Проклятье Победителя (ЛП) - Руткоски Мари - Страница 61

• Предыдущая
• 61/62
• Следующая

— И ты считаешь, что геранцы на это согласятся?

Кестрел подумала о двух ключах, которые Арин вложил в ее ладонь. Ограниченная свобода. Но все же лучше, чем никакой.

— Да.

Император покачал головой.

— Я не упомянула о главной выгоде быстрого прекращения геранской революции, — сказала Кестрел. — Сейчас восток полагает, что Вы отступили. Варвары поздравляют себя с победой. Посредством шпионов или перехваченных почтовых ястребов им стало известно о сложностях, которые задерживают вас в Геране. — Это были лишь догадки, но, когда Кестрел увидела лицо императора, они стали уверенностью. Девушка продолжила: — Варвары понимают, что осада крепких городских стен требует немалого времени, поэтому они отступают от передовых линий, где мы сражались с ними, и возвращаются к своей королеве, чтобы передать ей добрые новости. На землях, которые, по их мнению, им защищать уже не придется, они оставили лишь несколько батальонов для вида. Но если Вы отошлете наши силы обратно и застанете варваров врасплох…

— Я понимаю. — Император сложил руки вместе и подпер острыми костяшками пальцев подбородок. — Но ты упускаешь из виду то, что Геран — это колония. Дома, которые геранцы хотят заполучить обратно, принадлежат моим сенаторам.

— У варваров есть золото. Обогатите недовольных сенаторов добычей с востока.

— Все равно. То, что ты предлагаешь, не сыщет в обществе большой поддержки.

— Вы — император. Что для Вас значит общественное мнение?

Его брови приподнялись.

— Замечание, подобное этому, заставляет меня задуматься, наивна ли ты или пытаешься манипулировать мной. — Император внимательно посмотрел на Кестрел. — Ты слишком умна, чтобы быть наивной.

Кестрел знала, что лучше промолчать.

— Ты — дочь самого выдающегося генерала в валорианской истории.

Она не могла понять, какую форму принимают мысли императора.

— Кроме того, тебе не откажешь в привлекательности.

Ее глаза встретились с его.

Император сказал:

— У меня есть сын.

Да, она знала это, но какое отношение имел наследник императора к…

— Императорская свадьба, — продолжил правитель. — Та, которая заставит армию полюбить меня. Которая отвлечет сенаторов и их семьи так, чтобы их главной заботой стало, получат ли они приглашения. Мне нравятся твои планы касательно Герана и востока, Кестрел, но они понравятся мне еще больше, если ты выйдешь замуж за моего сына.

На приеме у императора запинаться не пристало. Кестрел втянула в себя воздух и не выпускала его до тех пор, пока не вернула себе способность говорить спокойно.

— Возможно, Ваш сын предпочтет кого-то другого.

— Не предпочтет.

— Мы даже никогда не встречались.

— И?

Лицо императора будто стало более узким от проявившейся на нем жестокости, но в то же время Кестрел вспомнила, что ее отец всегда уважал этого человека. Император сказал:

— Есть какая-то причина, из-за которой ты не хватаешься за возможность стать моей дочерью? Из-за которой ты так горячо заступаешься за геранцев? Слухи быстро облетают столицу, и я — не единственный, кто слышал о твоей дуэли с лордом Айрексом.

Нет, Кестрел, маска невинности не сработает. Мы уже пришли к согласию насчет того, что ты слишком умна, чтобы быть невинной. Можешь радоваться, что от своей невестки я этого не требую. Однако я требую, чтобы ты выбрала. Согласись выйти замуж за моего сына, и я сниму осаду, отошлю наши войска обратно на восток и разберусь с политическими последствиями. Откажись, и начнется вторая Геранская война с совсем другим исходом.

Выбирай. 

Увидев, как в гавань вошел огромный валорианский флот, Арин испытал облегчение. Когда флот уничтожил те несколько кораблей, которые были захвачены в ночь Зимнего бала, он испытал облегчение, даже наблюдая за разбросанными по поверхности воды горящими балками и тонущими обломками.

Геранцы набирались мужества от того, что сочли бесстрашием Арина. Он не мог себе представить, какова была бы их реакция, если бы они узнали, что это он навлек на свою страну эту войну, а на самом деле его лицо выражало радость.

