе испортилось? — Не замечала, чтобы само по себе. Все равно есть причина.

• Можно Вам задать еще один вопрос? — Конечно, можно. А почему Вы улыбаетесь? — Сейчас Вы описываете состояния, которые можно было бы назвать депрессией. А бывало ли наоборот? Когда как-то особенно хорошо, легко, радостно? — Да, бывало всякое, я думаю, как у всех. — Вы можете разделить: среднее состояние, плохое и хорошее? — Могу еще «никакое», четвертое добавить — все присутствует. — А чаще какое бывает? — А чаще надо было держаться, чтобы было хорошее, потому что я с людьми работала. Мне надо было держаться.

• Слезливость, сентиментальность, ранимость — это у Вас в последние годы или было всегда? — Да, я поняла вопрос. Я не знаю, как сказать. Может, это слишком громко сказать, что я ранимый человек. Да, я воспринимаю… Было и раньше, слезливость, но последнее время, с августа месяца, особо. То, с чем боремся, это те оставшиеся 45 %. — Те 45 %, которые запломбированы? — Да. Но они не запломбированы… — Запломбированы, но мы не будем нарушать. — Да, конечно, но хоть Вы меня не расстраивайте. Я вижу, что Вы стараетесь. Спасибо (плачет)… Вот видите, все равно слезы распускаются, значит не справляюсь пока, но справлюсь. — Значит, Светлана Владимировна права, не отправляя Вас в отпуск? — Наверное, конечно, тогда я и лечиться не буду. Нас же здесь никто насильно не держит. — Никто. Если Вы захотите, Вас в тот же день отпустят домой. — А посему как же? Мы должны дружить. — Должно быть взаимопонимание. — Конечно, совершенно верно. — На работе у Вас не всегда было взаимопонимание с людьми, с которыми Вы общались? — Конечно, как у нас у всех. Независимо от того, насколько они больны. — Нет, я имею в виду здоровых. — Ах, здоровых? А статистику последнюю знаете газетную? — Нет. — В Москве — это газетная статистика — зарегистрировано 900 тысяч инвалидов, 900 (!) тысяч, из них 145 тысяч — инвалиды опорно-двигательной системы, а все остальные — психи. — Так не говорят. — А как говорят? — Слово «психи» душевнобольных оскорбляет, надо говорить «душевнобольные». Это самая старая больница в Москве, и когда будете выходить, увидите табличку, на которой написано… — Гиляровского? — Нет, табличка, посвященная 100-летию создания больницы. И там написано «для душевнобольных». — Я знаю, я читала. Хорошо, для душевнобольных. Но там еще написано, что в больнице есть музей. Он есть? — Есть. — Я интересовалась и больницей тоже. — А что Вас интересовало в больнице? — Когда уже сюда попала… Так бы пропустила мимо, а так читаешь и делаешь акцент: «Ага, вот оно». Ладно, а Вы как сказали? Вы психотерапевт? — Нет, психиатр. — Все равно однокоренное. — Вот в Туле до революции открыли санаторное отделение. И знаете, как его назвали? Отделение для умственно утомленных. — О-о-о! — Берегли психику людей, которые туда поступали. — Хорошо, если бы мы щадили друг друга немножко, было бы лучше. — А Вы сами хотите задать нам какой-нибудь вопрос. — Нет, хочу с лечащим врачом. — Спасибо. Отдыхайте. — И Вам спасибо, до свидания.