Назад уже не вернешься - Глайнс Эбби - Страница 27

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая

Я нашел Гранта, когда он взял со стойки шот неразбавленного виски, который поставил перед ним бармен, выпил, передал рюмку бармену и потребовал еще одну. Что-то определенно выбило его из колеи.

– Какого хрена ты мне не сказал? – прорычал Грант, не глядя на меня.

– О чем ты? – уточнил я, наблюдая за тем, как он опрокидывает рюмку и требует следующую.

Грант свирепо глянул на меня:

– Харлоу. Я познакомился с долбаной Харлоу. Тебе следовало предупредить меня о том, что сестра Нэн – спустившаяся на землю богиня. Мог бы подготовить меня, чтобы я не воображал, как трахаю ее всеми способами, и придержал свой член, до того как понял, что это нереально. – Грант опрокинул еще одну рюмку и грохнул ею о стойку. – Уже лучше, – сказал он и выдохнул.

– Так ты познакомился с Харлоу? – переспросил я, потому что никак не мог понять, в чем дело.

Чего он так злится? Я же рассказывал ему.

– Да, именно познакомился с Харлоу. Господи, Раш, ты должен был сначала предупредить друга.

Я даже растерялся:

– Честно тебе говорю, я не понимаю, что тебя так расстроило.

Грант отрывисто рассмеялся.

– Черт, а тебе и правда крепко яйца связали, – пробормотал он. – Раз уж тебе Блэр весь свет застит, позволь, я тебе подскажу. Харлоу – само совершенство. Проклятье, Раш, ее рот… – Грант тряхнул головой. – Господи, что бы она могла делать таким ртом! А глаза? Клянусь, я в жизни таких не видел.

Так он собрался мне расписывать, как выглядит Харлоу?

– Хорошо. И из-за этого ты так разозлился? – уточнил я и подумал, что для подобного разговора, возможно, мне тоже стоит выпить.

– Потому что я не могу к ней прикоснуться. А я, будь я проклят, хочу этого. Хочу трогать ее везде. Я в жизни так не заводился, да еще с такой скоростью. И вдруг узнаю, что у меня нет шансов даже пальцем к ней прикоснуться. Полное дерьмо, – снова прорычал Грант.

Ясно. Харлоу оказалась игрушкой, с которой Грант не может поиграть. Я мысленно порадовался, что через пару дней она уедет домой. Мне эти драмы были ни к чему. Харлоу не для Гранта. Она была слишком чистой для такого типа, как мой брат.

– Да, но это не так уж и плохо, потому что Харлоу живет на других скоростях. Ты ее сломаешь.

Грант недовольно посмотрел на меня:

– Это еще что значит?

– Это значит, что она тихая и застенчивая девушка. Она не ходит на свидания. Она вообще, кроме школы, никуда не ходит. Ничего из мира Киро ее не коснулось. Харлоу воспитанная, она никогда не распускает перья. Даже когда Нэн орала на нее и оскорбляла, чего она точно не заслуживает, Харлоу спокойно это выслушивала и просто уходила. Она не твой тип, Грант. Может, у тебя и есть штуковина для ее ротика, но, чувак, она не знает, как сделать им то, что ты хочешь. И сама Харлоу этого никогда не захочет. Она просто не такая.

Мне надо было идти. Блэр закончит танцевать с отцом, сразу заметит, что меня нет за столом, и станет искать. Я похлопал Гранта по спине.

– Пойди найди себе тут какую-нибудь киску, ни к чему тебе невинные монашки, – посоветовал я и пошел обратно к любимой.

Блэр заметила меня, и, пока я к ней шел, улыбка не сходила с ее губ. Музыку сменили, из динамиков зазвучала песня Бруно Марса «I Will Wait For You». Я притянул Блэр к себе и улыбнулся. Мне нравилась эта песня. Я понимал каждое слово, потому что именно эти чувства испытывал. Я еще никогда не пел для Блэр, и мне хотелось подпеть ей на ухо, но надо было подождать. Еще не время. Я спою для нее… только не сейчас.

– Тебе понравилось танцевать с отцом? – спросил я просто для того, чтобы услышать ее голос.

– Да. Мы говорили о маме. Ей здесь нравилось. Мама любила тебя. Она всегда говорила, что Кейн не для меня. Он слишком слабый. Она говорила, что когда-нибудь в моей жизни появится мужчина, который будет сражаться за меня и для которого я буду самой желанной. Она была бы счастлива узнать, что этим мужчиной оказался ты.

У меня сжалось сердце. Ни одна девушка никогда не говорила мне, что я мог бы понравиться ее маме. То, что Блэр считала, будто ее мама одобрила бы меня, значило для меня гораздо больше, чем она могла себе представить. Я помнил ее маму. Не очень хорошо, но помнил. Я помнил ее улыбку, помнил ее смех. Когда я был маленьким, она дарила мне ощущение счастья. Я вдыхал запах ее блинчиков и чувствовал себя в безопасности. При мысли о том, что у моего сына будет такая же мама, у меня защипало в глазах. У него будет то, чего не было у меня. То, что я смог только попробовать.

– Что я такого сказала? – спросила Блэр.

Я не смог себя контролировать, у меня на глаза навернулись слезы. Проклятье!

– Я просто подумал, что у моего сына будет мама, которой у меня никогда не было и не могло быть. Твоя мама была такой особенной, что я до сих пор помню ее, – признался я.

Глаза Блэр наполнились слезами. Она взяла мое лицо в ладони и поцеловала, потом приоткрыла губы, и ее язык с жадностью проник в мой рот. Прямо в танцзале, на глазах у всех. Это было совсем на нее не похоже, но я не прервал поцелуя. Когда я начал отвечать ей так же страстно, она отстранилась немного, чтобы видеть мое лицо, которое все еще держала в ладонях.

– Я люблю тебя, Раш Финли. Ты будешь самым лучшим в мире отцом и мужем. Когда-нибудь жена нашего сына будет благодарна судьбе за то, что у ее мужа был в жизни такой пример. Она будет счастлива благодаря тебе. Потому что ты вырастишь нашего сына таким же мужчиной, как ты сам. Он будет любить ее безраздельно, потому что он будет знать, как надо любить женщину.

У Блэр перехватило дыхание от слез, она прижалась губами к моим губам, а я заключил ее в объятия. У меня потеплело на душе оттого, что Блэр с такой уверенностью убеждала меня, будто я хороший человек. В моей жизни не было ничего дороже этой женщины. И никогда не будет. Я нашел свое счастье.

Бети чмокнула меня в щеку и вытащила что-то из-за спины. В ее руке была маленькая серебристая коробочка с прикрепленной к ней запиской. Я узнала почерк Раша.

– Раш хочет передать тебе что-то старое[2], – объяснила Бети.

Я не очень старалась вникать в подобные вещи и совсем забыла об этой традиции. Улыбнувшись, я приняла коробочку и открыла. Там оказалось серебряное кольцо с очень крупным жемчугом. Внутри кольца было выгравировано: «Моей любимой». Кольцо было очень старым. Раш не мог сделать эту гравировку.

Я открепила записку, развернула и прочитала:

Я шмыгнула носом, и Бети тоже. Я посмотрела на подругу – она стояла рядом и тоже читала записку.

– Вот черт, я и не знала, что Раш Финли может быть таким романтичным, – сказала Бети и снова шмыгнула носом.

Зато я знала. Он не один раз мне это демонстрировал. Я надела кольцо на палец правой руки, и оно подошло просто идеально. Я решила, что это не просто совпадение. Улыбнувшись, я посмотрела на Бети:

– Спасибо тебе за все.

Бети обняла меня за плечи:

– Это я должна тебя благодарить. Ты мой самый лучший друг. Ближе у меня в жизни никого не было.

Прежде чем я успела что-то ответить, Бети выбежала из комнаты, махнув на прощание рукой.

Я повернулась и посмотрела на себя в зеркало. Мое свадебное платье было из атласа перламутрового оттенка. Грудь из-за беременности у меня налилась и стала больше, так что лиф не нуждался в бретельках. Платье было с завышенной талией и украшено миллионом крошечных жемчужин. Поверх атласа был слой из шифона, скроенный в форме колокола и заканчивавшийся на несколько дюймов выше колена. Я решила, что раз уж придется идти по песку, то буду босиком. У меня был педикюр бледно-розового цвета, в тон лепестков роз, которые были рассыпаны в проходе между рядами в церкви.

• Предыдущая
• 27/42
• Следующая