Убийства на улице Морг. Сапфировый крест (сборник) - Честертон Гилберт Кийт - Страница 45
- Предыдущая
- 45/77
- Следующая
Атеист заговорил таким тоном, который был в его устах на удивление почтительным и даже сочувствующим.
– Прошу меня простить, сэр, – хрипловато прошептал он, – но мы подумали, что будет неправильно, если вы узнаете об этом не сразу. Боюсь, случилось нечто ужасное, сэр. Боюсь, что ваш брат…
Вилфред сжал слабые кулаки.
– Что на этот раз натворил этот греховодник? – вскричал священник негодующим голосом.
– Тут такое дело, сэр… – сказал сапожник и кашлянул. – Боюсь, он ничего не натворил и уж никогда больше не натворит. Вам, наверное, лучше самому сходить посмотреть, сэр.
Церковник спустился следом за сапожником по маленькой винтовой лестнице к входу, с которого улица была видна как на ладони, и сразу же увидел, что произошло. Во дворе кузницы стояли человек пять-шесть, в основном в черном, один из них был в форме полицейского инспектора. Остальные: доктор, пресвитер и священник из католической церкви, которую посещала жена кузнеца. Сама она, прекрасная огненно-рыжая женщина, сидела тут же на скамеечке и тихо рыдала. Католик что-то быстро говорил ей вполголоса. Между этими двумя группами, рядом с самой большой кучей молотков, распростершись ничком, лежал мужчина в смокинге. С высоты Вилфреду было прекрасно видно тело и все детали его костюма, вплоть до фамильных боэновских колец на пальцах, но, там где должна быть голова, красовалась какая-то жуткая клякса, похожая на звезду из черноты и крови.
Бросив взгляд на эту картину, Вилфред Боэн выбежал по ступенькам во двор. Доктор, их семейный врач, приветствовал его, но священник не обратил на него внимания. Он смог только пробормотать:
– Брат умер. Как это? Что произошло? Ничего не понимаю…
С его появлением все примолкли, и во дворе кузницы повисла тяжелая тишина. Наконец сапожник, самый разговорчивый из всех, произнес:
– Жуткая, конечно, история, сэр, но ничего непонятного.
– Как это? – спросил Вилфред, с лицом белым как мел.
– Все просто, – ответил Гиббс. – Вокруг на сорок миль есть только один человек, который такой силищи удар нанести мог. И у человека этого как раз были для этого все причины.
– Давайте не будем делать поспешных выводов, – довольно нервно вставил доктор, высокий чернобородый мужчина, – хотя я согласен с тем, что мистер Гиббс говорит о силе удара, сэр. Это был неимоверно сильный удар. Мистер Гиббс уверяет, что только у одного человека в округе хватило бы сил нанести такой удар, но я бы сказал, это вообще не под силу человеку.
Суеверный страх заставил вздрогнуть сухопарого викария.
– Н-не понимаю, – пролепетал он.
– Мистер Боэн, – тихим голосом произнес доктор, – я не силен в метафорах, но, думаю, будет верно сказать, что его череп разбит, как яичная скорлупа. Фрагменты костей вошли в тело и в землю, как пули в глинобитную стену. Это сделала рука гиганта. – Он ненадолго замолчал, зловеще поблескивая очками, потом продолжил: – Но это дает нам одно преимущество: снимает подозрение с большинства людей. Обвинять вас, меня или любого другого обычного человека в этом преступлении – это все равно что заявлять, будто ребенок может стащить колонну Нельсона[75].
– Так я об этом и говорю, – упрямо гнул свое сапожник. – Есть только один человек, который мог бы сделать такое. А где сейчас Симеон Барнс, кузнец?
– В Гринфорде, – слабым голосом сказал викарий.
– Да уж, скорее, во Франции, – пробурчал сапожник.
– Нет его ни в Гринфорде, ни во Франции, – произнес негромкий бесцветный голос, принадлежавший невысокому католическому священнику, который подошел к ним. – Собственно говоря, вон он, по дороге идет.
