День джихада - Щелоков Александр Александрович - Страница 45
- Предыдущая
- 45/80
- Следующая
То, в каком виде появился личный состав в указанном командиром полка районе, описать трудно. Более трети солдат собирали по степным дорогам в «разобранном» состоянии.
Заместитель Шалманова по воспитательной работе майор Луговой на марше набил мозоль и стер до крови мошонку. Как и других, не выдержавших первого же испытания, его на машине отправили в гарнизон. Обозленный Луговой написал в штаб округа докладную, в которой язвительно изложил события страшной ночи и ужасы, которые командир заставил пережить офицеров и солдат.
Дошло до командующего войсками. Тот ее перечитал, сделал две пометки красным карандашом на полях и посмотрел на порученца.
— Сделайте майору Луговому замечание от моего имени. Документы, которые он посылает в штаб округа, следует писать грамотно. У него пропущены две запятые.
— Понял. А в отношении Шалманова?
Командующий пригладил пальцем пышную бровь. С возрастом волосы на ней стали быстро расти, загибаться вниз и часто как бы мешали зрению.
— Через неделю я сам заеду к нему.
На другой день после отдыха, который проходил в поле, полк вернулся в гарнизон пешим порядком. Недовольных оказалось немало и среди офицеров. Но жаловаться никто не мог. Шалманов прошел весь путь туда и обратно вместе со всеми.
И только попав в горы, где по кручам и над провалами на резиновом ходу не покатаешься, люди поняли, что командир полка мучил их не ради удовольствия. Боевикам, научившимся устраивать засады и безнаказанно громить колонны бронетехники в узких ущельях гор, не удалось проявить своих способностей при встречах с батальонами и ротами шалмановского полка. За полковником в стане противника установилась слава человека, которому покровительствует сам бог войны. За голову Шалманова была установлена крупная премия. В сотнях долларов. Но получить ее так никому и не удалось. Зато после нескольких операций Шалманову передали под командование мотострелковую дивизию и присвоили звание генерал-майора.
Министр, приехавший из Белого дома, принял Шалманова без промедления. Встретил в дверях, протянул руку.
— Здравствуйте, Георгий Петрович. Поздравляю с присвоением очередного воинского звания генерал-лейтенант! Указ только что подписал президент.
Рука у министра была влажной и мягкой. С того времени, как они виделись в последний раз, Сергиенко заметно постарел. Не чувствовалось в нем и той уверенности, без которой нельзя командовать людьми. Дворцовые интриги, постоянная необходимость лавировать, чтобы сохранить кресло, надломили министра и, как это уже заметил Шалманов, заставили потерять уверенность в себе и своих силах. В таком состоянии люди правят другими исключительно в силу скорее уже бывшего своего авторитета.
Сообщение о новой звездочке на погоне могло бы порадовать Шалманова лет пять тому назад, но не сейчас. Теперь же он понимал, что очередное звание дано лишь для того, чтобы он, в знак благодарности, согласился нырнуть с головой в то дерьмо, которое ему уготовили. Поэтому произносить слова, полагавшиеся по уставу, Шалманову не хотелось и он ограничился коротким:
— Благодарю.
Сергиенко сделал вид, что не заметил отступления от устава. А может, и заметил, но выговорить генералу не решился. Он лишь вздохнул и пошел к своему столу. Шалманов увидел опущенные плечи и старческую сутуловатую спину маршала и ему стало не по себе. Видимо не легко жилось человеку скорее всего честному, но не способному сказать президенту: «Вы уж тут оставайтесь, а я пойду ко всем матерям подальше», и потому вынужденному играть жалкую роль марионетки.
— Прошу к столу, — министр неожиданно бодрым жестом новоиспеченного пригласил генерал-лейтенанта сесть в кресло напротив.
Открылась дверь и в кабинет вошел начальник Генерального штаба генерал армии Кащлев. Крепко пожал руку Шалманову.
— Искренне поздравляю, Георгий Петрович! — И без паузы продолжил. — Давай сразу к карте.
Они подошли к столу, на котором лежала большая топографическая карта Северного Кавказа — Чечни и Дагестана.
Сергиенко оперся обеими руками о стол, склонив лобастую голову.
