Софья Васильевна Ковалевская - Полубаринова-Кочина Пелагея Яковлевна - Страница 22

Раздалось дружное, громкое «ура», и Малевич преподнес своей ученице букет цветов, а она произнесла тост в честь первого своего учителя, что его очень растрогало и смутило.

В октябре 1874 г. в Петербурге в честь первой женщины- химика Ю. В. Лермонтовой Д. И. Менделеев устроил торжество.

Софья Васильевна писала об этом осенью 1874 г. матери Ю. В. Лермонтовой, Елизавете Андреевне, которую поздравила с успехом милой Юленьки — успешной сдачей докторского экзамена и защитой диссертации по химии в Геттин- гене. Елизавета Андреевна жила в Москве и, конечно, с нетерпением ждала приезда своей дочери, которая задержалась в Петербурге. Софья Васильевна просит у Елизаветы Андреевны разрешения на то, чтобы Юля побыла в

82

столице: обе девушки были у профессора Менделеева, который «искренне сочувствует занятиям и успехам Юленьки» [64, с. 241]. А на днях он устраивает вечер, на который приглашает химиков, чтобы познакомить с ними Лермонтову. Теперь молодые женщины осматривают Петербург, ходят в театр и т. д.

В повести Ковалевской «Нигилистка» имеется введение автобиографического характера, в котором описывается состояние Софьи Васильевны в первое время по возвращении на родину, Ей был приятая, успех, которым она пользовалась как ученая женщина, она находила удовольствие В общении с людьми [67, с. 90].

Ковалевские вращались в кругу ученых и писателей. Среди них были Менделеев, Сеченов и Бутлеров, Чебышев и Га до лип, Тургенев и Достоевский и другие представители науки и литературы.

«Софья сделалась сразу средоточием одного из тех интеллигентных, избранных кружков, горячо преданных умственным интересам, которые составляют особенность русской столицы и редко встречаются в каком-либо другом месте Европы»,— говорит A. IIL Леффлер в своих воспоминаниях о Ковалевской 1$6, с. 132].

Союз с Владимиром Онуфриевичем доставил Софье Васильевне некоторые знакомства другого рода. Так, Л. Ф. Пантелеев пишет [123, с. 88], что когда в конце 1874 г. он вернулся из политической ссылки, то необыкновенно задушевный прием встретил со стороны Владимира Онуфриевича и его жены Софьи Васильевны, с которой он впервые тогда познакомился. В. О. Ковалевский принимал участие в судьбе Л. Ф. Пантелеева еще перед ссылкой, в 1865 г., когда его привезли в Вильно для отправки в Сибирь; Владимир Онуфриевич привозил ему деньги от друзей и даже предлагал организовать побег. Этот факт свидетельствует о большой близости Владимира Онуфриевича к революционным кружкам. Также из революционной среды близка была семье Ковалевских родственница Софьи Васильевны Наталья Армфельдт, о которой говорилось выше.

Л. Ф. Пантелеев рассказывает о своих первых впечатлениях по возвращении: «Не прожил я в Петербурге и недели, как оказался в курсе того, что тогда было предметом постоянных разговоров в либерально-оппозиционных кругах,— это так называемое хождение в народ и масса арестованных по этому деду. Назывались фамилии, все мне, конечно,

S3

неизвестные, но многим из моих знакомых так или иначе близкие, особенно С. В. Ковалевской» [123, с. 409].

Впоследствии Софья Васильевна описала хождение в народ в своем романе «Нигилистка».

Научные обозрения

Софья Васильевна отличалась разносторонним образованием, следила за литературой, любила театр. Поэтому она охотно стала сотрудничать в газете «Новое время», помещая в ней театральные рецензии и научные обозрения. Стимулом к этой деятельности послужило то, что в 1876 г. Владимира Онуфриевича пригласили участвовать в издании этой газеты, которая тогда еще имела либеральное направление. В 1877 г., когда газета стала принимать реакционный характер, Ковалевские вместе с другими передовыми деятелями вышли из числа ее сотрудников.

О театральных рецензиях мы расскажем в разделе о литературной и общественной деятельности С. В. Ковалевской, здесь же остановимся на научных обозрениях.

