Антони Иден - Трухановский Владимир Григорьевич - Страница 47

Иден удвоил осторожность. Журнал "Нью стейтсмен" писал, что он "ведет игру, целью которой является руководство консервативной партией;.., оставляя дверь открытой для возможных комбинаций в будущем". А "Спектейтор", отмечая, что Иден последовательно уклоняется от обвинений в адрес своих бывших коллег по правительству, утверждал: "В этом его сила". Члены "Группы" следовали примеру лидера, а некоторые из них пытались убедить партийных боссов в своей благонадежности.

15 марта 1939 г. Гитлер двинул свои войска в Чехословакию и занял всю ее территорию. Это было проделано без согласования с участниками Мюнхенского совещания. Тем самым нацистский фюрер разорвал Мюнхенское соглашение, а также пресловутую англо-германскую декларацию. Это был полный провал политики "умиротворения". Стало ясно, что Германию уступками задобрить нельзя, что она взяла курс на установление своей гегемонии в Европе. "Последняя акция Гитлера, - писал "Спектейтор", - продемонстрировала стране... истинную ценность Мюнхенского соглашения. Политика умиротворения не только скончалась, ...но ее необходимо срочно похоронить".

Английское правительство в этот момент еще раз предало Чехословакию. Ведь в Мюнхене Чемберлен обещал гарантировать ее неприкосновенность в послемюнхенских границах. Хотя английское правительство понимало, что Гитлер намерен захватить Чехословакию ("За недели и даже месяцы заранее нетрудно было догадаться, куда теперь двинется Гитлер", - писал Кадоган), знало твердо сроки захвата, но ничего не предприняло, чтобы помешать этому. Даже предложение французов послать Гитлеру предупредительную ноту было отрицательно встречено в Лондоне.

После встреч с Гитлером Чемберлен уверял своих министров: "У меня создалось впечатление, что Гитлер - это человек, на которого можно положиться". "Он не нарушит своего слова", "...он страстно желает обеспечить дружбу с Англией". Прошло два-три месяца, и в одобренном Чемберленом документе читаем: "психическое состояние Гитлера, его безумная ненависть к Англии" свидетельствуют о том, что он "может предпринять без какого-либо предлога неожиданное нападение с воздуха на Англию". Этот документ датирован 24 января 1939 г.

Что же произошло за четыре месяца после Мюнхена? "Еще, в ноябре (1938 г.), - говорится в том же документе, - были сведения (которые становились все более определенными. - В. Т.), что Гитлер планирует следующую внешнеполитическую авантюру на весну 1939 года. Вначале казалось.., что он думает об экспансии на Восток. В декабре перспектива создания независимой Украины под германским вассалитетом широко обсуждалась в Германии".

Вот, оказывается, на что надеялись в Лондоне! Не раз в дневниках Кадогана (в опубликованном тексте!) встречаются записи о том, что в Форин оффис верили в "проекты немцев... приобрести господствующее положение на Украине". Это означает, что на Даунинг-стрит с нетерпением ожидали военного нападения Германии на СССР (ибо как иначе осуществить захват Украины?), ожидали платы за выдачу ей Чехословакии. Однако уже к концу января 1939 года в распоряжении английского правительства было так много данных о намерении Гитлера не считаться с ним, что оно всерьез начало размышлять о возможности германского удара на Запад. Несмотря на это, правительство Чемберлена ничего не сделало, чтобы помешать Германии 15 марта захватить всю Чехословакию.

Вскоре после того, как Лондон и Париж "проглотили" полный захват Чехословакии, Гитлер отторг Мемель от Литвы, а Муссолини захватил Албанию. Изменение баланса сил в пользу агрессивных стран происходило теперь с фантастической быстротой.

Реакция в Англии на эти события была разная. Чемберлен и теперь не желал отказаться от своей линии. Но возмущение общественного мнения нарастало и оказывало давление на членов парламента. Уже очень многим было ясно, что политика "умиротворения" поставила Англию и Францию на грань катастрофы: они должны или принять господство Германии в Европе, или начать войну против нее в условиях во много раз худших, чем, например, в 1936 году, когда германскую агрессию можно было остановить сравнительно легко.

