Бомба для дядюшки Джо - Филатьев Эдуард Николаевич - Страница 87

Зато академик Капица отмалчиваться не любил. Брал слово почти по каждому обсуждавшемуся вопросу. Любил вступать в полемику. Причём с каждым разом всё яростней и чаще.

26 октября 1945 года на седьмом заседании Спецкомитета рассматривался вопрос «О выборе мест строительства заводов № 813 и 817». На Урале были подобраны площадки для будущих предприятий по выработке обогащённого урана и плутония. Надо было утвердить этот выбор и начать возводить предприятия.

По мнению Капицы, такая постановка вопроса не поддавалась разумному объяснению.

— Как можно, — спрашивал академик, — начинать строительство заводов, когда в лабораториях ещё не проверена обоснованность выбранных технологий? Не проведены расчёты! Не начерчены чертежи! Это же полная безответственность! Если вообще не безумие!

Петра Леонидовича пытались убедить в том, что всё делается абсолютно правильно. Что кое-какие расчёты выполнены, отдельные чертежи изготовлены. И вновь ссылались на американцев, которые, идя по такому же пути, создали в результате атомную бомбу.

Однако Капицу подобные доводы не убеждали. Он говорил, что нельзя вслепую копировать чужие достижения, нужно жить своим умом. К тому же создание бомбы не может быть основной, самой главной целью учёных. Следует искать пути мирного использования энергии, таящейся в глубинах атома.

Завязалась дискуссия. Об уральских предприятиях на время подзабыли, и в протокол внесли следующую резолюцию:

«Поручить Техническому совету обсудить предложения т. Капицы П.Л. об использовании внутриатомной энергии в мирных целях, разработать план мероприятий в этой области и доложить его Специальному комитету».

14 ноября 1945 года на восьмом заседании атомного комитета вновь заговорили о том, что надо строить на Урале заводы № 813 и 817. Капица снова принялся возражать против поспешного (по его мнению) вынесения на обсуждения этого непродуманного вопроса. И комитет принял решение:

«Переиести рассмотрение вопроса об организации строительства заводов № 813 и 817 на следующее заседание Специального комитета….

Доработать проект Постановления СНК СССР «Об организации строительства заводов № 813 и 817», внесённый тт. Ванниковым Б.Л., Чернышовым В.В. и Завенягиным А.П…».

Однако Капица понимал, что его всё равно не послушают, и большинством голосов утвердят то, что противоречит здравому смыслу и не имеет ничего общего с научным решением вопроса. Конфронтация между ним и руководителями Спецкомитета стремительно возрастала. Было ясно, что полюбовно конфликт разрешить не удастся.

Главная причина разногласий заключалась в том, что восемь членов Атомного проекта (Берия, Маленков, Вознесенский, Ванников, Завенягин, Махнев, Первухин и Курчатов) знали, что секретом атомной бомбы Советский Союз располагает. Что все необходимые расчёты, чертежи, схемы, спецификации и даже образцы расщепляющихся материалов в СССР уже есть. Оставалась самая малость — изготовить бомбу.

И лишь девятый член секретного атомного ареопага, академик Капица, этого не знал. Только он один думал, что всё начинается чуть ли не с нуля. Поэтому не желал соглашаться с ошибочным, по его мнению, направлением деятельности Спецкомитета.

25 ноября 1945 года сложившаяся ситуация была изложена в письме, которое Капица адресовал вождю. Специальный атомный комитет в этом послании Пётр Леонидович почему-то называл «Особым», а Научно-технический совет — просто «Техническим»:

«Товарищ Сталин,

почти четыре месяца я заседаю и активно принимаю участие в работе Особого комитета и Технического совета по атомной бомбе (А.Б.).

В этом письме я решил подробно Вам доложить мои соображения об организации этой работы у нас и также просить Вас ещё раз освободить меня от участия в ней.

В организации работ по А.Б., мне кажется, есть много ненормального. Во всяком случае, то, что делается сейчас, не есть кратчайший и наиболее дешёвый путь к её созданию…».

