Проклятье Победителя (ЛП) - Руткоски Мари - Страница 60

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая

Это слово придавило Кестрел своим весом, и она спросила:

— В этой сказке я — портниха или бог?

Инэй продолжила, будто не слышала ее:

— Он мог бы уничтожить портниху на месте, но придумал другую тропу мести. Лучший способ причинить ей горе. Он знал, что у портнихи есть племянник — маленький мальчик, кроме которого у девушки больше никого не осталось. Из заработанных денег портниха оплачивала его воспитание, и сейчас мальчик крепко спал в близлежащем городе под бдительным взглядом няни, которую бог мог отвлечь, перехитрить, усыпить.

Что он и сделал. Он покинул лавку портнихи и явился к спящему мальчику. В нем не было жалости к маленьким округлым ручкам и ножкам, к румяным щекам, к пятну растрепанных волос, выделявшихся в темноте. Бог уже похищал детей раньше.

Кестрел произнесла:

— Это бог смерти.

— Когда бог откинул одеяло, его палец задел ночную сорочку мальчика. Он замер. Никогда за свои бессмертные годы он не касался чего-то столь прекрасного.

Сорочка была сшита из материи любви. Бог ощутил мягкость бархата, легкость шелка, упругость ткани, которая не износится. Однако кое-что не имело здесь места — маленькое влажное пятнышко размером с ноготок.

Слеза бога.

Она высохла. Материя снова разгладилась. Бог ушел.

Портниха тем временем встревожилась. Она уже несколько дней не слышала ничего от своего лучшего и худшего посетителя. Казалось невозможным, чтобы ей удалось так легко избежать его кары. Никто не бросал вызов богам, а в особенности этому богу. В сознании портнихи зародилась трещина мысли. Подозрение. Оно превратилось в землетрясение и раскололо ее, ибо внезапно она увидела, как ранее бог, самый верный способ, который мог ввергнуть ее в отчаяние.

Она поспешила в город и пришла к дому няни. Ее рука дрожала, поднесенная к двери, потому что девушка боялась найти за ней смерть.

Дверь распахнулась. В руки портнихи бросился мальчик, упрекая ее за то, что она так давно не навещала его, спрашивая, почему ей приходилось так усердно работать. Портниха обхватила его руками и обнимала до тех пор, пока ему не надоело. Когда девушка провела пальцами по его лицу, уверенная, что под его кожей скрывалась смерть, которая через час, через минуту или через миг вырвется на свободу, она заметила на лбу мальчика метку.

Метку божественной защиты. Милости бога. Это был бесценный дар.

Портниха вернулась в свою лавку и стала ждать. Сейчас ее руки не были заняты. Они казались спокойными и чужими. Они тоже ждали, но бог не пришел. Тогда портниха сделала кое-что страшное. Она прошептала его имя.

Он молча явился к ней в собственном облачении, но не в том, что она шила для него. Его одежда была отличного покроя и точного размера, однако портниха не могла понять, как раньше не замечала изношенности его одеяний. Ткань была протерта до такой степени, что напоминала тонкие облака.

«Я хочу выразить свою признательность», — сказала портниха.

«Я ее не заслуживаю», — ответил бог.

«Тем не менее, я хочу поблагодарить тебя».

Бог не ответил. Руки портнихи не шевельнулись.

Бог сказал: «Тогда сотки мне материю себя».

Портниха вложила свои руки в его. Она поцеловала бога, и тот унес ее.

Сказка бушевала внутри Кестрел яростным ветром, который колол ее глаза и заставил слезы побежать по щекам.

— О, что же это, — произнесла Инэй. — Я думала, что сказка приободрит тебя.

— Приободрит? Портниха умерла.

— Это мрачное понимание. Давай вместо этого скажем, что она сделала выбор. Бог позволил ей выбирать, и она воспользовалась этим. Ты, Кестрел, еще нет.

— Я сделала свой выбор. Разве ты не знаешь? К настоящему времени император уже отправил почтового ястреба к моему отцу. Война уже началась. Теперь слишком поздно.

— Ты уверена? 

