Выбери любимый жанр

Рискнуть и победить (Убить демократа) - Таманцев Андрей "Виктор Левашов" - Страница 79

Изменить размер шрифта:

— В гостинице «Висла».

— Ишь ты! Бизнесмен! А с виду младше меня. Не подскажешь, каким бы мне бизнесом заняться? А то жена всю плешь пропилила: зарплата маленькая, зарплата маленькая.

А с чего ей быть большой? Взяток не беру. Потому как не дают, не ГАИ.

— Подскажу, — согласился я. — Организуй частное охранное агентство.

— Ну! — протянул он разочарованно. — У нас таких агентств — на каждом углу.

— Всем вашим охранникам я бы и метлы не доверил. Ты в какой милицейской школе учился?

— Ну, у нас, в здешней.

— Был у вас там человек, который чему-то тебя по-настоящему научил?

— Ну? Он и сейчас есть. Один капитан. На пенсию выпирают.

— Так вот пойди к нему и изложи свою мысль. Наберите человек шесть, и пусть он сделает из вас настоящих волкодавов. Я сам — начальник охраны. На, посмотри мое удостоверение, чтобы не думал, что я туфту гоню. Сейчас я временно работаю на Антонюка. Знаешь, сколько мои ребята зарабатывают? По пять тысяч баксов за две недели.

— Иди ты! — изумился сержант. — Кто же такие бабки может платить?!

— У вас мало богатых людей? У меня такое впечатление, что тут их больше, чем в Москве. Они и будут платить. Только за настоящее дело, а не за жевание жвачки.

Сможет твой капитан это сделать?

— Он-то сможет. Только как я с ним расплачусь?

— А никак. Возьмешь его в долю, и все дела.

— А как я смогу доказать, что мои люди чего-то стоят?

— Сержант, тебе надо все разжевать и в рот положить? Когда будете готовы на все сто, устрой городские соревнования охранников. На стадионе. И больше доказывать ничего не надо. Если они действительно будут чего-то стоить. На следующий день от заказов у вас отбоя не будет.

Он глубоко задумался. Настолько глубоко, что, казалось, забыл и о ветре, и обо мне. Я напомнил о себе деликатным покашливанием.

— Сержант, я еще минут десять погуляю здесь, а? Когда еще сюда судьба занесет.

— Ну, погуляй, — разрешил он и, подумав, заключил:

— Озадачил ты меня, парень.

Крепко озадачил. У нас в деревне говаривали: в Москве петухи яйца несут. И в самом деле несут?

— Несут, — ответил я. — Но очень, очень редко. Если бы мне на ум пришла какая-нибудь более выигрышная идея, любая, я без секунды сомнений поделился бы ею с этим сержантом. Потому что он невольно помог мне ответить на вопрос: откуда будут стрелять. Вот отсюда, справа, и будут. Из гущи толпы. И я даже уже знал, в какой момент. Как только губернатор закончит свое выступление у микрофона, он отойдет вот к этим перильцам трибуны и закурит — как всегда делал и на прошлых митингах. Не на сквозящем же ветру ему курить? И стоять он будет у самых перилец, даже, возможно, облокотившись на них. И между ним и толпой не будет никого. И как раз те самые десять метров. Пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой.

Я еще немного походил по площади, прикидывая, как мне получше расставить ребят, и поймал частника.

До двадцати — времени, назначенного Столяровым, — оставалось минут сорок.

Тумана, к счастью, не было, ветер машине не помеха, так что я успел сменить четыре тачки, пока не убедился, что хвоста за мной нет. Без пяти пять я отпустил очередного «левака» у здания пароходства и в темноте прошел к началу мола.

«Жигуленок» Столярова без огней стоял у самой кромки воды. Понятия не имею, как он узнал меня в почти кромешной темноте, но, едва я приблизился к машине, пассажирская дверца открылась и смотритель маяка пригласил:

— Влезайте. Сегодня слишком холодно, чтобы разговаривать на улице, а в дом идти не хочется. Так что поговорим здесь.

Я подробно рассказал о результатах моей рекогносцировки. Он внимательно выслушал, потом заметил:

— Полностью с вами согласен. Хотя мне не повезло на такого словоохотливого сержанта. Но выводы у нас одинаковые, а это самое важное. В вас будут стрелять не раньше, чем будет убит губернатор, — помолчав, продолжал он, нещадно дымя «Мальборо». — Практически одновременно. Но не раньше. Иначе акция теряет смысл и всем будет непонятно, кто же убил губернатора, если террорист был уже мертв. Это для нас важно. Кто, по-вашему, будет стрелять в губернатора?

