Моника (ЛП) - Адамс Браво Каридад - Страница 41

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая

- Мы вышли из этой передряги, не так ли? Буря стихла, и если мне не кажется, перед нами стоят горы.

- Санта Каталина, горы Монтейн и Майклан. Вы знаете остров Гренада?

- В этом случае, единственное важное то, что вы знаете. Столица называется Сан Хорхе. Я так понимаю, что это важный порт. Вы знаете, как нам приблизиться. – Вскоре, офицер сменил угоднический тон, и с беспокойством спросил: – Послушайте, почему вы сменили курс? Почему повернули корабль? Чего добиваетесь? Если вы думаете посмеяться надо мной!

- Успокойтесь, офицер, и уберите револьвер. Уберите, или я выпущу руль из рук, и мы все пойдем в ад.

- Уже убрал. Вы злоупотребляете ситуацией. Вы не поведете корабль в Сан Хорхе?

- Я знаю, что нам нечего там делать.

- Послушайте, – казалось решил офицер. – Не знаю, в чем вас обвиняют и какие есть доказательства. Я ограничиваюсь тем, что выполняю приказы начальников арестовывать и брать на себя надзор на этом корабле, пока не передам вас властям Мартиники. Я знаю, что все изменилось. Знаю, что мы очень обязаны вам.

- Но ведь это ерунда, не так ли? – заметил Хуан с изящной иронией. – Вы прошли бурю, уже не нужно бояться. Вы увидели британские острова. Как удобно выполнить миссию, учитывая, что произошло, отправив нас в тюрьму Сан Хорхе! Думаете, я такой дурак, чтобы сдаваться новым ищейкам, страдать от издевок и грубостей?

- Мы схватили вас обычным образом. О вас говорили, как об опасном человеке, – как-то торопливо пытался извиниться офицер. – Мне действительно жаль, что с вами случилось. У меня не было намерения вести себя со всеми вами слишком сурово.

- Слишком, нет, понятно. А также не было необходимости. Было достаточно завести речь о тех, кто попал в ваши сети закона, не имея ни влияния, ни званий, ни удачи. Бедные люди, бедные нищие! Для чего нас уважать? Ведь так мало стоит жизнь бедного человека! Для вас, офицер, чего стоит теперь этот корабль в моих руках? Видите? Мы меняем курс. Идем на Север. Ваш британский остров остался позади. Теперь роли сменились. Мне достаточно дать сигнал людям, чтобы они выбросили вас в море.

- Что вы говорите? Вы шутите? Чего вы добиваетесь?

- Ничего. В лучшем случае это будет вам уроком, которым вы не воспользуетесь. Как мало значит тщеславие эполетов, офицерский титул, когда человек находится в беде!

- Что вы со мной сделаете?

- Ничего. Мы едем на Мартинику. Вы завершите свою миссию, только на несколько часов позже.

- На Мартинику? Но мы очень далеко, двигатели не работают! Мы не сможем доехать!

- Ветер поможет. Мы плывем с парусом, который понимает только Хуан Дьявол.

- На самом деле я даже не знаю, что и сказать, – заявил удивленный и благодарный офицер, хотя все еще испуганный. – На Мартинику… Когда мы туда прибудем?

- Мы будем в Сен-Пьере завтра вечером, если ветер не сменится.

- Если так, полностью рассчитывайте на нашу благодарность, и если я могу что-то сделать для вас…

- Да. Наполните мою трубку табаком и прикажите приготовить что-нибудь поесть для моих людей.

Хуан снова посмотрел в мореходную книгу, медленно повернул направо и посмотрел горящим взором темных глаз на широкое море, понемногу успокаивающееся, пока солнце разгоняло тучи и омывало золотыми лучами его гордый лоб, широкую грудь, мускулистые руки, голову с черными вьющимися волосами, сжатые губы, которые не позволяли сбежать главной болезни его души, которая видела сквозь ветра и моря Монику де Мольнар.

- Да, здесь я заболела. Здесь была на пороге смерти. Здесь я была в агонии, и меня спасла его забота.

Скрестив руки, с выражением недоверия на лице Ренато слушал неправдоподобный рассказ Моники в каюте Люцифера, где изменилась ее жизнь. Вся боль и надежда пережитых часов в этих стенах, казалось, возродилась, когда, соединив руки, бывшая послушница вспоминала былое.

- Жалкий уголок, Моника. У меня болит душа, что это по моей вине.

- Этот угол для меня не жалкий, Ренато.

