Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 99
- Предыдущая
- 99/107
- Следующая
В аэропорту творилось невероятное столпотворение. При том, что замаскированного Дока старались не толкать, у него не всегда была возможность двигаться туда, куда ему надо. Тем не менее он все же пробился к группе лиц, одетых, как и он сам, во все черное. Несколько ближайших прелатов учтиво поклонились, Док отвесил несколько ответных поклонов, отметив, что в целом его появление не вызвало никаких эмоций. Ну, приплелся еще один патер, ну и что? Теперь Доку оставалось только обезьянничать: смотреть, что делают его «коллеги», и делать все точно так же.
Из боковых ворот выкатили папамобиль, караул вздрогнул по команде, и из здания аэровокзала появилась свита, окружающая маленького человечка в огромной тиаре. Собственно, благодаря этой тиаре и возвышающемуся вровень с ней посоху с распятием и можно было догадаться, где именно находится Иоанн Павел Второй.
К папе в ноги бросились официальные лица, какие-то галичаночки с хлебом-солью, детский хор запел псалом, а группа священников, к которой примкнул Док, только сложила руки и склонила головы. Словом, как раз прямые-то подчиненные папы и держались с наибольшим достоинством. Но встреча в аэропорту получилась скомканной. Усталый старик Войтыла снабдил весь собравшийся народ пастырским благословением, погрузился в свой стеклянный саркофаг на колесиках и покатил в город.
Ура! Для ксендзов, прибывших во Львов для встречи с понтификом, власти предусмотрели два «Икаруса». Священники грузились в предоставленный транспорт чинно, уступая друг другу место в зависимости от сана. Док понятия не имел, какому сану соответствует его одежка, но оказалось, что примерно среднему, потому что несколько попов, не задумываясь, вошли первыми, а остальные, очевидно ординарные патеры, учтиво посторонились, делая Доку приглашающие жесты. В чужом монастыре логичным было следование соответствующему уставу, и Док, опять же слегка кивнув головой, вошел в автобус. Здесь при входе стоял монашек и беззастенчиво прозванивал всех прибывших металлоискателем. Духовенство не противилось. Но вот что странно: Дока монашек прозванивать не стал, наоборот, потупил взгляд и что-то шепнул, спрятав металлоискатель за спину. Док, уже видевший, как ксендзы благословляют прихожан и мелкую монашескую братию, сотворил соотвествующий жест и на всякий случай снисходительно улыбнулся этому таможеннику в подряснике.
Место рядом с ним занял крупный священник, смуглый, с крючковатым носом, и заговорил (о ужас!) по-испански. Почему он решил, что Док поймет его испанский? «Неужели, — усмехнулся Док, — я так старательно настраивал себя изъясняться на ломаном испанском, что это стало видно даже со стороны?» Испанский же поп, глядя на Дока, высказал одобрение по поводу того, что восстановили орден иезуитов, что без ордена вся Католическая матерь-церковь была как бы лишившейся любимейшего из сыновей, испанцы, как известно, в душе все поэты. Мало того что добытое у ненормального Тяньшанского облачение оказалось принадлежащим какому-то церковному сановнику, так оно еще было иезуитским! Вот почему Дока не прозванивали! Где полоумный химик раздобыл рясу, было загадкой века. Док кивнул в ответ соседу, давая понять, что он все прекрасно понял, а отвечал на латыни: потому, мол, орден и вернулся, что, пока его не было, развелось среди католиков слишком много швали и пора ее выметать поганой метлой. После этого разговорчивый сангвиник-испанец сделался замкнутым и нелюдимым и погрузился в черную меланхолию.
«Икарус» медленно полз в самой гуще процессии. В окне Док видел чудовищную толпу, вытянувшуюся вдоль всего маршрута за предусмотрительно расставленными заслонами из людей в штатском и ментов. Док, когда еще садился в автобус, рассмотрел всех, кто оказался среди его попутчиков, и рассмотрел внимательно. Деда среди них не было. Оставался, правда, второй автобус — он набирал пассажиров чуть поодаль, и Доку не удалось разглядеть всех, кто в него садился. Ну не мог же он вертеть головой во все стороны, нося столь высокий (не ясно, правда, какой именно) сан.
Док вообще-то должен был радоваться, что он без малейших проблем втерся в самую гущу событий и теперь все время будет вертеться где-то возле папы. Но не было у него спокойно на сердце. Что-то слишком много в этом городе сумасшедших, покушающихся на папу. И если слабовольного Тяньшанского Пастуху удалось остановить всего лишь проявлением более сильной воли, то как еще сложится с Дедом, которому самому воли было не занимать? То, что старик может случайно оброненную фразу принять за приказ командира и, наоборот, приказ пропустить мимо ушей, это Док уже знал. Поэтому и было у него опасение, что Дед, если даже найти его и приказать ему убираться к чертовой матери подальше от папы, все же будет выполнять изначальную установку на убийство. Мало ли, вдруг у него в голове слетел какой-нибудь винтик и теперь старик решил положить жизнь, вернее, ее остаток на то, чтобы грохнуть несчастного папу?
Зато в парке культуры Доку предоставилась возможность рассмотреть всех католических священников, примкнувших к папской кавалькаде. Деда среди них не было. С одной стороны, это было хорошо, — значит, Дед, по крайней мере пока, не имеет возможности приблизиться к папе. Но в то же время Док предпочел бы уже обнаружить Деда, а то возникало подозрение, что вся разрабатываемая им версия является ошибкой и Дед появится с той стороны, откуда его никто не ждет. В любом случае теперь нужно было следовать за папой по пятам и при этом держать ухо востро.
Кардинал Амвросий Ружичковский, земляк и ближайший наперсник Иоанна Павла, следовал за своим патроном повсюду вот уже тридцать с лишним лет. Теперь он, второе лицо ордена иезуитов, возглавлял службу охраны понтифика. Он лично отбирал братьев ордена для внедрения как в свиту, так и вообще, чтоб торчали в толпе, контролировали ситуацию. Это все были молодые мужики, крепкие, со знанием единоборств и с навыками оперативной работы. Рясы и епитрахили скрывали мощные торсы, иногда и шрамы. Кардинал еще в Риме распорядился, чтобы в каждом автобусе со священниками, которые будут сопровождать папу, находилось по одному монаху ордена. И вдруг на тебе — в парке для приветствий папе выходит из автобуса непредусмотренный и незнакомый аббат! Кто такой, почему не знаю? Впрочем, аббат был типичным иезуитом нового времени: стройный, крепко сложенный, с лицом, выдающим в нем воина, да и с выправкой такой, что любой кадровый полковник мог бы позавидовать. Очевидно, у этого аббата, как и у большинства сегодняшних иезуитов, за плечами был если не Французский легион, то офицерство в одной из католических стран. Но все же этот человек был незнаком кардиналу и тем уже подозрителен. Когда аббат подошел к Иоанну Павлу для приветствия и благословения, Амвросий Ружичковский весь внутренне напрягся. Удивительно, но и сам папа как-то выделил странного аббата из общей массы духовенства.
- Предыдущая
- 99/107
- Следующая