— Думаю, Миня. Самый молодой и маленький из них. Молодой, маленький, неприметный. Там есть такой Гена Козлов, так любое его движение сразу фиксируется окружающими. Он крупный. А Миня — неприметный.

— Согласен. Я специально наблюдал за этим Миней. А кто будет стрелять в вас?

— Думаю, сам Егоров.

— Почему вы так решили?

— Это всего лишь предположение, — счел нужным оговориться я. — Для всех я — начальник охраны Антонюка. И ребятам нужно объяснять, почему меня нужно застрелить. Ну, все можно объяснить. Даже приказать. Но это не так-то просто.

Чем больше людей знают о деталях операции, тем больше риск. Зачем его увеличивать? Есть и более важный момент. Егоров руководит операцией. Если все будет сделано без него, без его непосредственного участия, это как? С Комаровым он прокололся. С Салаховым просто обоср… Чем-то он должен доказать Профессору свою незаменимость и ценность? Думаю, что именно поэтому он и будет стрелять в меня сам. Тем более что он — как ему кажется — достаточно хорошо меня знает. Мы проводили с ним учебный бой на полигоне в моем бывшем училище.

— Он выиграл?

— Да. Но только потому, что я дал ему выиграть. Мне важно было не выиграть, а прокачать его.

— И что вы о нем можете сказать?

— Он не в форме. Курит, слишком много пьет. Миня — да, проблема. Егоров — нет.

— А остальные?

— Подстраховка. Перебросить ствол, вложить его мне в руку, создать панику в толпе, чтобы отвлечь внимание от происходящего. Я думаю, что они даже не посвящены в суть операции. Знают все только двое — Миня и сам Егоров. Да и Миня — лишь в рамках его задачи.

— И Профессор, который непосредственно будет руководить операцией, — подсказал Столяров.

— Он вечерним спецрейсом улетел в Москву.

— Откуда вы это узнали?

— Мой человек следил за ним.

— Артист?

— Да.

— Похоже, я его перехвалил. Впрочем, с Профессором очень трудно тягаться.

Когда-то он был самым лучшим оперативником КГБ. Годы, конечно, дают знать свое, но опыт — это опыт. Профессор не улетел. Он вошел на трап, самолет вырулил на взлетную полосу. После этого Профессор из грузового лючка пересел в машину аэродромного сопровождения, а самолет улетел без него. А вам Артист с чистой совестью доложил, что объект наблюдения отбыл в Москву. Вы хотите спросить, откуда я это знаю? Скажу. Я сам за ним следил. Я не верил, что Профессор улетит.

Не мог он оставить на Егорова операцию такой важности. Да еще тогда, когда посыпалась куча неожиданностей. Причиной многих неожиданностей были вы. Но главное, почему он не улетел, было то, что здесь я.

— И он это знал. Вы с ним встречались на маяке. Артист зафиксировал эту встречу.

— А я и не делал из нее секрета. Теперь о деле. У наших противников будут портативные рации. У нас их не будет. Не потому, что мне жалко на это денег.

Нет, каждый должен знать свои действия назубок. Рация отвлекает, все время подмывает получить указание или подтверждение руководства. А это — секунды, за которые может решиться все дело. У нас нет этих секунд. У них — тоже, но они об этом не знают. Не мне вам говорить, что успех операции определяется не в ее ходе, а в ее подготовке. Завтрашней операцией буду руководить я. И мы просто позорно провалим все дело, если хотя бы одно мое указание не будет выполнено.

— Я вас внимательно слушаю.

— Указаний немного. Собственно, всего два. Вы и ваши ребята из охраны Хомутова блокируют по мере возможности людей Егорова. Самого Егорова — Артист. Не спорьте. Он достаточно опытен и главное — темный. А вас всех все знают. Один ваш фингал чего стоит!

— Кто блокирует Миню? — задал я самый важный для меня вопрос.

— Никто.

— Но… — Я повторяю и прошу отнестись к этому предельно серьезно. Миню не блокирует никто, у него будет полная свобода передвижения. Максимально полная, — повторил Столяров.

Перейти на страницу: