ХОЛОД МАЛИОГОНТА - Щупов Андрей Олегович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
– Вас кто-то предупредил обо мне? – Александр ровным счетом ничего не понимал. Словоохотливый карлик начинал вызывать у него раздражение.
– Да вы не сердитесь, – странный человечек полуобнял его за талию. – Через недельку-другую страсти поутихнут, выберут другого председательстующего, и у Марата Каримовича наверняка выбьется свободная минутка.
– Но я не могу ждать так долго!
– Это вам только так кажется. Человек от природы наделен терпением. Животное столько не выдерживает, сколько выдерживаем мы, – Громбальд сокрушенно помахал свободной рукой. – Поэтому походите по коридорам, подышите воздухом искусства, всплакните. Конечно, безобразие, что мы не имеем возможности принимать посетителей исходя из желаний последних, но таков уж существующий статус. На время проведения симпозиума вводится чрезвычайное положение, и тут я бессилен.
– Если я правильно понял, симпозиум проходит прямо здесь?
– Совершенно верно.
– В гостиничных номерах и подсобках?
– Не совсем так, но согласитесь, о душе можно беседовать где угодно. Иногда в подсобках – это даже не в пример сподручнее. Нежели на пухлом диване.
– Ага… И это имеет какое-то отношение к съезду мелиораторов?
– О! Самое непосредственное! Вижу, вы читаете прессу и довольно внимательно. Об этом упоминали в ряде зарубежных журналов. «Плейбой», «Юманите»… Мы, Александр Евгеньевич, – всюду!
– Понятно… – Теперь следователь чувствовал себя окончательно сбитым с толку.
– Да не мучьте же себя так, Александр Евгеньевич! Ей Богу, на вас больно смотреть! В самом деле, побродите по коридорам, поизучайте репродукции. В них, понятное дело, не та энергия, но кое-что все-таки есть, – карлик продолжал вести его, отворяя дверь за дверью, показывая на стены, увешанные фотографиями и картинами. – Одна деликатная просьба: не мешайте проведению симпозиума, не отвлекайте постояльцев от диспута. Ну а за сим я имею честь распроститься. – С удивительным проворством Зиновий Громбальд юркнул в боковой проход.
– Послушайте! – Александр метнулся было за ним, но ударился головой о притолоку. Под черепом полыхнуло искристое пламя, и, обняв гудящее темя, он прислонился к стене. Происходящее по-прежнему не укладывалось в сознании. Ему казалось, что над ним посмеялись. Симпозиум!.. Какой может быть симпозиум в гостинице? И почему главный администратор обязан председательствовать на этом самом симпозиуме?… Картины, коллажи, фотографии кружились перед глазами пестрым калейдоскопом. Внезапно он сообразил, что нумерация дверей не соответствует действительности. Семьсот шестьдесят один, семьсот шестьдесят два… Держась за голову, Александр припустил по коридору. Ковровая дорожка куда-то пропала, шаги гулко загрохотали под сводами. Это не могло быть седьмым этажом! Он помнил совершенно отчетливо, что по лестнице они не поднимались и в лифт, конечно же, не входили. Однако, числа на латунных дверных табличках говорили об ином.
Коридор изогнулся под тупым углом, где-то далеко впереди замаячила служебная лестница. Но где же, черт возьми, вестибюль?!..
В панике он повернул обратно. Под ногами вновь зашуршал ковер, но общая картина не изменилась. Александр машинально перечитывал надписи, сделанные карандашом под трехзначными номерами: Люмперго Авраам Имбрекович, космозоология; Дарьяно Порциус, лебертоман и символист… Как видно, в гостинице имелись свои шутники. Дистанция до лестницы оказалась длиннее, чем он рассчитывал. Так! Александр притормозил. Это еще что за фокус? Возле одной из дверей обнаженный по пояс, в чалме, атласных шароварах и с ятаганом на кожаном ремешке стоял исполинского роста атлет. Руки классическим образом сложены на груди, глаза нацелены в противоположную стену. Следователь невольно проследил за его взглядом. Ничегошеньки. Ни словца нехорошего, ни распоследнего таракана. Абсолютно пустая стена! Что, интересно, он там высматривает?… Александр встряхнулся. Сейчас его должны интересовать иные темы, а этот индус, смахивающий на ифрита вполне способен помочь.
– Простите, у меня тут затруднение. Мне нужен номер, где остановился…
Не дослушав его, атлет рыкнул под нос незнакомое словцо и сомкнул веки. На деликатный намек это отнюдь не походило. Представителя милиции откровенно отфутболивали, давая понять, что никакого контакта не будет.
– Мда… – Александр приложил ладонь ко лбу. Почему-то стало вдруг ясно, что он безнадежно пьян, и только этой особенностью своего состояния можно объяснить все происходящее. Оставалось только вспомнить, где же и когда он успел отравить себя алкоголем.
Ощутив толчок в грудь, Александр покачнулся. Мягким рассыпчатым снегом с потолка посыпалась известка. Ветвистые змейки трещин поползли по стенам, вертко пробираясь меж бесчисленных шедевров местного художничества. Тяжело дыша, Александр перешел на шаг и, не сознавая того, что делает, громко постучал в ближайшую дверь. Сверху уже падали куски штукатурки. Надпись на этой двери была столь же забавной, сколь и непонятной: «Приакарт Ри По, бухгалтерия-геодезия всеобщей космогонии». Постучав еще раз и не дождавшись отклика, он переступил порог.
Здесь было гораздо спокойнее. Он сразу это ощутил. Слева возвышался гардероб шипастой конструкции, справа располагалось царство запахов – то бишь ванная, совмещенная с туалетом. Номер оказался довольно большим. Помимо кухни здесь имелась бильярдная, а в чуланчике, куда он нечаянно сунулся, красовалась целая галерея растущих в горшках фикусов. Миновав прихожую, Александр раздвинул пыльные кулисы и проник в одну из спален. Так во всяком случае ему отчего-то подумалось. Но это была не спальня и даже не гостиная. Совершенно непонятно что. Бамбуковые стены, пол, напоминающий земляной и абсолютно никакой мебели. Присутствие в странной комнате жильца одновременно и смутило, и успокоило его. Смуглокожий и тоже очень напоминающий индуса брюнет сидел на соломенном половичке и, полузакрыв глаза, что-то складно бормотал. Не то пел, не то молился.
– Извините за вторжение, но тут и коридоре какая-то свистопляска. И потом, я хотел поинтересоваться этажом. Звучит, разумеется, глупо, но вышло так, что я…
Глаза сидящего приоткрылись, и Александр смолк. Кажется, история вновь повторялась. Недружелюбный народ – эти индусы. А ему-то, наивному, думалось наоборот.
– Видите ли, мне нужна только информация…
Незнакомец даже не взглянул в сторону гостя. Только дрогнули тонкие брови, и скрипучий голос прорезал тишину.
– Приакарт, это опять к тебе!
И тут же комната подернулась дымкой, заметно изменившись, в пару секунд украсившись полированной мебелью. Индус, циновка и голые неухоженные стены исчезли. Новое преображенное помещение скорее напоминало шикарно обустроенный офис. Ценных пород дерево, нигде ни грамма пластика. За огромным дубовым столом, усталый, с воспаленными от недосыпа глазами, восседал совсем еще молодой человек – не мужчина даже, а скорее – юноша. И очевидно собственная молодость в значительной степени тяготила его, – ничем иным нельзя было объяснить чудовищной формы очки, криво сидящие на его юном носе. Кстати, жуткие эти очки, как все находящееся в комнате, были тоже из дерева. Впору было улыбнуться, но Александр почувствовал озноб. И неожиданно подумалось, что возможно, глаза у хозяина кабинета выглядят столь устало отнюдь не по причине самоотверженного труда, причиной тому – все те же нелепые, в десять, а может, и пятнадцать диоптрий очки.
– Вы ко мне? – юноша оторвался от бумаг и с недоумением взглянул на гостя. Сняв очки, рассеянно принялся грызть деревянную дужку. Было видно, что он тщетно старается припомнить, какое такое дело могло связать его с неожиданным посетителем. Измученные глаза от напряжения выцедили по слезинке, и, смутившись, юноша визгливо прокричал:
– Зинка, иуда! Кого ты впустил сюда?
– Я это… Я уже тут!..
И тотчас в самое ухо Александру Евгеньвичу кто-то с немыслимой силой гаркнул:
– По какому, сударь, собственно, праву! Я, собственно, вас спрашиваю!
- Предыдущая
- 12/47
- Следующая
