Натуральный обмен (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 93

• Предыдущая
• 93/101
• Следующая

Я думал чисто механически, не испытывая даже намека на страх, да и вообще на какие-либо эмоции. Видимо, просто пришло время, и моя история получила логическое завершение. И в этом даже нельзя обвинять министров, потому что по закону они абсолютно правы: я не Эридан и никогда им не был. И не важно, как я жил последние два года, и на какое имя отзываться привык.

*** 

Только к вечеру в коридоре послышался шум. Сначала кто-то спорил, потом голоса смолкли, и раздались быстрые стремительные шаги.

По мою душу, сразу же догадался я и встал. Подошел к решетке.

У Гердера был такой вид, будто еще миг, и он начнет метать молнии. Я автоматически отметил, что на его поясе нет меча. Все правильно, посещать заключенных с оружием запрещено.

А вообще, я вздохнул с облегчением, если Рею даже разрешили меня навестить, значит, Сакернавен не соврал, и им до Гердера нет ровным счетом никакого дела, опасным противником они его не считали.

— Какого черта происходит? — с ходу набросился на меня Рейнел. — Министры, как один, твердят, что ты написал признание, размахивают какой-то бумагой. Совсем сбрендили… — Гердер оборвался, заметив выражение моего лица, побледнел. — Только не говори, что ты на самом деле это сделал!

Я пожал плечами.

— Сделал. Извини.

У Рейнела глаза на лоб полезли.

— Что значит «извини»?! — взвился он. — Эридан, ты в своем уме?!

— Меня зовут Андрей, — спокойно напомнил я. — Хватит ломать комедию.

Гердер оглянулся, опасаясь, что меня кто-то услышит.

— Пусть слушают, — успокоил я. — Умереть я хотя бы могу под своим настоящим именем.

— Да какой — умирать!.. — воскликнул Гердер, потом снова себя прервал, пытаясь взять себя в руки. — Чем они тебя взяли? — серьезно спросил он.

— Ты же сам видел, Холдер представил доказательства на площади, — попробовал я выкрутиться.

Рей скривился.

— Это-то представление? Мел сразу сказал, что это все чушь, стоит тебе только запросить повторную проверку, он покажет нужное отображение аур, и ему, в отличие от неизвестного выскочки, поверят. Так что не держи меня за идиота, и сам им не притворяйся, — взявшись обеими руками за прутья, Гердер практически прижался к решетке. — Говори, чем они тебя шантажировали? Кому из нас они угрожали?

Как все-таки хорошо он меня знал, сразу понял, что угрожать мне могли только кем-то из близких.

— Рей, — я покачал головой, — это не важно. Я принял решение. Так нужно, так правильно. В признании написал, что действовал один, никто ничего не знал, так что вас тронуть не должны.

— Кому из нас они угрожали? — он вдруг просунул руки между прутьев и схватил меня за грудки. — Кому? Говори.

Я скосил глаза на его кулаки под своим горлом и ровным голосом попросил:

— Отпусти.

Рейнел уставился мне прямо в глаза, будто пытался найти в них ответ, потом резко выдохнул, отпустил меня, отступил на шаг назад и только потом громко выругался.

— Ты кретин, — простонал он.

— Взаимно, — огрызнулся я. — Ты думаешь, ты у нас один жертва бродячая? Это мое решение, и я имею на него право.

— А ты о Карадене подумал? — снова взвился Гердер. — Ты что не понимаешь, как ты важен для королевства?

На это у меня уже был ответ.

— Рей, я один человек, всего лишь один человек. Вот если бы я погиб в Союзе Правобережья, это было бы проблемой, потому что могло повлечь за собой войну. Теперь ничего страшного не случится. Министров интересует только Столичный Округ, а провинции сейчас сильны как никогда, во главе каждой из них стоят умные талантливые люди.

— Ладно, допустим, — не сдавался Гердер. — А Эйнира? Ты о ней подумал?

— Ты о ней позаботишься, — уверенно ответил я.

— Она ТЕБЯ любит, идиот ты этакий!

Любит, и я ее люблю. Но и она, и все мои друзья останутся живы. Да, Эйнире будет больно, но она это переживет. Это самое главное. Если бы я не сдался сейчас, начав с Рейнела, они бы дошли и до нее, и до мага с монахом — до всех, кого я люблю, — пока не добились бы своего. Поэтому лучше обрубить все разом, и хотя бы обезопасить дорогих мне людей. История Георга и его сына все же многому меня научила. Я понял, что королевство королевством, но семья дороже всего.