Не глядя на Шалманова спросил:
— Как смотришь на то, чтобы принять под свою руку направление? Вот это…
Министр провел рукой, прихватив пограничные территории Чечни и Дагестана.
— Плохо смотрю, — ответил Шалманов.
— Здесь будет решаться судьба державы, — сказал министр. — Поэтому нужна твердая рука и свежая голова. И пойми, Георгий Петрович, речь сейчас идет не об услуге министру, а о службе Отечеству.
Шалманов поморщился, как от внезапной зубной боли.
— Не надо меня убеждать такими доводами. В Чечне мы защищаем не Отечество, а солдатской кровью замываются ошибки, которые совершены правительством. По хорошему операцию следовало начать с суда над теми, кто вооружал Дудаева и кто его финансировал.
Лицо Сергиенко приняло обиженное выражение.
— Ты в чем-то меня обвиняешь?
— Да не в этом дело. Когда солдат идет в бой, он должен искренне верить в то, что его начальники в состоянии реально оценивать обстановку и отделять правду от лжи.
— Считаешь, что я не умею этого делать?
— Не доверять у меня вам нет оснований.
Сергиенко снова поморщился.
— Тогда, я приказываю тебе принять командование группировкой. Сейчас встанешь, кругом и — шагом марш!
— Слушаюсь! — Шалманов поднялся и одернул китель.
9
Патрик Бадришвили родился в Тбилиси, на Авлабаре, в огромной семье грузинского еврея. В детстве это был робкий и незаметный мальчик, который чувствовал свою отчужденность и небрежение к себе буйной ватаги дворовых приятелей. Отец — правоверный иудей, по закону предков, сделал сыну обрезание, и эта мелкая казалось бы деталь оказалась сразу замеченной сверстниками.
Гоги Кудидзе — главарь ватаги, происходивший из обедневшего, но все же княжеского рода, однажды поставил Патрику диагноз: «обрезанный грузин» и это определило место мальчишки в уличной иерархии. Он не старался всегда участвовал в играх сверстников, предпочитая наблюдать со стороны. Потому что попытки ввязаться в игру чаще всего кончались печально. Патрику тумаков доставалось больше, чем другим: То получал по шее, то возвращался домой с расквашенным носом.
Именно в те годы и определился характер Патриция, который понял, что управляет людьми не только сила, но и хитрость. Он оценил любовь городских грузин к показухе и пижонству. Хилый интеллигент, пробивавшийся заработком, получаемым в поганенькой жилконторе, встречаясь с приятелями на проспекте Руставели, возле гостиницы «Тбилиси», считал нужным небрежно вынуть из кармана пачку «Мальборо» и со смаком пустить при всех в тбилисский воздух струю импортного дыма. Подметил Патрик и то, что большинство его приятелей приводили в восторг любые шмотки, если на них стоял лейбл «Made in USA».
Сам Патрик относился к вещам без особого почтения и отдавал предпочтение тем, которые сделаны добротно и стоят недорого. К двадцати годам он регулярно появлялся на шумном базаре в Сабуртало и сумел сколотить деньжат, часть из которых пускал на предмет укрепление своего влияния. Гоги Кудидзе, тот самый княжеский потомок в десятом колене, с трудом освоивший азы школьной науки и ставший местным уголовным авторитетом, был приобретен Патриком со всеми своими потрохами.
Влияние Бадришвили на деловые круги в Грузии и России приобрело новый вес сразу после того, как Патриций зарегистрировал на имя Кудидзе юридическую фирму с названием «Укос плюс». Расшифровывалось все довольно просто: «Улаживание конфликтных ситуаций». Что такое «плюс» Бадришвили и сам объяснить не мог, но добавка такого рода была модной и сама просилась, чтобы ее уложили в строку.
В разговорах между собой те, кто имел дело с фирмой «Укос плюс», Бадришвили называли по-разному: Патриций, Бад, Бадай, Бадри, вкладывая в эти имена свое отношение — от почтения до парализующего страха.
Главным качеством, определявшим характер Бадришвили было отношение к людям, как статистам, которыми ему дано манипулировать в своих интересах. У него никогда не было настоящих друзей. Все, кто оказывались рядом, стояли выше или ниже его и делились на три категории — на быдло, на тех с кем приходилось считаться и на тех, кого еще предстояло использовать в своих интересах.
- Предыдущая
- 45/80
- Следующая
