Пока страсть спит - Басби Ширли - Страница 57

• Предыдущая
• 57/87
• Следующая

Мысли о Бет перемешивались с рассуждениями о том, что может произойти в результате разрыва с команчами. К моменту, когда взошло солнце, он был полон ярости из-за сознания того, что эта женщина оказалась сильнее всех его убеждений и привычек, что она глубоко и безвозвратно проникла в его ум и чувства.

Когда Бет спускалась вниз, она не была уверена, что встретит там Рафаэля. Но поймав его взгляд и увидев его высокую фигуру в центре холла, она запнулась, сердце ее оборвалось. Но она преодолела замешательство и сумела вежливо произнести:

— Доброе утро, мистер Сантана. Рафаэль не произнес ни слова. Губы его скривились в недоброй улыбке.

— Не думаю, что подобные формальности нам необходимы, Англичанка. Ты же прекрасно знаешь, как меня зовут по имени.

Бет опять успела рассердиться, но потом овладела своими чувствами и быстро стала спускаться. С воинственным блеском в фиолетовых глазах она выстрелила в него звонкой фразой:

— Как бы я хотела знать только ваше имя и больше ничего о вас!

Улыбка сошла с его лица. Он вбирал в себя ее прекрасные черты, которые осветились сейчас еще и внутренним огнем ярости, став еще притягательнее для него. Ему до боли захотелось сжать ее в объятиях и целовать так страстно, чтобы она забыла обо всем, охваченная тем же чувственным голодом, что и он сам! Он не сделал этого прежде всего потому, что хотел проверить себя: способен ли он еще контролировать свои эмоции? Вместо исполнения своих тайных желаний он решил отвечать ей в том же тоне, каким она говорила с ним:

— Представьте себе, леди, что это и мое величайшее желание!

Гнев сделал ее смелой, и она продолжила очень горячо:

— Вот и великолепно, я думаю, что мы понимаем друг друга… Мне кажется, что продолжать этот омерзительный разговор просто нет смысла. Все, что я должна сказать вам, я могу произнести в присутствии других людей.

С неприятной улыбкой Рафаэль поинтересовался:

— И твоего мужа тоже?

Пораженная тем, как низко он опустился, не заботясь о том, что кто-то может слышать их, она громко сказала:

— И вы еще смеете так говорить! И вы можете ранить человека, не виноватого перед вами ни в чем, кроме того, что он вообще существует? А потом задумчиво добавила:

— Да, собственно, что мне было ожидать от такого типа, как вы?

Как ни странно, но он не взорвался от возмущения. Пожалуй, даже стал спокойнее и тихо, но твердо произнес:

— Я не имею привычки рассказывать байки, тем более другим мужчинам о том, какие интрижки проворачивают их жены!

Его тяжелый взгляд шарил по ее стройной фигуре, когда он бросил:

— Твой муж отзывается о тебе очень высоко, очевидно, он считает, что твоя репутация без сучка и задоринки. И если признать, что все сказанное им о тебе — правда, то ему надо гордиться тобой, женой, у которой есть одни только положительные качества! — голос его дрогнул и он тихо добавил:

— Да, у тебя есть все хорошие качества, кроме одного — верности!

* * *

Еще до того, как какая-то ответная мысль сформировалась у нее в голове, еще до того, как появилась разумная реакция на его выпад, Бет дала ему пощечину; удар маленькой ладошки по мускулистой щеке прозвучал очень звонко. Бет была напугана его возможным ответом на ее импульсивный поступок и стояла с поднятой к его темному лицу рукой, застыв почти что в ужасе. Гнев в ней иссяк, и потрясенная неумением сдержать себя, она отступила на шаг от него.

Он проговорил холодно, очень холодно:

— Хорошо, что тебе хватило ума. Англичанка, отойти от меня. Еще секунда — и я сломал бы твою очаровательную шейку.

Рискнув взглянуть на его взбешенное смуглое лицо, Бет поняла, что он действительно может сломать ей шею, но сдаваться она не собиралась. Он нанес ей слишком сильное оскорбление и получил то, что заслуживал. Бет смело приблизилась к нему, как бы говоря: ну, давай, попробуй осуществить свою угрозу.