Маленький священник был особой неприметной – короткий ежик темно-русых волос, круглое невыразительное лицо, – но, будь он прекрасен, как Аполлон, все равно никто не посмотрел бы в этот миг в его сторону. Все повернулись и направили взоры на дорогу, которая вилась внизу по долине. И действительно, по ней огромными шагами с молотом на плече шагал кузнец Симеон. Это был огромный мужчина исполинского роста, с глубоко посаженными темными и зловещими глазами и смоляной бородой. Рядом с ним шли еще двое, они разговаривали. Кузнеца особенно веселым никогда не видели, но, похоже, в ту минуту он чувствовал себя вполне спокойно.
– Господи! – воскликнул безбожный сапожник, – а вон и молот, которым он это сотворил.
– Нет, – впервые подал голос инспектор, сообразительного вида мужчина с песочными усами. – Вон молот, которым он это сотворил, у стены церкви. Ни его, ни труп мы не трогали.
Все повернулись посмотреть на орудие убийства, а маленький священник перешел через двор и молча внимательно его осмотрел. Это был, пожалуй, самый маленький и легкий из молотков, и он ничем не выделялся бы среди остальных, если бы на его металлической части не было крови и желтых волос.
Наконец через какое-то время маленький священник нарушил молчание, и в его голосе послышались новые нотки:
– Мистер Гиббс был не совсем прав, – сказал он, – утверждая, что здесь нет никакой загадки. Здесь есть, по крайней мере, одна загадка: почему такой большой человек для того, чтобы нанести такой сильный удар, воспользовался таким маленьким молотком?
– Да какая разница? – нервно откликнулся Гиббс. – Давайте лучше решим, что нам делать с Симеоном Барнсом.
– Ничего, – спокойным голосом произнес священник. – Он ведь сам сюда идет, а обоих его спутников я знаю, это очень хорошие люди из Гринфорда. Они идут сюда по своим пресвитерианским делам.
Как только он это произнес, из-за угла церкви показался высокий кузнец и прошел на свой двор. Здесь он остановился, и молот выпал из его руки. Инспектор с непроницаемо официальным видом тут же подошел к нему.
– Я не буду спрашивать вас, мистер Барнс, – сказал он, – известно ли вам что-нибудь о том, что здесь произошло. Вы не обязаны ничего говорить. Я лишь надеюсь, что вам об этом ничего не известно и вы сможете это доказать. Но я должен провести официальную процедуру ареста именем короля за убийство полковника Нормана Боэна.
– Вы не обязаны ничего говорить, – опять вмешался неугомонный сапожник. – Они должны сначала все доказать. Они еще даже не доказали, что это полковник Боэн, вы посмотрите, у него же головы нет!
– Не поможет, – вполголоса сказал доктор священнику. – Это он детективных рассказов начитался. Я был семейным врачом полковника и знал его тело лучше, чем он сам. У него очень тонкие руки, которые к тому же имели одну необычную особенность. Второй и третий пальцы у него одинаковой длины. Так что можно не сомневаться, что это полковник.
Доктор и священник посмотрели на лежащее тело с размозженной головой, туда же направил стальные глаза и стоявший неподвижно кузнец.
– Полковник Боэн умер? – спокойно произнес он. – Значит, сейчас он горит в аду.
– Ничего не говорите! Вы имеете право ничего не говорить! – возбужденно закричал атеист-сапожник, упиваясь возможностью проявить знания английского законодательства. Никто так рьяно не следит за соблюдением законов, как убежденный антиклерикал.
Кузнец величественно повернул голову и бросил на него тяжелый взгляд человека, исступленно преданного религии.
– Это вам, язычникам, надо хитрить, как лисам, потому что мирские законы для вас и писаны, – сказал он. – Но Господь убережет тех, кто в лоне его, и сегодня вы увидите это глазами своими. – Потом он указал на тело полковника и сказал: – Когда этот пес издох во грехах своих?
– Следите за языком, – сказал ему доктор.
– Исправьте язык Библии, и я исправлю свой. Когда он умер?
– Сегодня в шесть утра я его видел живым, – с запинкой произнес Вилфред Боэн.
– Господь милосерден, – произнес кузнец. – Мистер инспектор, я совершенно не возражаю, чтобы вы меня арестовали. Это вам стоило бы против этого возражать. Я не боюсь побывать в зале суда и покинуть его полностью оправданным, а вот вам, может, будет и неприятно, если из-за этого пострадает ваша карьера.
75
Установленная в Лондоне на Трафальгарской площади сорокачетырехметровая колонна, с пятиметровой фигурой адмирала Нельсона наверху.
- Предыдущая
- 45/77
- Следующая