Причуды лета - Ванчура Владислав - Страница 14

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая

— Ваше приключение,— сказал майор, садясь,— неожиданно вылилось в побоище. Вы подрались, аббат, но как это произошло?

— Ах,— ответил священник,— вам известно, что я избегаю ссор, и знайте, что если у меня и надорвано ухо, так это не потому, что я изменил свое мнение о них.

— Я остался на площади и, не предвидя ниоткуда возражений, завел разговор с Анной, которая жарила себе на ужин рыбу.

— Вы ели с ней это кушанье? — спросил Антонин, нахмурившись.

— Отведал немного окуня,— ответил аббат,— это был тот самый окунь, которого вы вчера утром поймали в Орше.

— Довольно,— прервал опять Антонин, приходя в ярость (будучи не в силах вынести мысль о том, что аббат ужинал вместе с Анной его рыбой),—довольно. Прекратите свое постыдное повествование. Я не хочу больше слушать. И без того знаю. Ах, уж этот развратный поэт! Ах, уж эта литература!

— Когда же услышу я снова о пристойных душевных страстях, когда прочту о внутренних борениях? Когда беллетристика выйдет из дома терпимости? Когда перестанет воспевать грубые, пошлые темы? Когда обратится к благородным гражданским добродетелям?

Когда найду я в ваших книгах хоть страничку о купле-продаже, страничку, где идет речь о недопустимости злостного банкротства, о любви к родине, о реализации скота, о мелиорации? Когда выйдут новые «Георгики»? ^{10} Когда появится поэма о физической силе и о принципах агитации в подлинном классовом духе? Когда это будет и сколько еще ждать?

Я слышал, как вы сыплете стихами, не имеющими ни малейшей научной ценности, из которых клокоча хлещет кровь и озлобленность профессионала, создающего ценой голода и безвестности новую, непонятную красоту. Мы с майором считаем, что она бессмысленна и вульгарна.

Вы искали по ночам выражение тому, чего нет, да еще тому, что имеется в избытке у неучей. Гонялись за словами и сделали мир пьедесталом для коротенькой фразы, забывая о пересудах соседей.

Ваши речи были ни славны, ни знамениты, и при всем том вы до того опустились нравственно, что дошли до драки.

— Да,— промолвил аббат,— я получил рану, а вы мне ее зашили. Правда и то, что я гулял с книгами по берегу Орши и приходил с ними в купальню. Это были Шекспир, Рабле и Сервантес. Я был бы рад отдать за них голову, как чуть не отдал уха за Анну.

— Доблестно и прекрасно умирают только на полях сражений,— заметил майор.— Но поэты — плохие воины. Маэстро прав.

В тот же день, около пяти, над высотами, ограждающими долину Кроковых Вар с севера, загремело и, видимо, стала собираться гроза.

— Ишь ты,— принялись толковать жители,— нет закона природы надежней закона Медарда ^{11}. Ведь с его капюшона каплет сорок дней! Нынче день был погожий, но тучи уже наготове и, того и гляди, пойдет дождь. Арноштек промокнет.

Фокусник сидел на лавочке и глядел в окно, с неудовольствием отмечая эту возможность.

— Милая пани,— сказал он, обращаясь к Катержине, которая осторожной иглой штопала дыру у него на пиджаке,— когда мы были однажды зимой в Тироле, надвинулась снежная буря. Было холодно, фургон промерз, а в печурке, очень похожей на эту, не было тяги. В Тироле множество огромных гор со снежными вершинами, где свирепствует северный ветер.

— Ах,— воскликнула пани Дурова, откладывая в сторону иглу.— Вы были в далеких краях и повидали вдоволь ненастья. Слава господу богу, нынче хоть и льет дождь, но не холодно. И эта печь в порядке.

— Совершенно верно,— ответил Арноштек.— Но тогда была вьюга, и дороги стали непроходимы.

— Позвольте вас спросить,— опять прервала пани Дурова,— было ли, при таких обстоятельствах, у вас в фургоне чисто, потому что, когда в доме прибрано, в нем приятно сидеть и пережидать непогоду… Как заштопаю пиджак и починю ваши кальсоны, хочу сделать несколько одеял и подушек. Эти вещи, Арноштек, украшают жилище.

— Отлично,— сказал фокусник,— но не забудьте о ковре, которым мы пользуемся во время представления. Анна прожгла его сигаретой, и в нем дыра больше ладони.

— Я уже вчера выговаривала ей,— ответила пани Дурова.— Эта девушка портит наше имущество из своенравия, но пусть она ведет себя поскромней, не раздражает меня, а то я ее уволю без всякого предупреждения.

В это время пошел дождь. Крупные капли отскакивали от оконных стекол, барабанили по крыше фургона. Фокусник смотрел, как снаружи сгущаются сумерки, и уже не слушал, что говорит Катержина. Между Арноштеком и заботливой дамой ложилась тень наступающей ночи. Фокусник прислушивался к вою ветра и шуму дождя. И ему показалось, что где-то внутри его тела, в непостижимой глубине существа, поднимается таинственный голос раскаяния.

— Сударь,— сказал майор, выходя к Антонину,— нынче вечером скверная погода.

— Вы правы,— согласился Антонин.— Я думаю, по такому ненастью Арноштек не высунет носа из фургона и вы напрасно идете на представление.

— Так,— возразил майор.— Я вижу, Антонин, вы хотите остаться дома, вижу, что вы разгневаны и ожесточены. Разве никогда прежде не случалось, чтоб девушка оставила вас с носом? Разве мало было тех, которые вас бросали? Не таите зла, помиритесь с каноником, который не больше чем орудие провидения. Разве вы забыли, как мы шагали по берегу Орши, ища под кустами боярышника, шиповника, терновника и ежевики дождевых червей, которые так любят сырую почву?

Забыли те приятные беседы, в которых у нас проходил весь день? Те вечера, проведенные над леской, когда вы, время от времени поглядывая на поплавок, слушали прекрасные, изысканные канониковы речи! Те милые, очаровательные перепалки, которые так славно кончались!

Все это опять вернется! Надевайте пиджак, Антонин, и пойдем.

— Я рад,— ответил с улыбкой маэстро,— что от ваших слов поумнел и понял правду. Верно, сударь, с моей стороны нехорошо было сердиться на аббата только за то, что ему понравилась хорошенькая девушка. Ведь он всегда был волокитой, так же как и вы, который готовится выбить его из седла…

Но не будем вспоминать дурное. Правда, аббату не следовало есть окуня; однако простим ему это.

С этими словами Антонин встал и обнял майора, похлопав его по спине.

Потом, беседуя как бывало, они отправились на площадь и пришли туда как раз в тот момент, когда дождь прошел.

В воротах и вдоль домов на северной стороне площади стояло несколько человек, с платанов капала капля за каплей, и сумрак вздувался, как траурное знамя. Фокусник сидел без дела, и девушка его была утомлена.

— Я утверждаю,— сказал маэстро,— и готов повторять это тысячу раз, что Анна не рождена для такой обстановки. Посмотрите, как она рассеянна, как перебирает чашки, в которых пусто.

По-моему, вам следовало бы жениться на ней, майор, потому что пани Дурова, наверно, ее тиранит.

— Мадемуазель,— сказал он, когда Анна подошла к ним,— свяжите свой узел и бросьте фургон. Идемте к нам! Возьмите себе мою купальню и канониковы книги.

— А как же быть с майором? — спросила девушка.

— Я убью фокусника и сяду в тюрьму,— сказал Гуго.

• Предыдущая
• 14/19
• Следующая