— Рей, все уже сделано, — сказал я, — у Сакернавена документ, написанный моей рукой и с моей подписью. Нечего тут больше обсуждать.

Гердер спсиху ударил ладонью о решетку и зашипел от боли.

— Прекрати, — попросил я.

— Я тебя вытащу, — уверенно пообещал Рей, разминая ушибленную кисть. — Я не я буду, но я тебя вытащу.

Я напрягся.

— Глупостей не смей делать.

— А это мы еще посмотрим, — мстительно пообещал он, отступая от решетки. — Не скучай! Эйни пойдет к тебе, попрошу захватить тебе книжек, чтобы не скучал! Пока!

— Стой! — я схватился за решетку обеими руками, прижался к ней лицом, но как ни косил глаза, уже не мог увидеть быстро удалявшегося друга. Только его шаги гулко разносились по пустому коридору. — Вот дерьмо! — в сердцах выругался я, и сам со всей дури стукнул по прутьям.

***

После разговора с Реем я бесился, кружил тигром по камере, но больше никто не приходил, охрана не появлялась. Мне оставалось только надеяться, что Гердер одумается, и не станет делать глупостей. Может, министрам и наплевать на него, но если он нарвется сам, жалеть его они не будут, просто уберут, как надоедливую помеху.

Ну почему он такой упрямый?

«А ты сам?» — спросил докучливый внутренний голос, но я его проигнорировал. Сейчас речь не обо мне.

*** 

На следующий день пришли Мел и Леонер. Как всегда вместе.

Я ждал Эйниру, но она не появлялась. Не пускали? Не хотела меня видеть?

Маг и монах остановились напротив моей камеры, и оба замерли со скорбными лицами. Нет, они меня, что, доконать решили?

— Вообще-то я еще живой, — раздраженно напомнил я.

Мельвидор вздохнул так тяжело, будто я действительно уж умер, если вообще уже не погребен.

— Мальчик мой, мне так жаль. Так жаль…

Я с ужасом увидел слезы в глазах старого волшебника. Вот этого нам точно не надо.

Я спрыгнул с койки, на которой сидел и подскочил к решетке.

— Мел, прекрати сейчас же, — потребовал я.

— Это мы во всем виноваты, — не менее скорбно сказал Леонер, теребя крест на груди. — Господь не простит нас…

— Эй! — возмутился я. — Не ты ли говорил, что Господь все прощает?

Монах только вздохнул, но промолчал.

— Ладно, — отмахнулся я. Хотят страдать по мне и оплакивать меня еще при жизни, пускай, если им хочется, сейчас меня интересовало и тревожило не это. — Где Рей? Он ничего не затеял?

Мельвидор покачал головой.

— Мечется. Пытается что-то придумать, но после твоего собственноручно написанного признания мы ничего не можем сделать.

— Вот и хорошо, — пробормотал я. — Мел, — он вскинул на меня глаза, — я прошу вас обоих, пожалуйста, проследите за ним. Рей может натворить глупостей. Не позволяйте ему, министры больше шутить не будут.

— Постараемся, — ответил за обоих Леонер и в свою очередь задал вопрос: — Это правда, что министры угрожали ему, и поэтому ты написал признание?

Я поморщился. Это обсуждать я точно не хотел.

— Неважно кому. Начали с одного, закончили бы кем-то из вас. Они узнали правду, а раз узнали, доказательства бы все равно нашли, рано или поздно.

— Но ты смог бы сбежать, — заметил Мел.

Я уперся в него упрямым взглядом.

— Я не ваш Эридан, чтобы бегать, как заяц, — едко произнес я.

— Ты не он, — покладисто согласился Мельвидор, — и ты не заслуживаешь такого конца. Это наша вина…

— Если ты будешь рассуждать об этом особенно громко, — напомнил я, понизив голос, — то займешь соседнюю камеру, как пособник, — потом снова заговорил громче: — Никто никого не винит. Хорошо? — они оба закивали. Я выдохнул с облегчением. — Вот и отлично.

• Предыдущая
• 93/101
• Следующая