Он скорее почувствовал, чем наблюдал зеленую бурю, которая обрушилась на берег через два дня после того, как Кестрел отплыла. Буря бушевала внутри него, уничтожая все без остатка, пока Арин не превратился в пустую дыру, воющую от осознания того, что он сделал, от стоящего перед глазами образа небольшой рыбацкой лодки, перевернувшейся на волнах и идущей ко дну. Арин представлял себе, как рот наполняется водой, как Кестрел борется. Как ее конечности слабеют, и, в конце концов, она теряется в лабиринте волн.

Начало осады, вероятно, означало смерть Арина. Но также то, что Кестрел жива.

Таким образом, геранцы считали, что на лице Арина был написан дикий восторг воина перед грядущим сражением. Он позволил им верить в это. «Ты — бог лжи», — сказала однажды Кестрел. Арин смотрел на своих людей и улыбался, и эта улыбка была ложью — ложью, подобной буквам в зеркале, обратным отражением правды.

После того, как Кестрел покинула полуостров, Арин приказал, чтобы гавань и причалы были уничтожены.

Но, как только валорианцы прибыли, они стали на якоре как можно ближе к берегу и отправили вперед в небольших лодках инженеров. Под надзором стражи причалы были быстро отстроены заново, а геранцам оставалось лишь наблюдать из-за городских стен и ждать. Арин расположил в бойницах пушки, но гавань находилась за пределами дальности огня. Открывать ворота и отправлять людей прервать постройку пирса было самоубийством, поэтому геранцы лишь смотрели, как садится и восходит солнце над головами валорианцев, которые высадились на берег и разгружали орудия для осады. Они устанавливали пушки. Выкатывали бочки с черным порохом. Распределяли по местам верховых и пехоту. Каким-то образом, валорианцы уже отправили солдат в обход города к той его части, которая смотрела в горы. Арину доложили об отличительных знаках на мундирах замеченных среди скал воинов, и он знал, что они представляли собой Всадников, особое подразделение разведчиков, которые были весьма искусны в скрытности. Они быстро слились с камнями и голыми деревьями.

Месяцем ранее Арин приказал, чтобы вокруг города выкопали ров. Когда несколько дней назад зеленая буря принесла с собой теплые ветры, от которых земля стала сырой, геранцы завалили грязевой ров мебелью, срубленными деревьями, разбитыми бутылками. Земля снова замерзла.

Арин наблюдал за мужчиной, который подошел к краю глубокой засоренной канавы. Лицо валорианца было скрыто шлемом, но Арин и без изображенного на доспехах мужчины имперского флага узнал бы его. Он уже видел раньше размеренную походку генерала, грузность, с которой он передвигался.

Генерал Траян осмотрел ров. Он бросил взгляд на лошадей, которых сводили с кораблей на берег. Арин видел, что он осознал сложность переправки войска через ров — беспорядок, переломанные ноги лошадей, грозившие воткнуться в копыта и подошвы осколки стекла. Генерал подошел к группе инженеров и начал с ними говорить.

Появились деревянный доски. Были возведены опоры. Через неделю валорианцы прошли по своим временным мостам и оказались у стены.

*

Валорианцы стали держаться поодаль, после того как геранцы сбросили на них горящие смоляные комки, состоящие из взятой на верфях смолы и вываленных в ней бумаги и дерева. Без смертей не обошлось. Сгорел валорианский обоз. Однако прорехи в рядах заняли другие солдаты, а оставшиеся обозы оттащили в тыл.

Инженеры начали возводить три насыпи.

— Убейте их, — приказал Арин своим лучшим стрелкам. Таковых было немного, и их умения в обращении с луком или арбалетом ограничивались лишь врожденными навыками и небольшой практикой, которую обеспечили захваты сельской местности.

Бог войны улыбнулся им. Инженеры пали.

Однако работу продолжили солдаты. Насыпи из земли и камней продолжили подниматься, укрепленные деревянными балками с разобранных мостов. Они начали принимать вид башен. Арин знал: это лишь вопрос времени, когда башни достигнут высоты стен, через провал перекинутся мосты и валорианцы войдут в город.

• Предыдущая
• 61/62
• Следующая