Женщина в озере (Сборник) - Чэндлер Раймонд - Страница 55

— Наркотики.

— Вот именно,— подтвердил ее муж, будто одно это слово все объясняло.— Алмор до сих пор занимается впрыскиванием наркотиков. Нам об этом сообщила дочь, причем в его присутствии. Ему это страшно не понравилось.

— Что вы подразумеваете, мистер Грейсон, под впрыскиванием наркотиков?

— Понимаете, Алмор практикует прежде всего среди лиц, находящихся на грани тяжелого нервного заболевания. Среди людей, погрязших в пьянстве и разврате. Они постоянно нуждаются в успокоительных средствах и наркотиках. Но рано или поздно наступает такой период, когда обычный частный врач отказывается дальше проводить лечение на дому и настаивает, чтобы пациент отправился в санаторий. Однако врачи типа Алмора поступают иначе. Они лечат своих пациентов до тех пор, пока у последних есть деньги. Им наплевать, что из-за подобного «лечения» здоровье резко ухудшается, и нередко доводят больных до смерти. Практика очень доходная,— добавил он.— Но, конечно, опасная для врача.

— Несомненно,— согласился я.— Впрочем, на этом можно здорово заработать. Знали вы некоего Конди?

— Нет, только слышал о нем. Флоренс подозревала, что он снабжал доктора наркотиками.

— Очень возможно,— сказал я.— По-видимому, доктор опасался выписывать на наркотики слишком много рецептов. А Лавери знали?

— Тоже только слышали.

— А вам не приходило в голову, что Лавери мог шантажировать Алмора?

Это соображение ошеломило Грейсона. Он провел рукой по лбу, потом опустил ее на колени и задумчиво покачал головой.

— Нет. А у него была такая возможность?

— Он первый обнаружил тело,— объяснил я.— Если что-то показалось подозрительным Таллею, это, вероятно, было замечено и Лавери.

— А разве Лавери занимался подобными делами?

— Не знаю. Никому не известно, на какие средства он жил. Он не работал, проводил время довольно весело, преимущественно с женщинами.

— Все верно,— согласился Грейсон.— Такие дела можно делать скрытно.— Он сухо усмехнулся.— Я сплошь и рядом натыкаюсь на их следы в своей работе. Это самые разные неоправданные платежи на огромные суммы. Бессмысленные расходы, производимые людьми, которые не истратят напрасно и нескольких центов. Эти деньги без труда могли выплатить и почему-то не выплатили, словно из опасения перед налоговыми инспекторами. О, да, подобные дела нетрудно устроить.

Я посмотрел на миссис Грейсон. Ее руки ни на минуту не останавливались. За это время она, наверное, заштопала множество носков. Длинные костлявые ноги Грейсона были надолго ими обеспечены.

— А что случилось с Таллеем? Его просто подставили?

— В этом нет никакого сомнения. Его жена была в полнейшем отчаянии. Она говорила, что ему подали в баре виски с примесью какого-то наркотика, а пил он вместе с полицейскими. Причем полицейская машина ждала на улице, пока Таллей не сядет в свой автомобиль. Тут-то он и был арестован. Но до суда его даже не допрашивали.

— Ерунда. Просто он мог жене все так изложить. В подобных случаях человек всегда хочет оправдаться.

— Даже не верится, что вы говорите о полицейских,— заметил Грейсон.— Впрочем, о таком их поведении известно каждому.

Я продолжал:

— Если полиция и вправду допустила ошибку в деле о смерти вашей дочери, то, естественно, она не могла позволить Таллею доказать это. Потому что в результате несколько человек лишились бы работы. А будь Таллей и вправду шантажистом, его бы не стали арестовывать таким сложным способом. Но где Таллей сейчас? О тех «серьезных уликах» ему либо сообщили, либо он сам напал на след.

— Мы не знаем, где он,— ответил Грейсон.— Его посадили на шесть месяцев, но они давно истекли.

— А что с его женой?

Он взглянул на миссис Грейсон. Она коротко ответила:

— Вай-Сити, Вестмор-стрит, № 1618. Мы дали ей немного денег. Она осталась без гроша.

Я записал адрес, удобнее устроился в кресле и объявил:

— Сегодня кто-то застрелил Лавери в его собственной ванной.

