Мы с королевой - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 49

• Предыдущая
• 49/51
• Следующая

Р.S. Из надежного источника я узнала, что принц Эндрю служит на подводной лодке где-то под полярными льдами.

— Так вот почему Эндрю не давал о себе знать, — сказала королева Гаррису. — Ему повезло.

В полдень к королеве зашли Анна со Спигги и были поражены, застав ее в халате и шлепанцах. Она молча протянула Анне газетную вырезку. Памятуя, что Спигги читать не умеет, Анна тактично прочла ее вслух. Королева убрала с глаз растрепанные волосы и глубоко вздохнула.

— Я понимаю, мама, это для тебя новый удар, — сказала Анна, — но нельзя же распускаться.

Подведя мать к лестнице, она велела ей принять ванну и одеться.

— Спигги приглашает нас на обед, — крикнула Анна, когда королева, шаркая ногами, выползла из ванной комнаты.

На обед? — подумала королева. И где же? В сосисочной? Или в придорожном кафе? А может, возле забегаловки, торгующей рыбой с жареной картошкой?

Она была приятно удивлена, узнав, что Спигги заказал им столик в Рабочем клубе района Цветов (поставив в журнале регистрации крест вместо подписи). Зал был хорошо обставлен, королева, успевшая зверски проголодаться, с радостью отметила, что в баре на прилавке горами высятся булочки с мясом, сыром и салатом, рулет с яйцом по-шотландски и куски пирога со свининой. В углу тихонько бормотал телевизор, придавая залу почти домашний уют. В соседнем концертном зале такие же, как она, пенсионеры под запись оркестра Джо Лосса[57] разучивали старинные танцы.

На танцплощадке кружились Вайолет и Уилф Тоби. Вайолет была ослепительна: усыпанные блестками туфли без пяток на высоких каблуках, алое платье в таких же блестках и сияющее счастьем лицо.

Королева опустилась рядом с Анной на обитую искусственной кожей банкетку и приказала себе расслабиться.

Небрежной походкой Спигги подошел к бару и, вытащив по дороге из кармана скатанную в трубку пачку банкнот, заказал еду и напитки.

Пока Норман, угрюмый бармен, неопрятными руками собирал на подносе их обед, королеве припомнилось, как Крофи говаривала ей: «Надо съедать все, что тебе положат. Оставлять на тарелке — страшное неприличие!»

Когда стол был уставлен яствами и выпивкой, Анна подняла стакан горького пива и предложила королеве:

— Давай не будем говорить про наши семейные дела, хорошо?

Наступило молчание; наконец Спигги, проглотив половину рулета с яйцом, заговорил о Гилберте. И тогда завязалась оживленная беседа о лошадях, которых они знали и любили; разговор прервался, когда на телеэкране возникло мрачное лицо Джека Баркера.

— Чегой-то стряслось, — взглянув на часы, сказал Спигги. — В это время обычно показывают передачи для ребятишек. — И, обращаясь к Норману, крикнул: — Э-гей, Норман, прибавь-ка звук.

Когда Норман, нашарив рычажок, повернул его в нужную сторону, Джек Баркер произнес:

— Таким образом, учитывая всемирный финансовый кризис, несущий угрозу стабильности в нашей стране и даже самому нашему образу жизни, правительство решило, что настала пора внести серьезные изменения в британскую конституцию.

Осушив бокал белого вина, королева скептически заметила:

— А у нас нет писаной конституции. Очевидно, Баркер намерен написать свою собственную.

Она подалась вперед, желая услышать, что же именно предлагается; но ее ожидало разочарование.

— Заняв пост премьер-министра, я получил высокое право осуществлять радикальные реформы, невзирая на противодействие самых разных сил. И впредь, какую бы должность я ни занимал, я всегда буду стремиться быть полезным своему народу, своей стране.

— Он что же, собирается подать в отставку? — спросила королева.

— Вот уж чего не хотелось бы, — сказал Спигги. — Он только вчера отменил подушный налог!

— Тихо, Спиггз, — шикнула Анна.

— Завтра в одиннадцать часов утра я выступлю с развернутым обращением к стране. Всего доброго! — внезапно закруглился Джек.

Ведущий в темном костюме торжественно объявил:

— Все назначенные на завтра передачи отменяются, вместо них пойдет специальный прямой репортаж. Он будет передаваться по всем каналам.

— Вот те на! — воскликнул Норман, который каждую свободную минуту проводил у телевизора. — Прямо, черт возьми, конец света.

Торопливо покинув телестудию в Вестминстере, Джек с провожатым подошел к лимузину, чтобы ехать назад, на Даунинг-стрит. Хотя великолепные резиновые шины мягко катили по ровному асфальту, Джеку чудилось, что он ощущает под собою железные ободья повозки, грохочущей по булыжной мостовой к месту казни.

В спальне своего pied-a-terre[58] — номера-люкс в отеле «Савой» — Саяко не сводила глаз с зеркала. Она упивалась собственным отражением. Она была великолепна, бесподобна, как и положено той, кому предстоит вскоре стать кумиром всех народов. Только что служанки помогли ей снять последнее, самое изысканное творение портновского гения, созданное специально для нее; аккуратно завернутое, оно уже висело в шкафу. Взяв сумочку и справочник «Дебреттс пиридж»[59], Саяко, одетая элегантно, хотя уже не столь ослепительно — в один из купленных на Слоун-стрит костюмов, — спустилась вниз, где ее ждала машина, чтобы отвезти на чаепитие.

Когда лимузин подъехал к дому номер десять по Даунинг-стрит, Джек вылез не сразу, хотя шофер уже открыл ему дверцу.

— Чтой-то не так, Джек? — поинтересовался шофер, видя, что Джек мешкает.

Это «чтой-то» звенело у Джека в голове, снова навевая воспоминания детства и тогда же усвоенных жизненных правил. Он оцепенел и стал похож на манекен, который сейчас будет использован в искусственной дорожной аварии для проверки надежности систем защиты.

— Ноги свело, — солгал Джек. — Погоди минутку.

А на Даунинг-стрит бледная женщина в шелковом одеянии уже накрывала на низеньком столике чай. В приемной Джека ожидали высокие гости. Наконец Джек вошел к ним; он шагал по ковру без туфель, в одних носках, протягивая гостям руку; лишь в самый последний миг он, вспомнив ритуал, опустил ее и низко поклонился.

50. Лети вольным орлом[62]

В тот же день, когда королева оплачивала на контроле купленные в «Еде-да-да» продукты, Виктор Берримен опустил ей что-то в хозяйственную сумку.

— Потом посмотрите, — шепнул он.

Разбирая дома покупки, она обнаружила, что таинственный предмет — это письмо к ней, написанное рукою Чарльза.

• Предыдущая
• 49/51
• Следующая