Точка возврата - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 98

• Предыдущая
• 98/107
• Следующая

— Как? — спросил я его.

— Порядок.

Я взял Бороду и потащил его на улицу. Там, дойдя до ближайшего киоска «Торгпресс» (вроде нашей бывшей «Союзпечати») и приобретя телефонную карту, мы отправились на поиски удобно расположенного таксофона.

— Сейчас позвонишь в милицию, — сказал я Бороде, едва мы увидели одиноко стоящую телефонную будку, — и сообщишь, что в здании ЦУМа заложена бомба.

— Какого именно, у нас их два?

Это был хороший вопрос. Боцман был проинструктирован заложить невключенную бомбу в ЦУМе. Он это сделал. Но какой именно ЦУМ попался ему раньше, я не знал.

— В обоих, — ответил я Бороде после некоторого раздумья. — Пусть побегают. Будешь смотреть на часы во время разговора. Тридцать секунд — и вешаешь трубку. Есть платок?

— Зачем?

— Руку обернуть.

— Найдется.

Борода набрал 02 и прогнусавил на местном диалекте нечто, на мой взгляд, совершенно невразумительное. И тридцати секунд не понадобилось ему, пятнадцатью обошелся. Наконец, он бросил трубку, и мы поспешили скрыться в переулках подальше от засвеченного автомата.

— Что ты им сказал? — спросил я, когда мы отошли на безопасное расстояние.

— Все, как надо, что заминированы оба ЦУМа.

— Реакция была?

— Вроде да. Стали переспрашивать, ну, я повторил. Хотели спросить, кто говорит, я трубу и положил. Только я не совсем понимаю, зачем все это нужно.

— Ничего особенного, мы просто делаем попытку сократить визит. Сейчас поедем куда-нибудь подальше отсюда и задублируем звонок.

В итоге мы позвонили в милицию трижды и все с разных концов города. Мне показалось, что этого сверхдостаточно, чтобы всполошить местные органы. И действительно, хватило. Результаты нашего усердия мы пожинали на следующий день, сидя у телевизора.

Резниченки торчали в другой комнате, мы смотрели утренние новости Киевского телевидения, Борода переводил. Диктор сообщил, что накануне вечером некто неизвестный трижды позвонил в милицию и сообщил, что заминировано здание ЦУМа во Львове. Всю ночь милиция доблестно переворачивала универмаг кверху дном, но ничего не нашла. Корреспондент в прямом эфире пересказывал подробности этого события на фоне большого магазина. Были видны озабоченные менты и толпа зевак. Боцман вытаращил глаза.

— В чем дело? — спросил я его.

— Да я ж не в тот ЦУМ закладывал!

— А! В трехэтажный, — догадался Борода. — Но я ведь им говорил, что оба заминированы!

Вырисовывалась веселенькая перспективка снова метаться по городу и звонить. Но для начала я решил все же наведаться в тот самый трехэтажный ЦУМ. Оказалось, что киевский журналюга проявил банальную недобросовестность, дав в эфир картинку только одного ЦУМа, тогда как кверху дном был перевернут и второй. В него уже пускали покупателей, но в залах торчало множество усталых и злых ментов.

Я покосился на Боцмана. Он кивнул, приглашая следовать за ним. Подвел нас к отделу, торгующему ублюдками. А как прикажете называть современный отдел игрушек? До революции игрушечные магазины торговали ангелочками, после революции, когда ангелы от России отлетели, перешли на кукол-мальчиков и кукол-девочек. Ну, еще на всяких медвежат. Теперь детям предлагают развлекаться натуральными чертяками с рогами, разве только на ногах у них колеса вместо копыт. Борода, толкнув меня локтем и кивнув на типичного представителя преисподней, шепнул:

— Представляешь такую картинку: просыпаешься с бодунища, и тут перед глазами такое! Сразу подумаешь: все, хана, допился до белочки!

Мы с Бородой ужасались, а Боцман тем временем не терялся. Пока продавщица по его просьбе лазила снимать с полки какое-то чудовище, он сунул руку за витрину и незаметным движением вынул из-под пестрых коробок химикову бомбу. Боцман сунул ее за пазуху и вопросительно посмотрел на меня. Секунду поколебавшись, я незаметным кивком дал команду отхода.

Несмотря на то что город был переполнен людьми, как метро в час пик, мы шли по практически безлюдному переулку одной из тех тайных троп, которые здесь знал только Борода. Боцман посмеивался и качал головой:

— Все спецслужбы мира! Не догадались! Поднять две коробки! В игрушечном отделе! Ну не мог же я положить эту адскую машинку прямо на пол в центре торгового зала!

Его просто душил смех.

Мне было не до смеха. Если бы местные милиция и тайная полиция обнаружили наш сюрприз, то, может быть, папу в тревожном порядке эвакуировали бы из города в тихий и безопасный Ватикан. Но они ничего не обнаружили. Перезакладывать нашу бомбочку было все же несколько рискованно. Да и пока мы занимались бы такого рода провокациями, мог выползти из своей норы Дед и приступить к осуществлению своего безумного замысла. Время было дорого. Бороду, которого в городе, кажется, знала каждая собака, я отправил домой, строго-настрого приказав ему сидеть безвылазно до поступления особой команды. Мы же с Боцманом прогулялись до окраины, где пристроили бомбу в вонючую сточную канаву.

Едва только Док, найдя укромное местечко в том же лесопарке подле аэропорта, переоблачился в рясу, он почувствовал себя человеком первого сорта. Католическому духовенству, по крайней мере на время визита папы, горожане оказывали просто-таки подобострастные знаки внимания. На ближайшие два дня ему предстояло напрочь забыть родной русский язык, по возможности не изъясняться на этом запретном наречии даже во сне. На вооружении у Дока были вообще-то два языка. Во-первых, проходя подготовку среди кубинских коммандос, он сносно овладел испанским. Правда, это был не совсем испанский — это был кубинский диалект общего латиноамериканского, опять же диалекта испанского. Это значило, что он может выдавать себя исключительно за кубинского патера. Но как раз этого делать было нельзя. Немногочисленное кубинское духовенство сплошь выпускалось духовными академиями Испании, и уж на чистом языке Сервантеса эти священнослужители изъяснялись без запинки.

Но помимо регионального испанского, Док, как медик, еще неплохо владел мертвой латынью. Можно было в принципе придумать себе национальность настолько экзотическую, что среди многочисленных паломников не нашлось бы ни одного «соотечественника». Но риск, что таковой по закону подлости найдется, все же был слишком велик. Док решил, что он все же будет латиносом, но не испанского, а, скажем, немецкого происхождения. В случае чего пару фраз по-немецки он смог бы родить. Но тогда Куба отпадала, откуда на Кубе взяться немцу? Оставалась единственная латиноамериканская страна, о которой Док хоть что-то знал — Парагвай. Кубинские товарищи много рассказывали ему, как они в качестве наемников при поддержке местных индейцев племени гуарани отбивали у аргентинцев серебряные рудники в окрестностях Байа-Негро. Вскоре легенда была готова. Итак, Док, на самом деле он патер Мартин, немец по происхождению, в Парагвае живший не в испанских провинциях, примыкающих к Асунсьону, а в местах, населенных гуарани. Оставалось надеяться, что экзамен на этом языке все же сдавать не придется. А за свою латынь, международный язык медиков и католиков, Док был, в общем, спокоен. Легенда получалась шаткая, но вполне сносная. На подготовку лучшей все равно не было времени.

• Предыдущая
• 98/107
• Следующая