Капицу не устраивало то, что учёных принуждают делать бомбу, оружие. Вот почему он сразу написал:

«… глупо и нелепо думать, что основная возможность использования атомной энергии будет её разрушительная сила. Её роль в культуре, несомненно, будет не менее нефти, угля и других источников энергии».

Но так как Пётр Леонидович почти ничего не знал о том, что именно известно Советскому Союзу об атомной бомбе, а те отрывочные сведения, которые у него имелись от знакомства с разведданными, были весьма скудными, он откровенно заявил:

«Секрет А.Б. нам неизвестен. Секрет к ключевым вопросам очень тщательно оберегается и является важнейшим государственным секретом одной только Америки. Пока получаемые сведения недостаточны, чтобы создать А.Б., часто их дают нам, несомненно, для того, чтобы сбить с правильного пути,

Чтобы осуществить А.Б, американцы затратили 2 миллиарда долларов — это примерно 30 миллиардов рублей по нашей промышленной продукции…».

Капице, незнакомому с томами разведматериалов, к которому имел доступ Курчатов, казалось, что атомную бомбу придётся делать вслепую, постоянно натыкаясь на множество самых разных и трудноразрешимых проблем:

«При решении этих проблем пока плюс у нас только один — то, что мы знаем, что проблема А.Б. имеет решение; американцы шли на риск, его у нас не будет».

Перечислив далее несколько «минусов», которые присущи тем, кто двигается наугад, Петр Леонидович, тем не менее, делал оптимистический вывод:

«Но всё же мы не должны складывать оружие, у нас есть наши два главных преимущества: первое — в системе нашего государственного строя у нас большие возможности, организующие и мобилизующие ресурсы; второе — в силе нашего молодого организма страны. Хоть и тяжеловато будет, но, во всяком случае, попробовать надо скоро и дёшево создать А.Б… Но не таким путём, как мы идём сейчас, — он совсем безалаберен и без плана».

И Капица указал на главные, по его мнению, недостатки того пути, по которому двинулись советские атомщики:

«… во-первых, он не использует наши организационные возможности, а во-вторых, он шаблонен.

Мы хотим попробовать всё, что (делали американцы, а не пытатся идти своим путём. Мы забываем, что идти американским путём нам не по карману и долго. Поэтому первое, к чему мы должны стремиться, — это к наиболее эффективному использованию как людей, так и промышленности. А этого, я считаю, нет…

Никакого строгого отбора тематики по определённому плану сейчас нет, и вокруг А.Б. начинается свистопляска. Пляшут и жулики, и авантюристы, и честные люди. Конечно, что-нибудь под конец и вытанцуется, но явно это не тот короткий и дешёвый путь, по которому мы можем перешагнуть Америку…».

Слова Капицы о том, что путь, выбранный советскими атомщиками «шаблонен», напоминают его же высказывание, сделанное в 1938 году при обсуждении проекта циклотрона ЛФТИ, авторами которого были, как мы помним, Алиханов и Курчатов. Пётр Леонидович тогда сказал:

«Недостатком проекта является отсутствие оригинальности».

Прошло семь лет, и Капица вновь заговорил о том же самом. В словах «Мы хотим перепробовать всё» тоже легко угадывается намёк на Курчатова, который привык всё проверять и перепроверять.

Капица разглядел и другую черту курчатовского характера — ту, на которую обратили внимание чекисты, написавшие за пять месяцев до этого, что академик Курчатов «… человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат». Пётр Леонидович давно заметил, что начальник Лаборатории № 2 не любит действовать в открытую. Вынужденный по делам службы общаться с таким опытным физиком как Капица, он не вступал с ним ни в какие дискуссии. Никогда!.. Но при этом «проводил мероприятия в секрете» от академика-конкурента.

Вот как описано это в капицинском письме:

«Можно отметить, что среди учёных, инженеров, начиная с самых хороших и кончая жуликами, с учётом всех градаций, заключённых между ними, сейчас большой энтузиазм к А.Б. <…>