Ликвидаторы времени. Охота на рейхсфюрера - Рыбаков Артем Олегович - Страница 40

Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.

Когда я закончил петь, слушатели молчали, переваривая услышанное. Уж больно непривычно для них было наложение серьезных слов на плясовую мелодию.

— Ну, потом еще спою, — помог я им, откладывая гитару в сторону.

Все, кроме «гостей из будущего», как показалось мне, облегченно вздохнули и вернулись к своим неспешным разговорам. По долетавшим до меня обрывкам фраз я понял, что некоторые обсуждают только что услышанные песни. Ко мне на лавку подсел свежеиспеченный командир партизанского отряда.

— Ну ты даешь! — тихонечко сказал Слава, ткнув меня кулаком в бок. — Я думал, комиссара Кондратий хватит.

— Ну, извини, настроение такое, хулиганское было.

— А у меня подарок тебе есть, — улыбнулся Трошин.

— А чего не даришь?! — Я изобразил возмущение.

— Минуточку… — И Слава выскочил в сени.

Вернулся он буквально через пару мгновений с каким-то длинным, метра полтора, свертком.

— На, владей!

Я развернул толстую ткань. СВТ. Снайперская.

— Откуда?

— Бойцы у немцев две штуки нашли, вот я и решил тебе подарить.

— Слав, спасибо, конечно… Но мне она без надобности… А вот вам — пригодится…

— Да ты в прицел посмотри! А бой какой! А то ты все с «Дегтяревым» таскаешься…

— Так, сядь, — я показал рукой на лавку рядом с собой. — Мне и с автоматом хорошо. Я все равно накоротке работаю, а вот вам эта винтовка поможет немцам сильно жизнь попортить, — продолжил я увещевать Трошина. — Тебе Александр Викторович про засады рассказывал?

— Ну?

— Не «нукай»! А про тактику «осиного роя» говорил?

— Нет.

— Пойдем покурим, — я мотнул головой в сторону двери.

…Мы уселись на завалинку и закурили. Хлопнула дверь — и вслед за нами с крыльца спустился Белобородько:

— Не помешаю?

— Да нет, Василий Иванович, присаживайтесь. Вам тоже полезно послушать будет, — ответил я.

— Про музыку вас хотел спросить, Антон Олегович…

— Чуть позже, — перебил я его, — мы сейчас про войну разговариваем. А потом я с удовольствием поговорю с вами и про музыку, и про поэзию… — Слава, услышав мой тон, только хмыкнул.

— А ты не регочи, товарищ майор! А сделай серьезную рожу и внимай… или внемли, во! Что такое осиный рой, представляешь?

— А то! Не осиный, конечно, но пчел хорошо себе представляю…

— Смотри, у вас есть несколько вариантов. Первый — классическая засада с полным уничтожением противника, захватом трофеев и долгой стрельбой. Этот вариант хорош именно наличием трофеев, но, боюсь, вам пока доступны для таких нападений только одиночные машины и повозки. Вариант второй — минирование. Тебе про него командир наш должен был подробно рассказать… — Вячеслав кивнул. — Ну, и третий — обстрелы. Представь, метрах в двухстах-трехстах от дороги лежит снайпер с группой прикрытия. Выстрелил и отошел. Через два часа — уже в нескольких километрах от первой точки работает.

— А какой в этом смысл? — встрял Белобородько.

— Если снайпер — не лопух, то он попадет. Лучше всего — в водилу или офицера. А у немцев — орднунг превыше всего. То есть они должны гада этого стрелючего, поймать. Соответственно — остановка. И хорошо, если одной машины или повозки, а то — вся колонна стоять будет. Если место позволяет, снайпер не один, а два раза выстрелить сможет, но в любом случае потом — отход.

— А мне нравится! — воскликнул Трошин. — С двумя винтовками мы же две группы сможем на дело отправить! И за день, если и не перекрыть дорогу, то езду по ней замедлить очень существенно!