Известны четыре научных очерка Ковалевской [23-^ 26]. Первый из них [23] посвящен вопросу о прямом использовании солнечной энергии и вопросам оптики. Дав довольно подробную историю попыток концентрации солнечных лучей для получения теплового эффекта (Архимед, Бюффон, Соссюр, Эриксон), Ковалевская останавливается на изобретении француза Мушо — солнечном паровике* Он состоял из медного вертикального цилиндра, выкрашенного снаружи в черный цвет, с тремя концентрическими стеклянными колпаками или с одним колпаком и присоединенным рефлектором в виде усеченного конуса, который можно поворачивать посеребренной внутренностью к солнцу. В цилиндр наливается вода, она доводится до кипения и образует пар, который можно использовать для машины.

Указав на то, что запасы каменного угля истощаются, Ковалевская подчеркивает важность непосредственного получения и накопления энергии солнца: когда люди этого достигнут и будут, «так сказать, ловить на лету солнечные лучи, тогда поистине мы будем иметь право называться ,,сынами солнца“».

От солнечной машины Ковалевская переходит к остроумному изобретению Вернера Сименса — «искусственному глазу». Это модель глаза, состоящая из стеклянного шари¬

84

ка (глазное яблоко), чечевицы (хрусталик), подвижных заслонок (веки) и пластинки из селениуса (сетчатка), обладающего тем свойством, что его электропроводность сильно зависит от воздействия на него тепла и света. При продолжительном воздействии света электропроводность селениуса падает (он «устает»). Получается возможность исследовать механизм, посредством которого свет возбуждает сетчатку глаза и оптический нерв. Сименс сумел также извлечь из удивительных свойств селениуса приложение: основал на них новый фотометр для сравнения яркости световых лучей.

Во втором научном обозрении [24] Ковалевская говорит о воздухоплавании. Она дает обзор попыток отдельных людей подняться в воздух и подробно останавливается на применении воздушных шаров (аэростатов) для разведки. Во время первой Французской республики воздухоплавание было использовано для военных целей. Шары изготовлялись в национальной аэростатической мастерской в Ме- доке, основанной в 1794 г. Как говорит Ковалевская, изготовленные там шары были совершеннее современных и отличались большой прочностью и непроницаемостью, что достигалось благодаря превосходным швам и особому лаку, которым пропитывалась внешняя оболочка Шара.

Затем Софья Васильевна обсуждает вопрос об исследованиях полета птиц, в частности, французскими учеными. Про немецкую комиссию для изучения возможностей воздухоплавания, в которую входил знаменитый Гельмгольц, Ковалевская говорит, что ее труды держатся в глубокой тайне.

В третьем обозрении [25] рассматривается новейшее изобретение: телефон, или говорящий телеграф. Ковалевская останавливается на популярном объяснении основного принципа действия телефона и рассказывает о его изобретателе, Грааме Белле, шотландце по происхождению. Переехав в США вместе с отцом, изобретателем нового метода для обучения глухонемых, Г. Белл сначала шел по стопам отца и занимался задачей обучения глухонемых, а затем изобрел телефон. Один из известнейших физико-мате- матиков, говорит Ковалевская, Уильям Томсон пришел в такой восторг от телефона, что объявил его самым замечательным изобретением столетия. Была организована передача в Нью-Йорк игры оркестра в Филадельфии, что произвело огромное впечатление на публику. В этом же обоз-

85

рении Ковалевская подробно описывает устройсаво пишущей машинки Ремингтона.

В последнем обозрении, очень обширном [26], речь идет о процессе брожения и сущности ферментов. Ковалевская дает определение «фермента», или «бродила», как вещества, ничтожное количество которого, добавленное к другому веществу, вызывает в последнем существенное химическое преобразование. Сущность брожения характеризуется как «жизнь без воздуха». Ковалевская разбирает неправильные теории брожения, существовавшие до Пастера, и останавливается на воззрениях последнего. Затрагивает она и вопрос о самостоятельном зарождении жизни, указывая, что еще ни один опыт не подтвердил такую возможность. Наконец, она обсуждает вопросы фабрикации вина и пива, отмечает разницу в процессах их брожения и приводит практические советы Пастера, основанные на его теории.