Таверна трех обезьян - Бас Хуан - Страница 19
- Предыдущая
- 19/48
- Следующая
С тех пор мы всегда играем в одном составе. Если кто-то не может, поскольку лежит в больнице или проходит курс лечения седативными препаратами, мы переносим день или неделю встречи, но никогда еще не нарушали ежемесячного ритуала. Нет, вру, нарушали, но это произошло лишь однажды, когда у Пепелу Понсе случился тяжелый рецидив, и в течение сорока дней его держали привязанным к кровати, чтобы он не выцарапал себе глаза во время буйных припадков.
Пятеро славных ребят, мы знакомы уже много лет, случайно встретившись в приемном покое скорой помощи в больнице. Нашу компанию составляют уже упомянутые Пепелу Понсе и Хандрито Анофелес, хозяин: мы всегда играем у него дома, благодаря любезности его родителей, чудесных стариков, которые больше всего на свете боятся болезни Алыдгеймера; затем — Маури Соррикета, самый серьезный из игроков: он не говорит ни слова с того дня, когда ему исполнилось сорок лет, а ему сейчас шестьдесят два, иногда он слегка тормозит игру своей невнятной мимикой. Кука Троконис, наша единственная дама: она говорит, что ей вот-вот стукнет пятьдесят по меньшей мере лет пять, красивая, обаятельная, законченная алкоголичка, подверженная эпилепсии; время от времени она кокетничает с delirium tretnens, что выражается в леденящих душу галлюцинациях. Четыре холостяка, мы тайно влюблены в нее… И, наконец, я, Фаусти Бола: невротик и мизантроп, уродливый — явная склонность к полноте скрывает мое природное изящество под сорока килограммами лишнего веса — сентиментальный атеист, да позволят мне перефразировать маркиза де Брадомина.
Естественно, мы играем на деньги. Покер без настоящих ставок все равно, что ночь без тахикардии — невозможен. Ни один из нас в жизни не заработал ни гроша, мы можем рассчитывать только на то содержание, которое нам выделяют папы и мамы, и, к счастью, по крайней мере один из родителей есть у всех. Но несмотря на свои тощие кошельки, мы четверо играем азартно, и на одной сдаче в банке порой собирается до пятнадцати песет, запредельная для нас сумма. Поэтому сегодня я намерен отомстить остальным за потерю денег, а главное — за унижение, которому меня подвергли в решающем круге прошлой игры.
Три психа, которые считаются моими друзьями, насмеялись надо мной. Бедная Кука уже вышла из игры, так что на нее я не сержусь: к тому моменту она так нагрузилась банановым ликером «Магия вуду», что лежала в прострации. В шезлонге. В гардеробной Хандрите.
Разыгрывались следующие ставки.
Мы сидели за картами уже свыше двух часов, а мы редко играем больше трех, следовательно, партия вышла на финишную прямую. Мне не везло, у меня оставалось всего-то четыре красные фасолины, двенадцать турецких горошин и единственная белая фасолина.
Не желая класть в банк наличные, что было бы дурным тоном, мы меняли деньги на фишки из бобовых разных сортов. Раньше мы пользовались также мороженным горохом, но затем отвергли его за непригодность: оттаяв, горошины становились мягкими и расплющивались в могучих ручищах Пепелу Понсе, в результате чего при окончательном расчете концы с концами не сходились. Таким образом, в настоящее время твердые красные фасолины стоят по пять дуро, турецкий горох — по одному дуро, а белые фасолины — по сотне песет.
Хандрито раздал карты для партии втемную с одним сбросом. Мой ход был первым. Я незаметно для всех подавил икоту, что немедленно вызвало брожение газов у меня внутри, довольно таки неприятное: счастливый жребий снабдил меня для начала тройкой тузов, ни много ни мало; если кому-то из оставшейся троицы повезло чуть меньше, возможно, у меня есть хороший шанс отыграться.
Хандрито остался при своих — он не выигрывал, но и не проиграл; Куку мы некоторое время назад обчистили до нитки; Пепелу Понсе, как и я, испытывал определенные трудности, его блюдо с бобовыми оскудело, поскольку ценная белая фасоль была выбрана полностью, став достоянием этой величайшей скотины, Маури Соррикеты.