— Что-то похожее финны делали в тридцать девятом, — внезапно подал голос комиссар.

— Да, только они в основном против фронтовых частей действовали. А вы, Василий Иванович, хоть одну эту пресловутую «кукушку» живьем видели?

— Нет.

— Вот видите! А слухов сколько? Хотя у них мастера серьезные были. По триста-четыреста подтвержденных… — заметив изменившийся взгляд комиссара, я осекся.

— А вы…

— Откуда знаю? — продолжил я за него. — А анализом кто-то заниматься должен, так? И методы перенимать…

— Вы… извините, я не сообразил…

— Так, что-то мы отвлеклись. Слав, и запомни, что шаблонные действия — это плохо! Наработанные, подготовленные, но не шаблонные.

— Вы же покажете, так?

— Нет, командир уже сообщил нам, что это — последний день вместе с новым отрядом, и завтра нам предстоит рывок на юг. «Странно, а почему он Трошину это не сказал? Хотя, может, Слава его неправильно понял…»

— И что, никто нас учить больше не будет? — несколько потерянно спросил командир партизан.

— Ну, главное — передовые методы мышления и кое-какую тактику мы вам передали. Остальному — придется учиться на ходу. Кстати, про связь тебе товарищ майор объяснил?

— Да, будем радиста искать, ну и на того агента выйдем…

— Я, вот думаю, надо на партийное подполье выходить, — снова вмешался Белобородько.

— Я думаю — пока не надо.

— Как так? — изумился он.

— Вы же секретарем райкома были, верно?

— Да.

— А какого?

— Раменского района… Это в Подмосковье…

— Я знаю, где Раменское находится, — перебил я комиссара. — Ну, и что, как вы думаете, есть ли в Жуковском, Быково или Удельной хоть одна собака, что вас в лицо не знает?

— Нет, пожалуй, — ответил он после некоторого раздумья.

— И соответственно все знают, кто вы и на какой платформе стоите, — употребил я древний словесный оборот.

— Да.

— И если среди этих «собак» найдется одна «продажная самка собаки», — скаламбурил я, — то вы мгновенно окажетесь под угрозой. А вместе с вами — и вся сеть подполья.

— Но партийная совесть, да и направляющая роль…

— Василий Иванович, меня-то за Советскую власть не агитируйте, — я молитвенно сложил руки.

Комиссар, видимо, вспомнив, какую организацию я представляю, замолчал.

— Вы же воевали, Василий Иванович?

— Да, в Гражданскую…

— И помните, наверное, что самая лучшая политучеба отсутствующих патронов не заменит. А уровень военной подготовки, а тем более — диверсионной, большинства местных руководителей никакой критики не выдерживает! — Тут я вспомнил подходящий пример. — В конце июня вам транспорт по мобилизации в дивизию быстро передали, а?

— Не успели, — загрустил комиссар. — На сельхозработах машины были…

— Потому, что для райкома война — дело далекое, а урожай — вон он, тут. И план выполнять надо… Ладно, не будем о грустном. Пойдемте, еще вам песенок спою!

— Ах да, Антон Олегович, я же у вас слова хотел попросить записать! — встрепенулся комиссар.

— Что, понравилось? Ну, так идемте, еще надиктую.

…Под ногой предательски хрустнула ветка.

— Тише ты, медведь косолапый! — зашипел на меня Бродяга. — Надо было тебя в расположении оставить.

— Мы сами сейчас все здесь останемся, если вы не заткнетесь, — обернулся к нам Фермер.

Он был прав: мы еще не покинули наши владения, и если так будет продолжаться и дальше, то вряд ли нам это вообще удастся сделать. До развилки остались какие-то двести метров, а там и лес. Ищи нас тогда, как ветер в поле. Вот сейчас обогнем этот огромный кустарник, и можно будет вздохнуть облегченно или облегченно выдохнуть…