Пухлые руки миссис Грейсон замерли на краю грибка. Ее муж сидел, открыв рот, трубка застыла в его руке. Слегка откашлявшись, он медленно водворил трубку на законное место: между зубами.

— Трудно предположить,— пробормотал он,— чтобы тут был замешан доктор Алмор.

— А я бы охотно сделал такое предположение,— возразил я.— Это вполне вероятно. Полиция считает, что Лавери застрелила жена моего клиента. Если же Алмор имеет какое-то отношение к убийству Лавери, из этого неизбежно вытекает, что он принимал участие и в убийстве вашей дочери.

— Человек, совершивший одно преступление, не остановится и перед вторым,— изрек Грейсон. Он сказал это так уверенно, будто всю свою жизнь занимался уголовными делами.

— Возможно,— согласился я.— А что могло спровоцировать печальную историю с вашей дочерью?

— Флоренс была сложная, странная девушка. Очень вспыльчивая и экстравагантная. К сожалению, она постоянно заводила все новых и новых сомнительных друзей, была излишне откровенна и часто поступала опрометчиво. Подобная жена представляла исключительную опасность для такого мужа, как доктор Алмор. Но я не думаю, что именно это стало главной причиной. А что скажешь ты, Лети?

Он посмотрел на жену, но та лишь воткнула иголку в клубок и промолчала. Грейсон вздохнул и продолжил:

— У нас есть основания предполагать, что доктор завел любовную связь с медсестрой, работавшей у него. Флоренс грозила ему публичным скандалом. Этого он не мог допустить. Ведь один скандал повлек бы за собой следующий.

— Каким образом он убил ее?

— Конечно с помощью морфия. Он никогда с ним не расставался. В этой области он был первоклассным специалистом. Когда Флоренс потеряла сознание, он мог перенести ее в гараж и, запустив мотор, положить под выхлопную трубу. Даже если бы в ее крови обнаружили морфий, это бы ничего не доказало: всем было известно, что ей в ту ночь сделали укол.

Я кивнул, а он, опершись на спинку кресла, снова пригладил волосы. Похоже, он тщательно обдумывал обстоятельства смерти своей дочери. И тогда я понял, что двое этих стариков на протяжении полутора лет непрерывно отравляли свои мысли ненавистью. Им бы наверняка пришлось по душе, окажись Алмор убийцей Лавери. Это наполнило бы их теплом и покоем. Помолчав, я снова заговорил:

— Скорее всего, вы верите в такую теорию потому, что хотите верить. С равным успехом можно предположить, что ваша дочь покончила жизнь самоубийством, а дело зам'азали для того, чтобы прикрыть темные делишки Конди и избавить Алмора от публичного допроса.

— Чепуха! — запротестовал Грейсон.— Он ее убил. Она лежала в постели спящая.

— Вы же не знаете наверное. Не исключено, что она сама употребляла наркотики. Морфий мог уже слабо на нее действовать, и она приняла двойную дозу. А среди ночи проснулась, взглянула в зеркало и увидела там чертей, показывающих на нее пальцами. Такие вещи случаются.

— По-моему, вы отняли у нас слишком много времени,— сказал Грейсон.

Я встал, поблагодарил их обоих, сделал шаг к двери и спросил:

— А вы ничего не предпринимали с тех пор, как арестовали Таллея?

— Я виделся с инспектором по фамилии Лич,— ответил Грейсон.— Но все оказалось бесполезным. Он не сумел ни за что зацепиться. Пытался говорить о наркотиках, но его даже слушать не стали. Однако месяц спустя заведение Конди прикрыли. Может, это связано с тем, что вам удалось выяснить.

— Вероятно, городская полиция специально упустила след. Но при желании Конди можно найти в другом месте. Все его предприятия работают с прежним успехом.

Я снова направился к двери, Грейсон поспешил за мной. На его желтом лице выступил румянец.

— Я не хотел быть невежливым,— сказал он.— Просто нам с Лети тяжело постоянно возвращаться в прошлое.

— Наоборот, по-моему, вы были очень терпеливы,— возразил я.— Но в историю был замешан еще кто-то, кого вы не упоминали.

Он покачал головой и в очередной раз взглянул на жену. Ее руки не двигались, а голова склонилась к плечу. Казалось, она к чему-то прислушивается, ничего вокруг не замечая.