Я поставил по маленькой — пару турецких горошен — для отвода глаз. Остальные уравняли банк, кроме Маури, предателя: он взглянул на две горошины и внес красную фасолину, поднимая ставку… Я надеялся на удачу в этой партии, другие уравняли вклад не пикнув, каждый намеревался играть. Я засомневался, стоит ли повышать еще, но не следовало спешить и открывать карты, лучше было потерпеть до сброса, чтобы посмотреть, насколько сильные руки у остальных.
Затем мы сделали снос: я, следуя логике, сбросил две карты, Хандрите три — всего-то жалкая пара, Пепелу тоже избавился от трех, аналогично, а Маури Соррикета сбросил всего одну! С этой стороны могла подстерегать опасность, но в равной степени и выигрыш. Наверняка у него лишь две пары. Судя по тому, как он поднимал ставку — а человек он консервативный — сомнительно, что у него намечался флэш или стрит…
Я посмотрел две новые карты. На этот раз я не икнул, но у меня зашумело в висках, словно при первых симптомах кровоизлияния в мозг — что бы там ни говорили тупые врачи в больнице, я точно знаю, со мной может случиться удар в любую минуту: я держал двух королей! Фулл-хаус — три туза и два короля! Фулл наивысшего достоинства! Комбинация практически непобиваемая.
Настало время показать зубы. Снова пришел мой черед делать ставкухолодно и непринужденно я выложил белую фасолину: двадцать дуро, сеньоры! Нате, получите! Хандрито и Пепелу пробормотали, что для них это слишком, и бросили карты. Посмотрим, как поступит немой мошенник. Он не колебался ни секунды. Увидев светлую фасолину, он поднял ставку на весь остаток моих денег, а в тот момент сумма составляла сто двадцать песет. Я, не раздумывая, передвинул в центр стола последнее, уравняв банк.
Без сомнения, он составил еще один фулл, но у меня были старшие карты, и жаль, что у меня кончились фасолины, чтобы так проучить самонадеянного Маури, как мне того хотелось.
Горделиво и в то же время спокойно я открыл фулл, на который было приятно посмотреть… Я ожидал, что закостеневшая челюсть Маури отвиснет. Но вышло иначе. Он издал несколько малоприятных уху рулад и показал свои карты: две… три… четыре семерки! Невероятно! Проклятому недоноску пришел покер! Как по заказу! Он снес одну паршивую карту, чтобы подразнить гусей!
Три недоумка с дорогой душой посмеялись надо мной. Подумать только, и кто! Эта несправедливость положила конец игре. Более того, мне пришлось пройти через унижение, разбередив кровоточащую рану, и попросить везунчика одолжить мне определенную сумму — как всегда, на одно дуро больше, чем нужно, на случай если я потеряю монетку — чтобы я мог купить билет на микроавтобус и вернуться домой.
Сегодня настал час возмездия. Я законченный невротик, но гордый невротик, очень гордый, безгранично гордый. Знаю, что непомерная гордость — плохой спутник разума и рассудительности, но ничего не могу поделать: подобно скорпиону, который не устоял перед искушением вонзить жало в лягушку-перевозчицу и утонул из-за этого, так и я не в силах перебороть себя. Не выношу, когда надо мной потешаются, как мои приятели в тот день.
Жребий брошен. В одном из внутренних карманов надетого на мне шикарного пиджака из Уэльса с прорезиненными заплатами на локтях лежало крошечное, но могучее орудие мести: три дозы чистейшей лизергиновой кислоты, ЛСД, проще говоря «дурь».
Что? Как я их достал? Это было несложно. Посыльный из бакалейной лавки, который обычно доставляет нам заказы на дом, противный вонючка, хотя и расторопный малый, приторговывает различными наркотиками. Как-то раз он снабдил меня неким релаксантом на основе барбитурата: снотворным средством против эпилепсии и/или кататонии, которое совсем неплохо подействовало на мою потрепанную нервную систему. С тех пор начались наши тайные отношения.
Он предупредил меня, что ЛСД очень сильный препарат и употреблять его следует осторожно. Еще бы, мне он стоил бешеных денег. Мне даже пришлось разбить фарфорового теленка, в котором хранились мои жалкие сбережения.
Но не должно скупиться на подготовку к столь серьезному делу. Если наркотик действительно так силен, как о нем говорят, превосходно: я и добиваюсь того, чтобы его действие оказалось разрушительным для спутанного сознания.
- Предыдущая
- 19/48
- Следующая