- Судя по твоему виду, я должен это признать. Но нет, не могу поверить тому, что ты говоришь. Есть вещи, которые не укладываются в голове, и разум не может их принять. Знаю, ты хочешь защитить его, хочешь воздвигнуть между нами холодную стену, и догадываюсь почему. Не нужно большого ума, чтобы понять, как ты страдала в этих стенах, ужас жить здесь, разделяя все с человеком, который далек от твоего воспитания и привычек. Такая женщина как ты, Моника…

- Ренато, возможно, та женщина, которой я была, не была способна понять Хуана. А та, которая сейчас…

- Хватит! – гневно отрезал Ренато. – Не меняются так сердца и понятия. Твое превращение – это физика, внешняя сторона, не более. Ты более красива, желанна, ты как цветок, способный зажечь чувства человека, который лишь взглянет на тебя. Но какой ценой ты этого достигла? Какими страданиями, какую жертву должна была принести, чтобы изменить то, что изменила? Кто в действительности для тебя этот человек, Моника?

- Мой муж. Ты знаешь.

- Ты делишь с ним эту каюту?

- Нет. Ну, я хочу сказать… – колебалась Моника.

- Ради Бога, прошу тебя, говори яснее! Пока ты была больна, ты была здесь; но потом? Скажи правду; не лги, Моника. Ради Бога, не лги!

- Я была здесь одна, – пробормотала Моника. – Он был для меня лучшим, приветливым и уважаемым другом.

- А! – воскликнул Ренато победно. – Ничего больше?

- Ну, после моей болезни, ничего.

- А до этого? Скажи все, Моника. На коленях умоляю, умоляю, как брат, клянусь, что ничего из сказанного я не использую против Хуана, если ты не захочешь. Но есть в твоих отношениях с ним что-то странное, непонятное, в чем я хочу быть уверенным, и ты не откажешь мне в этом. Хуан был на самом деле твоим мужем? Ты была его?

- Не знаю, Ренато, – сомневалась Моника, делая усилие. – Моя жизнь разбилась, разделилась. Все изменилось с той ночи. Есть смутная тень и ужас, который я безуспешно пытаюсь вспомнить. Словно я умерла, словно упала на глубину ада. После этого я словно медленно воскресала. До той ночи та женщина ненавидела Хуана Дьявола; другая вернулась к жизни в этих стенах, которая впервые посмотрела на себя как женщина в воде того источника, когда руки Хуана склонили меня над водой, научили улыбаться, а глаза увидели солнце, эта женщина, эта женщина любит Хуана, и принадлежит ему. Это правда, Ренато, правда!

Моника перестала стенать, наклонила голову, закрыла лицо руками и стала неподвижной, давая волю слезам, которые текли сквозь ладони, причиняя Ренато беспокойство и мучение.

- Почему ты плачешь, Моника? Из-за кого? Скажи мне, из-за кого ты плачешь!

- Что тебе это даст? Мы уже готовы отправиться в путь? Ну так поехали!

- Как прикажешь. Только дождемся сообщения из Капитанства Порта. Они приказали провести расследование насчет береговой охраны.

- Что ты хочешь сказать? Корабль, на котором увезли Хуана, еще не прибыл на Мартинику?

- Прошел уже час, а они еще не прибыли. Но нет причин для беспокойства. Этот и другие корабли, который ехали на Юг, попали в бурю. Они все дали о себе знать, появится и Галион.

- Если не потерпел кораблекрушение! – с большим чувством и беспокойством заранее готовилась к худшему Моника. – Если с Хуаном что-то сделала проклятая охрана, если он простился там с жизнью, я никогда не смогу им простить этой вины!

- Надеюсь, все не настолько серьезно, по крайней мере я избавлюсь от угрозы, что ты никогда этого мне не простишь, – проговорил Ренато неестественно спокойно. И вскоре изменившись, воскликнул: – О! Думаю, там шлюпка с провизией.

Он подошел к борту корабля, и Моника вслед за ним, напряженная и отчаявшаяся. Но он быстро отошел от нее. Минуту Ренато разговаривал с моряком, взобравшимся по лестнице на Люцифер и вручившем ему какое-то сообщение. Он прочитал его и повернулся к задыхающейся Монике.

- Твой Хуан Дьявол спасся. Вот официальная телеграмма от лейтенанта Бриттона, которому приказано было схватить и сопроводить его для передачи властям Мартиники.

• Предыдущая
• 41/65
• Следующая