В это время уже некоторые консервативные депутаты, например Бэвер, заявляли: нам не, нравится Советская Россия, но "мы не можем обойтись без нее". Идея опоры на мощь СССР с целью выравнивания баланса сил становилась все более популярной в неофициальных политических кругах. В известной степени эта идея начинала оказывать влияние и на умонастроения Идена.

Во второй половине марта 1939 года стало ясно, что следующей жертвой нацистской Германии явится Польша. Несмотря на все свои симпатии к фашизму, британские правящие круги не могли безучастно отнестись к дальнейшему изменению баланса сил в ущерб Англии.

Чтобы припугнуть германское правительство и сделать его более сговорчивым, Чемберлен, позировавший теперь как "обманутый апостол умиротворениям, 31 марта заявил, что Англия (Франция последовала ее примеру) гарантирует независимость Польши. После захвата Италией Албании гарантии были даны Греции и Румынии, начались переговоры с Турцией.

Многие тысячи книг и статей написаны, чтобы доказать, что после 15 марта наступил конец политики "умиротворения" и английское правительство обратилось к новому курсу. Лживость этой версии многократно была доказана марксистскими, да и не только марксистскими историками. Политика "умиротворения" продолжалась до сентября 1939 года, затем до мая 1940 года, а чемберленовские гарантии были лишь тактическим ходом, имевшим две цели: успокоить общественное мнение и воздействовать на правительства Германии и Италии, подтолкнуть их к заключению, наконец, реального соглашения с Англией. Эти же цели преследовали и англо-франко-советские переговоры, проходившие весной и летом 1939 года.

Существовала ли в то время объективная возможность для заключения союза между Англией, Францией и СССР против германской агрессии? Безусловно, да. Во- первых, Советский Союз неоднократно демонстрировал свою искреннюю готовность принять участие в системе коллективной безопасности, которая могла бы остановить надвигавшуюся войну, и, во-вторых, для СССР, Англии и Франции нависла общая угроза со стороны Германии и, следовательно, была общая заинтересованность парировать эту угрозу. Казалось бы, в такой ситуации у Англии и Франции был только один разумный образ действий - вместе с СССР создать единый фронт против агрессии. В те дни еще можно было исправить положение. Но в Лондоне и Париже продолжали азартную игру, где ставкой были судьбы стран и народов.

Под давлением со стороны общественного мнения правительства западных держав стали маскировать свою политику несложными дипломатическими средствами: официальные лица в Лондоне и Париже вдруг стали частыми гостями в советских посольствах, и такие посещения получали широкое освещение в печати. Но в Москве это никого не ввело в заблуждение. М. М. Литвинов в этой связи писал полпреду СССР в Англии: "Я полагаю, что у Вас нет никаких иллюзий насчет англо-советских отношений и что Вы не преувеличиваете значения положительного отношения к Вашим приглашениям на завтраки членов правительства. Часто бывает, что существенное скрытое ухудшение отношений пытаются компенсировать легкими открытыми манифестациями корректности, что имеет место в данном случаев. 19 февраля 1939 г. в записи беседы с английским послом нарком отмечал: "Я указал послу, что пока не вижу никаких признаков какого-либо изменения курса, обозначившегося в Мюнхене". "Мы имеем дело только с жестами и тактическими маневрами, - резюмировал Литвинов, - а не с действительным стремлением Чемберлена к сотрудничеству с нами". Таким образом, Советское правительство прекрасно видело двойную игру мюнхенцев.

Некоторые историки полагают, что переговоры между Советским Союзом, Англией и Францией о союзе, который должен был обуздать дальнейшую германскую агрессию в Европе, начались 18 марта 1939 г. и что инициатива этих переговоров принадлежала английскому правительству. Вероятно, было бы более правильным считать, что переговоры с упомянутой целью начались месяцем позже и что инициатива их принадлежит Советскому Союзу.