Любая другая женщина уже была бы либо мертва, либо при смерти, решись она ударить его по лицу. Но при Бет его обычные реакции как бы растворились. Поражаясь себе, он подумал, что ее поступку можно найти оправдание — в конце концов, никому не понравится выслушивать от другого человека семейные секреты. А кроме того, мысль нанести Бет какие бы то ни было повреждения просто не могла прийти ему в голову. Он желал чувствовать ее горячую и трепещущую в своих руках, а не сверкающую злыми глазами, как дикая кошка.

Каким-то странным жестом он потер рукой шею с очень усталым видом и удивил ее, сказав:

— Я не стану извиняться, но готов признать, что не должен был говорить того, что сказал. А что касается просвещения твоего мужа, — в этот момент их глаза встретились, и у Бет перехватило горло, — что касается твоего мужа, — повторил он горько, — то не волнуйся, я не думаю, что произошедшее между нами так уж привлекательно, с какой стороны ни посмотри. Давай оставим это в прошлом и начнем все по-другому?

Бет почувствовала, что сейчас у нее могут брызнуть слезы. Она согласно кивнула, понимая, что даже если это и не правильно, ей никогда не забыть того, что было. Тоненьким голосом она сказала:

— Нам нечего начинать. Как можно скорее я и Натан выедем в Натчез, и мне не хотелось бы откладывать отъезд ни на минуту. Может быть, мы тронемся прямо завтра.

Бет слабо улыбнулась Рафаэлю, как бы выражая надежду, что ей удастся рано или поздно преодолеть влечение к нему, к его мужественности, влечение, которое становится сильнее ее, стоит ей лишь увидеть его.

Не очень уверенным голосом она пробормотала:

— По-моему, мы сказали друг другу все, что надо было сказать.

С трудом сдерживая рвущиеся наружу слезы, она старалась придумать, как скорее закончить этот трудный для обоих разговор. Уже заикаясь от слез, душивших ее, и не глядя на него, поправляя свое розовое шелковое платье, она с трудом выговорила:

— П-п-п-р-рошу и-и-и-зв-и-нить м-м-м-еня, м-м-н-не надо с-собраться и присоединиться к Мэри и другим.

Ничего не видя перед собой, она повернулась и собралась уйти, но рука Рафаэля, которую он положил ей на плечо, остановила ее.

— Тебе не в чем помогать ей, — начал он, наморщив лоб. — Дело в том, что я… — тут он замолчал, потому что кто-то из слуг вошел в холл.

В этот миг Рафаэль спохватился, где они находятся, что-то пробормотал и чуть ли не силой втащил Бет в одну из ближайших комнат, плотно захлопнув за собой дверь.

Но он не собирался воспользоваться уединением с Бет в определенных целях. Просто ему не хотелось, чтобы кто-нибудь видел их, разгоряченно разговаривающих посреди холла. Они оказались в библиотеке, и какими бы ни были их намерения, едва они оказались отрезанными от мира плотно закрытой дверью, как тревожная аура охватила их обоих.

Безмолвно глядя на его бронзовое властное лицо с высокими скулами и дымчатыми серыми глазами, поверх которых кустились густые черные брови, Бет почувствовала, как сжалось ее сердце, — она осознала, какими дорогими стали ей эти черты. И поняла, что будет помнить их до конца своих дней. Вот таким я и запомню его, подумала она, впитывая все его черточки в свою память.

Улыбка была вымученной, но Бет не замечала этого — она старалась запомнить его как можно лучше. Его образ, который всегда будет с ней, должен сохраниться именно таким!

Неожиданно ей смертельно захотелось прижать свои губы к его загорелой шее. Напуганная своей реакцией на его близость, она отвернулась, подставив под его взгляд свою красивую спину, и низким голосом спросила:

— В-в-ы ч-чт-то-то х-х-отели сказать?

Рафаэль реагировал на ее близость точно так же, как она. Как ни странно, он был ей благодарен за то, что она отвернулась. Последним усилием воли он удерживал себя от того, чтобы не обнять ее и безумно, безоглядно целовать. Овладевая собой, он продолжил прерванную фразу:

— Ничего особенного я сказать не собирался, просто хотел попросить тебя не вмешиваться в дела Мэри.

Бет была искренне изумлена, она повернулась к Рафаэлю и произнесла только одно слово:

• Предыдущая
• 57/87
• Следующая