Осел и морковка (СИ) - Стриковская Анна Артуровна - Страница 2

Казалось бы, все закончилось хорошо.

Но для магического мира было поздно: пока маги сидели по своим цитаделям, обычные люди, лишенные магии, захватили все ведущие позиции и стали во главе государств. Теперь они издавали законы. Магов обязали служить и приносить пользу.

Они, может, и хотели призвать людей к порядку, но уже не могли, слишком мало их осталось. По сути, маг мало чем отличается от обычного человека. Так же ест и пьет, так же рождается, и кровь у него в жилах такая же красная. И если выстрелить ему в сердце из арбалета, то он умрет точно так же, как простой смертный.

Поэтому маленькое магическое сообщество подчинилось большому человеческому без спора. Маги выговорили себе право сохранить свои цитадели и учить там тех, у кого проявятся подходящие способности. За это они клялись служить властителям верой и правдой, помогая в войне и мирной жизни.

Ведьмы же в договоре участия не приняли. Они растворились среди людей как соль в воде, ведь увидеть и узнать ведьму, когда она не колдует, может только другая ведьма.

Я стояла на крыльце нашей Академии, прижимая к груди диплом с отличием и лист с распределением. С большим удовольствием я бы разорвала и то, и другое на тысячу кусков и пустила по ветру! Нет! Растоптала бы в пыль! Сожгла вместе с Академией, ректором, председателем распределительной комиссии и всеми своими документами! А потом исчезла бы на просторах Королевств, а может в Империю бы подалась.

Но нет, скорее околела бы прямо тут, на мраморных ступенях.

Ненавижу! Нет, не так.

Еще раз, отчетливо и с расстановкой: Н Е Н А В И Ж У!!!!!!

Хотелось выть, кричать, биться головой о стены. Вот только если бы я это сделала, меня бы никто не понял.

Я уже хотела злобно пнуть сидящего у входа каменного грифона, но вовремя сообразила, что больно будет мне, а не ему. Быстро и решительно спустилась во двор Академии и тут вспомнила, что идти‑то мне некуда.

Ну, вообще‑то есть, еще два дня я могу занимать свою родную комнату в общежитии, но это так, паллиатив. По большому счету у меня в этом мире ничего и никого нет.

Нет дома, нет родных, нет близкого человека.

Так что назначение штатным магом в подразделение действующей армии для такой как я — находка. Просто спасение! Жалованье хорошее, обмундирование, опять же, и жилье предоставляется… Только я туда хочу примерно как дракону в зубы.

НЕНАВИЖУ!!!

Знаю все наперед. Сначала, примерно месяц, вокруг меня будут прыгать. Как же, вдова героя! А потом пригласят в койку, и попробуй отказаться. А если там боевой маг заправляет, а скорее всего так и есть… Тогда вообще конец. Прознает, что я не только маг, но еще и ведьма, и хана редиске.

Не так давно, меньше трех лет назад, у меня было все. Были мать и отец, добрые и любящие. Были бабушки с дедушками, братья и сестры. И все они любили меня и мною гордились. А еще был муж. Молодой, красивый, любимый. Лучший студент выпускного курса.

Мне все завидовали. Еще бы: ничем не примечательная девчонка оторвала себе такого красавца и умницу. Многие пытались его у меня отбить, но ничего не получалось. Для Антонио существовала только я, так же как для меня существовал только Антонио. Мы знали друг друга с детских лет, были с ним из одного города и даже с одной улицы. Дома наших отцов разделяла всего лишь живая изгородь.

Мой папа был городским магом, весьма уважаемым, хоть и не дворянином. Отец Антонио был из сельской знати, младший сын, избравший военную карьеру. В боях он потерял ногу и осел в нашем городке, женившись на дочери тогдашнего мэра. Сначала руководил городской стражей, а потом принял под руку городскую казну, потому что более честного человека свет не знал. Его старший сын собирался пойти по отцовским стопам, а у младшего, Антонио, вдруг открылся магический дар, поэтому судьба его была предопределена: учиться и стать магом на службе короля.

Еще будучи семилетним мальчишкой Антонио сказал, что, когда вырастет, обязательно женится на Армандине. Армандина — это я. Мне тогда было четыре года, и во время этой судьбоносной тирады я гордо восседала на горшке. Забавно, но я поверила ему сразу и навсегда, чего не скажешь о моей и его родне.