*** 

Кестрел проснулась. Ее тело ослабело от голода и было измучено снами, но она встала, потому что у нее была цель. Кестрел оделась. К ней пришли рабы, чьи лица отображали карту империи — северной тундры, южных островов, геранского полуострова. Кестрел не стала обращать внимание на их число, которое показывало, насколько император уважает ее. Она проигнорировала высоту потолка своей комнаты, которая была столь велика, что определить цвет краски оказалось невозможно. Кестрел готовилась встретиться с императором.

Ее отвели в залу для приемов и оставили наедине с человеком, который правил половиной мира.

Он был более худым, чем изображавшие его статуи, с серебристыми волосами, постриженными на военный манер. Он улыбнулся. Улыбка императора — это золото и алмазы, это крепость, это меч, который держат рукоятью вперед. Такую улыбку он предложил ей.

— Вы пришли потребовать своей награды, леди Кестрел? Атака на Геран началась два дня назад, пока Вы спали.

— Я здесь для того, чтобы просить Вас прекратить атаку.

— Прекратить…? — Морщины его лица углубились. — С чего бы мне это делать?

— Ваше императорское величество, Вы когда-нибудь слышали о проклятье победителя? 

— Империя больна им, — сказала Кестрел. — Она больше не в состоянии удерживать то, что завоевывает. Наши земли стали слишком велики. Варварам это известно. Поэтому они рискуют нападать.

Император пренебрежительно махнул рукой.

— Мыши в зерне.

— Вы тоже это понимаете. Поэтому устраиваете атаки на них: чтобы казалось, будто ресурсы империи бездонны, а наша армия не имеет себе равных, в то время как наши силы на исходе, подобно натянутой до предела старой материи. Начали появляться дыры.

Улыбка императора приобрела острые грани.

— Будь осторожна, Кестрел.

— Если Вы не выслушаете правду, то лишь от времени зависит, когда империя распадется. Не должно было так случиться, чтобы геранцы сумели подняться против нас.

— Эту проблему решат. Пока мы разговариваем, Ваш отец занимается подавлением восстания. Городские стены падут. — Император откинулся на спинку своего трона. — Генерал Траян возглавляет не войну, но истребление

Кестрел увидела каждую уязвимую часть тела Арина, увидела, как его лицо исчезает в кровавой мешанине.

Арин отпустил ее.

С тем же успехом он мог бы перерезать себе горло.

Плотным комком желчи в Кестрел поднялся страх. Она сглотнула его. Разобрав свои мысли, она расположила их, подобно игральным карточкам.

Она разыграет их и победит.

— Вы думали о цене еще одной геранской войны? — спросила Кестрел императора.

— Она будет стоить нам меньше, чем потеря территории.

— До тех пор пока городские стены держатся, геранцы сумеют пережить длительную осаду, которая истощит Вашу сокровищницу.

Губы императора сжались.

— Другого выхода нет.

— Что, если бы Вы смогли сохранить земли без войны?

Должно быть, он, как и сама Кестрел, услышал из ее уст голос ее отца. Этот перелив рассчитанной уверенности. Поза императора и выражение его лица не изменились. Однако с подлокотника поднялся один палец и постучал по мрамору трона, как стучат по колоколу, чтобы услышать его звон.

Кестрел произнесла:

— Наградите геранцев независимостью.

Палец разрезал воздух и указал на дверь.

— Уходи.

— Пожалуйста, выслушайте меня…

— Заслуги твоего отца перед империей ничего не будут для меня значить — твои собственные заслуги ничего не будут значить, — если ты произнесешь еще хоть одно дерзкое, бездумное слово.

— Геран останется Вашим! Вы сохраните его территорию, если позволите местным самим ею управлять. Дайте им гражданство, но заставьте их предводителя поклясться Вам в преданности. Обложите народ налогом. Заберите их товары. Заберите урожаи. Они хотят свободу, свои жизни, дома. Все остальное становится предметом переговоров.

Император молчал.

— Наш губернатор в любом случае мертв, — продолжила Кестрел. — Позвольте геранцам предоставить нового.

По-прежнему молчание.

— Новый губернатор, разумеется, будет отвечать перед Вами, — добавила Кестрел.

• Предыдущая
• 60/62
• Следующая