Прованс от A до Z - Мейл Питер - Страница 15

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая

С давних времен в качестве помощника охотника за трюфелями выступала свинья, обонянием, говорят, превосходящая собаку. Но использование свиньи связано с двумя существенными недостатками. Свиньи сами не прочь полакомиться трюфелями, и охотник должен все время быть настороже, чтобы не дать своей ищейке сожрать найденное сокровище. При этом он сталкивается со второй проблемой: здоровая взрослая свинья может весить под сто шестьдесят килограммов, и спорить с ней за обладание грибом не так уж просто. Именно поэтому лучшим другом трюфельщика стала собака, к поеданию трюфелей несклонная, более понятливая и более обучаемая, чем свинья. К тому же и места при транспортировке она занимает во много раз меньше. Свинья потребует для перевозки прицеп или фургон.

Порода собаки значения не имеет, поиску трюфелей можно обучить любую сообразительную собаку, хотя утвердилось вполне обоснованное, на мой взгляд, мнение, что низкорослые коротконогие собаки лучше справляются с работой, ибо у них нос ближе к поверхности земли. Таксы, терьеры, мелкие дворняги отлично подходят для обучения на трюфельщика. Что до методики тренировки, то следует иметь в виду, что собаку следует научить обнаруживать гриб, не повреждая его, то есть не выкапывая. Поэтому и вознаграждается при тренировке именно обнаружение гриба. Прекрасным примером может послужить система тренировки, разработанная Жаном-Мари Рокшиа, признанным гуру трюфельщиков Экса.

Для тренировки собаки по системе Рокшиа требуются терпение, свежий трюфель и чистый носок, без запаха. Засунув трюфель в носок, вы завязываете его узлом, чтобы гриб не вывалился. Вооружившись этим душистым объектом, вы затеваете игру с обучаемым молодым псом. Заинтересовав его, дав носок обнюхать, вы бросаете объект с трюфелем, а собака подбирает, приносит обратно, снова и снова, каждый раз получая в награду кусочек сыра. Процедура повторяется раз двадцать в день в течение недели. Вы забрасываете носок все дальше и дальше, на некоторое время задерживая пса, постепенно усложняя таким образом его задачу. На заключительной стадии обучения носок прячется подальше, вне зоны видимости, чтобы собака использовала для его поисков обоняние. Надо иметь в виду, что со временем трюфель теряет запах, его следует заменять примерно раз в неделю.

Я осветил лишь основные моменты программы, но принципы ее понятны, результаты говорят за себя. Мсье Рокшиа выучил этим методом с дюжину собственных собак, не меньше и для своих друзей, один из которых впоследствии сам стал собачьим тренером. Какое еще нужно доказательство эффективности метода?

Cigale — официальное насекомое Прованса, его изображения вы встретите повсюду — на стаканах, чашках, тарелках, почтовых марках, открытках. Они украшают резные деревянные филенки, выкованы в решетках ворот, отлиты в шоколаде и отпрессованы в пластике, несмотря на то что особенным изяществом, на мой взгляд, не отличаются. Больше всего они смахивают на большую муху, нацепившую рыцарские латы. Но не следует судить о музыкальном инструменте по его внешнему виду, следует услышать, как он звучит. Так и cigales в почете не за красу, а за порождаемую ими музыку лета.

Обычно этот звук определяют как песнь солнца, симфонию летнего жара, оркестр Прованса. Определения эмоциональные, цветистые, однако мало что говорящие о характере издаваемого этими насекомыми звука. В разгар своего певческого сезона cigales издают однообразный резкий звук, несколько скрипучий, нечто среднее между стрекотанием и чириканьем, слегка металлический. Учтите, что музыкантов в пейзаже многие тысячи. Один из моих английских знакомых, услышав cigales впервые, сказал, что этот звук напоминает ему скрипение какой-то несложной механики, слегка расстроенной и нуждающейся в капле-другой машинного масла. Может быть и так, но, вне всякого сомнения, главное, о чем напоминает этот звук — долгие, жаркие, сухие дни, слепящее солнце, охлажденное розовое вино. Тот же самый англичанин впоследствии настолько полюбил эти звуки, что записал их и, вернувшись в Лондон, воспроизводил запись в туманные дни, выводя звук на спрятанные в кустах своего сада динамики, совершенно сбивая с толку своего кота и соседей.

Надо отметить, что cigale — живой аудиотермометр. Пока температура воздуха не достигнет двадцати двух градусов, их не слышно. Но по достижении этой точки насекомые — причем лишь самцы — взрываются стрекотом, как будто кто-то щелкнул невидимым выключателем. Самки помалкивают, что дало возможность древнегреческому женоненавистнику Ксенарху Родосскому ядовито заметить, что «Счастливы мужья цикад, ибо жены их безголосы». Он, правда, не упомянул, что заливаются-то самцы, дабы привлечь благосклонное внимание самок, выбирающих наиболее сладкозвучных. Мимолетный целевой союз дает возможность воспроизводства, причем не скромными выводками в десяток-другой деток. Самка в результате спаривания откладывает три-четыре сотни яиц!