Все смеялись, вспоминая это происшествие, ровно до тех пор, пока он не сделал мне предложение. Тут уж всем стало ясно, что парень не шутил.

К тому времени мы выросли и поступили, каждый в свой срок, в Академию магии. Он учился на предпоследнем курсе, я — на два курса младше, когда мы поженились.

Никаких препятствий на пути к счастью не было: и его, и мои родители были целиком и полностью за. Так что как только закон позволил заключить брак, нас поженили. Свадьбу сыграли хоть и скромную, зато веселую. И целый год мы были счастливы.

Даже Академическое начальство пошло нам навстречу и выделило комнату на двоих. Каждую ночь я засыпала на плече моего мужа и думала, что нет меня счастливей.

А потом в один кошмарный день наш король начал войну с соседней Ремолой.

Примерно в течение года до ее начала нам всем компостировали мозг, какие все жители Ремолы злыдни, как они точат зубы на наш замечательный Кортал, как мечтают отхватить северные провинции. У меня от этих разговоров сжималось сердце.

Городок Вилон, откуда мы с Антонио родом, стоял на самой границе с Ремолой, только неширокую речку — переплюйку перейти. Граница эта всегда была очень условной. Приграничные жители вечно бродили туда — сюда, общались, дружили, заключали браки. Зачем далеко ходить: моя любимая бабушка Клотильда — ремолянка. В детстве каждый год мы ездили в ближайший большой город Ремолы на ярмарку, он был ближе от нас, чем столица нашей провинции.

Что могу сказать? Нормальная страна, точно такая же, как наш Кортал, никакой разницы. Один язык, одни традиции, даже шутки общие. И нужны мы им, по большому счету, как лысому расческа.

А тут вдруг все вокруг принялись проклинать Ремолу и чернить ее жителей. Они, мол, такие и сякие, чуть ли не младенцев живьем жрут. Я пыталась что‑то такое сказать, но меня затыкали. Глупая девчонка, говорили мне, ты ничего не понимаешь! Ремола лелеет коварные замыслы. Даже мой Антонио поддался этому бреду.

В начале весны наши войска перешли границу и напали на город Кортубу, всего в нескольких милях от нашего Вилона. Король думал, что легко захватит земли до самых Кортанских гор. Ну как же, наши исконные земли! Почему иначе их название начинается так же, как название нашего королевства?

Бред!

А еще наивность. Ремолянцы не спали и встретили наши войска в полной боевой готовности. Откинули их назад в Кортал и между делом спалили приграничный городок. Им оказался наш родной Вилон.

Все наши с Антонио родственники погибли. Все до единого. Не осталось никого. Вообще. Вилон был стерт с лица земли.

После чего началась полная истерия. Война! Война с Ремолой до победного конца!

Антонио рвался в бой, жаждал отомстить за погибших родных. Когда я тихим голосом попыталась ему сказать, что он не тем собрался мстить, он впервые в жизни наорал на меня и назвал предательницей.

Потом, правда, пожалел о своих словах и долго извинялся, даже сережки новые мне купил, но мнение свое не переменил.

Война между тем шла с переменным успехом. Поначалу Ремола смогла отбросить со своей территории кортальские войска, но потом наш король взял реванш и части кортальской армии заняли довольно приличную территорию. Дошли практически до гор. Если бы им удалось перекрыть перевалы и горные долины, то участь этой части Ремолы была бы решена.

Тогда‑то студенты старшего курса Магической Академии были поголовно мобилизованы. Их отправили на фронт. Студентки остались ждать своих героев.

Я мучилась нехорошими предчувствиями, ни о чем не могла думать, с часу на час ожидая дурных новостей, но того, что случилось на самом деле, не могла себе вообразить и в страшном сне.

Пятьдесят восемь молодых магов, цвет нашего студенчества, были уничтожены в одночасье. Им велели занять узкую горную долину под названием Цветочная из‑за дивно цветущего разнотравья, и держать там оборону. В помощь им дали шестьдесят простых солдат. Бессмысленный приказ. Идиотский. Магов не используют в массе. Их по одному придают отрядам обычных военных, чтобы уменьшить потери и увеличить эффективность. Нам это на лекциях читали.