Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. - Страница 68

  Захотелось закрыть глаза, вернуть темноте её обманно надежную полноту. Влад судорожно нащупал пальцами тропу, ту самую, красную, по бесконечному корню. Он должен идти! Тох так велел и Тох наверняка знал: дойти посильно, звери не порвут. 'Представь, что ты бессмертный', - насмешкой прошелестело в памяти. Да так внятно, словно у самого уха именно теперь повторено. Влад прикрыл глаза - и скрипнул зубами. Он более не мог отрицать смертность. Он всего лишь человек, этот дикий и страшный мир, увы, не игра. Кнопки 'пауза' в нем не предусмотрено. Оружия из воздуха взять не позволят. Заклинаний не подскажут, даже на первый случай. Простеньких. Уговаривая себя открыть глаза, Влад принялся снова шептать обрывки любимой молитвы Маришки. Вдруг поможет? Не уцелеть, так хотя бы не свихнуться от жути прямо теперь, еще до смерти.

  В какой миг морда зверя сделалась отчетливо видна, Влад и сам не понял. Бурого с рыжеватым подпалом буга высветило, теперь было возможно рассмотреть его рост, оценить размер клыков и недоуменно проследить, как моховые усы нехотя никнут, оплетают шею. Буг вовсе не склонен уходить, но вынужденно отступает, и еще, и еще... С каждым шагом ночь редеет, возвращая права вечеру. Тишина рассасывается, словно из ушей вынули затычки.

  Долго, очень долго Влад смотрел в лес, наугад выбрав взглядом рыжий листок там, где недавно был глаз буга. Листок трепетал на подсохшем стебельке, готовый оторваться, сдаться осени, пусть и не сегодня.

  Наконец жуть сползла со спины ледяной коркой. Влад вздрогнул, тряхнул головой и обернулся, безразлично нашарил мешок... и сразу отпустил его. На тропе, прямо на красном корне, очень ярком и даже чуть светящемся, стояло животное. Влад мысленно решил, что это олень: ладный, стройный, и весь от кончиков копыт и до ушей - натянутая струна. Небольшие рожки, вся голова и светлый мех ворота лучились мягким, каким-то осторожным светом, и лес отчетливо тянулся к нему, расправлял все листья, даже жухлые, чтобы принять и впитать.

  - З-здравствуйте, - хрипло выдохнул Влад.

  Олень грациозно склонил шею, всмотрелся в корень и перебрал копытами. Красная кора, впитавшая кровь Тоха и упрямая не менее анга, послушно изогнулась, выстилая широкую петлю. Олень умчался по тропе, двигаясь совершенно неправдоподобно, словно зависая в воздухе в высшей точке каждого скачка. Влад еще раз тряхнул головой, нащупал мешок и быстро заковылял вслед. Лес без оленя ощутимо для души остывал, мрачнел. Где-то крался дикий буг, но пока что остерегался подойти. Почему в этом мире хищники-буги не смеют заступить дорогу мирным оленям, Влад не знал. Но в само правило уверовал сразу.

  Догнать загадочное создание не получилось. С каждым шагом Влад копил сомнения, они осенней росой садились на кожу. Не бывает подобного! И что он вообще видел? Просто от усталости впал в полубред. А буг... Буг как раз настоящий, снова дышит в спину. Не нападает, вот что удивительно. Хотя анг Тох предупреждал: люди в лесу на особом положении, пока они осиливают страх. Влад брел и верил, что сегодня он справился. Может, даже без помощи извне. Может, он ни слова не перепутал в Маришкиной молитве, которую ни одна церковь бы не признала действенной, сама-то Маришка вроде слышала её от бабушки, и все ли поняла верно, вопрос. Хотя нет, какие тут вопросы! Подействовало же.

  - О-ох...

  Слабо светящийся корень нырнул в щель меж двух кустов - и сгинул в сумраке. Влад с разбегу тоже нырнул и сгинул, чихая, судорожно щупая руками прелый лист и продолжая катиться под уклон, пока его не остановила преграда. При ближайшем рассмотрении - носом в шершавую кору - она оказалась разлапистым старым корнем дерева. Зачем-то извинившись шепотом, Влад встал, опираясь на корень, и осторожно протиснулся в щель между ним и соседним. Сразу попал в уют жилья, устроенного в огромном, похожем на землянку, прикорневом дупле.

  - З-зравствуйте, - шепотом по-русски выговорил Влад, на четвереньках пробираясь под шевелящимися корнями к середине помещения, где и потолок выше, и сухой лист образует подобие нарядного ковра.

  На ковре восседал сухонький человек. Он кивнул в ответ на приветствие и жестом предложил место напротив. Старик был мал ростом, сед, лукаво улыбчив даже сквозь густую бороду, прячущую его радость, как тучи - солнце. Серебряные глаза в единый миг изучили гостя, старик зачерпнул воду из родника под корнями и поставил плошку перед Владом. Сам расправил длинные, достигающие пояса, волосы, прикрыл глаза и замер. Задремал? Влад медленно, с наслаждением, выхлебал сладкую холодную воду. Тоже ненадолго прикрыл глаза, всем телом и исстрадавшейся душою впитывая покой укромного жилья, незнакомую горожанину радость встречи с соплеменником - человеком - после долгого одиночества. Отдышавшись, Влад заново осмотрел логово, так он мысленно назвал дупло. Повозился, принялся изучать корни над головой. И украдкой, короткими взглядами искоса - самого старика. Седые волосы трепетали от неощутимого ветра, кончиками норовили сплестись с мелкими корешками.

  - В ногах правды нет, - вдруг сказал обитатель дупла на скрипучем и несколько гортанном, но все же внятном русском языке. Серебряные глаза распахнулись. Улыбка проявила щербину на месте одного зуба. - А что, в заднице вы обнаружили правду? Смешное присловье. Запомню. Уж по мне, чем дальше от головы, тем больше правды. Лжем мы себе чем? Головою повинною, языком поганым. - Старик снова наполнил плошку и поставил перед гостем. - Пей. Наворотил ты многовато. Но все же зачем-то мне тебя жаль. А если жаль, значит, есть для тебя тропа и есть дело в мире.

  - Мне бы домой, - осторожно попросил Влад.

  - Зачем? Ты выбрал между другом и врагов в пользу врага, странно ли, что ты обманут и предан? Сам ты свою женщину уже бросил и предал, - буркнул старик, поморщившись. - Не по злобе или страху, просто так было проще. Не любишь ты тяжестями гнуть спину. Вернешься домой, глядь: дело плохо, убьют, если сунуться выручать! Зная такое, полезешь ли с подмогой?

  - Д-да...

  - Сам веришь, - хихикнул старик. - Покуда беда далеко, она страха не вызывает. Простой кажется. Сам ты издали большой, сильный, руками р-раз - и разведешь беду. Не-ет, человек из плоскости, беда не мала, и ты не великан. А ведь та женщина доверила тебе душу, и еще она держит тебя, на крепком корне держит, вот и вживаешься ты в наш мир, не порицаемый за свои слабости.

  - Маришка держит?

  - Твоя женщина. А ты думал, серебряная лань всякому на тропу готова встать и в проводники набивается силой?

  - Вы... ч-человек?

  - Эк ты... хватил. Еще спроси, кого можно и нужно звать человеком. Тут мы и просидим до смерти, болтовней маясь. Я был сперва анг, после самую малость вальз, а только и это баловством показалось. Полвека назад я постарел да и ушел в лесники. Когда друг погиб, когда король ослабел, тяжко мне стало с людьми, бывает такое. Тут уж нет лекарства, кроме уединения. Думаешь, всех жалеть и понимать в радость? Жалеть за прошлое и понимать, что неминуемо натворят в будущем. Или - минуемо?

  - То есть домой никак, - поник Влад.

  - Билетов нету, - расхохотался старик. - Ту-ту, ушел твой поезд. Ух, сколько слов, а сколько смыслов. Сытный вечер. Люблю вбирать наречия. Твое вполне даже годное, хоть и знаешь ты его плоховато.

  Старик снова зачерпнул воды и жестом приказал: пей. Именно приказал, а не пригласил или там - посоветовал. Влад послушался, хотя внутри устал от насмешливых чудачеств и попреков. Хотелось отдыха, привычной еды и всего того, что дома не вызывало радости, вовсе мимо рассудка проходило. Как привычность дивана - а ведь он хорош, стоит в теплой комнате, отгороженной от всяких разных лесов и бугов надежной дверью...

  - Не люблю гостей, - повздыхал старик. - Расскажу, что пожелаю, но коротко. Дам вздремнуть и выгоню далее в путь.

  - И на том спасибо, - усмехнулся Влад.

  - Могу сразу выгнать, - прищурился старик и серебро взгляда растворилось в болотной зелени, будто утонуло. - Ладно... пока что. Хам ты и этот... самолюбец. Выбросило тебя в Нитль, и жив ты чудом, не иначе. У нас ведь не мир, а сплошная граница. Это в вашей плоскости всякие философы изобретают: нет добра и нет зла, все мы спотыкаемся и все в какашках хоть раз извозились... Далековато от вас край. За дверью, за чужими спинами, за заслонами иллюзий и верований, догм и убеждений. Чего не видите, в то и не верите, наукой это называется: проверять через эксперимент. - Старик закивал и рассмеялся, снова повторил слово, поправляя звучание. - Эксперимент. Вот и проведем его. Незнакомый тебе хозяин жизни желает убрать с дороги незнакомых тебе людей, помеху. Есть тут добро и зло? Все в нашей истории не безгрешны, кое-кто по жадности влез в какашки сам, зажимая нос и надеясь почерпнуть жирного от чужого вкусного варева.