Appel nuptial, брачный призыв, как деликатно обозначают эту песнь любви, не сводится к примитивному трению одна об другую различных частей тела, как это принято у других, в музыкальном отношении более примитивных насекомых. Cigales располагают сложным набором перепонок, приводимых в действие мышцами, расположенными в области брюшка, которое служит резонатором, усиливающим звук иной раз с буквально оглушительным эффектом. Некая австралийская разновидность издает свой романтический этюд на уровне в сто пятьдесят восемь децибел — звук взрывающейся гранаты! Впрочем, Австралия — край необъятный, так что есть там где этим децибелам разгуляться.

Если призыв услышан, семья сложилась и тут же распалась, то отложенные самкой оплодотворенные яйца проводят под корой деревьев, а затем и под землей в виде личинок от трех до шести лет. Живет же взрослая особь лишь несколько недель. Не слишком ли долгий подготовительный период предшествует краткому мигу счастья? Но такой порядок существует уже не менее двух миллионов лет, так что cigales успели к нему привыкнуть.

День, когда они умолкают, всегда застает меня врасплох. Солнце светит так же, как и вчера, во дворе по-прежнему тепло. Но звуки лета смолкли, и, выходя из дома, чтобы проверить показания наружного термометра, я знаю, что температура упала ниже двадцати градусов. Очередной поворотный момент года, первое дыхание осени.

Часто можно услышать, что наиболее «английская» тема застольной беседы — погода. В стране, где все четыре времени года могут иной раз промелькнуть перед глазами в течение суток, это и неудивительно. Однако как же я изумился, когда обнаружил, что жители Прованса в неменьшей степени озабочены погодными условиями, а реагируют на капризы климата намного более бурно, чем англичане. Английская привычка зубоскалить по поводу погоды и сравнительно спокойно переносить ее каверзы не для провансальцев. Если на Provencaux свалятся с небес два подряд пасмурных дня, они рассматривают это чуть ли не как стихийное бедствие, мрачнеют, с видом заговорщиков кучкуются в барах, ведут учет каплям дождя, барабанящим по оконным стеклам. Зима, затянувшаяся дольше середины февраля, вызывает толки о надвигающемся ледниковом периоде, хотя слишком короткая и мягкая зима тоже вызывает глубокую озабоченность, ибо не способна выморозить всяких летающих, прыгающих и ползающих кровососов, готовых навалиться на бедное население, когда вновь пригреет весеннее солнце. Резкие порывы северного ветра способны посеять панику. Чрезмерно сухое лето порождает неимоверное количество зловещих прогнозов относительно лесных пожаров и нашествий саранчи.

Такую чувствительность провансальцев можно понять, ибо климат здесь часто ведет себя просто по-разбойничьи. Чтобы в этом убедиться, достаточно ознакомиться со статистическими данными. Во время резкого похолодания 1956 года в Марселе зарегистрировали температуру в минус шестнадцать градусов, vague de froid, буквально «волна холода», погубила тысячи масличных деревьев, обычно хорошо переносящих зимние морозы. Пик температуры был зарегистрирован в Оранже в августе 2003 года — сорок пять градусов, достаточно, чтобы поджарить пресловутое яйцо на мостовой. Достаточно жарко, чтобы отметить тот день каникулярной наградой. Каникулы, canicule, «собачьи дни», названы так по главной звезде в созвездии Большого Пса, известном под наименованием Сириус. И так как ничто во Франции не избегает точного определения и разграничения, то и каникулы — так во Франции определяют период летней жары — должны знать свое время: с 24 июля по 24 августа. Традиционно в этот период, 15 августа, вторгается ливневая буря, но ненадолго. Canicule, как и положено собаке, отряхиваются, мгновенно обсыхают и снова вывешивают язык из жарко дышащей пасти. Как бы полагая, что таких перепадов температуры недостаточно, чтобы подвергнуть человеческую выдержку серьезному испытанию, нерегулярные и изобильные осадки добавляют не одну каплю в чашу долготерпения жителей Прованса. Среднегодовой показатель для Карпантра, к примеру — шестьсот шестьдесят миллиметров, тогда как в известном дождями всему миру Лондоне лишь пятьсот восемьдесят три и шесть десятых миллиметра в год. Но главное различие — в характере выпадения этих осадков. Если в Англии дожди распределяются по календарю более или менее равномерно и вода падает на головы обитателей каплями разумных размеров, то в Провансе осадки выпадают нечасто, но в высшей степени интенсивно, в виде ливней силы иногда сокрушающей, как будто Господь, опомнившись и наверстывая упущенное, выплескивает воду гигантскими ведрами. Водные массы утреннего ливня могут полностью уничтожить посевы на поле, затопить виноградники и устроить наводнения в деревнях. Например, в 1992 году деревня Антршо под Везон-ла-Роменом за сутки приняла триста миллиметров осадков.

• Предыдущая
• 15/62
• Следующая