Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. - Страница 132

  - Я всеобъемлю страхи, - постарался перетянуть на себя внимание ваил, - и имя мне...

  - Князь мира, а как же, - перебить собеседника оказалось едва посильно. Но Милена это знала всем существом, что нить разговора упускать нельзя. - Еще до встречи с моей подругой ты врос в мир слишком основательно. Теперь ты закован в людские мифы и сказки. Ты раб лампы и демон в круге каббалистических знаков, ты пойман страхами и служишь им. Что за жалкая попытка бегства: просить у вальза запада колодец, способный вернуть на дно! Не поможет тебе колодец! Поздно.

  Ваил снова взрыкнул и откинулся в кресле, натягивая рукопожатие, как канат. Теперь охранники видели петлю крапового наручника. Видели и жест ваила, условный, оговоренный заранее: убейте! Видели и оставляли без внимания, продолжая любоваться Миленой, затмевающей всё и вся...

  Смрад густел, ваил рычал и нанизывал проклятия на противницу, как кольца - на шпагу. Милена улыбалась и ощущала себя именно шпагой, а рычание - игрой.

  Вальз востока не годен для открытого боя, он едва ли одолеет без помощи даже средненького хорма. Ему кэччи - уже страшный враг. Вальз востока не сможет уйти из боя, как умеет запад - метнув себя сквозь время и пространство в безопасность, бросив соратников, чтобы позже лихорадочно сожалеть. И предвидеть восток не способен. Но то, что внушит себе и иным восходный дар, - реальнее правды, ярче священнее клятв!

  Милена улыбнулась мягче, уверенее. Сейчас ваил тратил себя в полную силу, такой он уже остановил бы сердце любого анга и даже угасил живой огонь... но Милена оставалась несравненной - и пульс её не сбоил. Она решила для себя, что происходящее - игра. И её решение приняли совершенно все вокруг - как обычно.

  Охрана ваила бездействует, любуясь гостьей и полагая разговор на повышенных тонах - лишь игрой. Откуда людям знать, что ваил выплескивает вовне силу, способную омертвить весь город, излить в русла его улиц, в зрачки окон - отчаяние последней ночи...

  Люди не видят и того, как бесполезно рассеивается ярость исподья, потому что всего один человек - Милена - улыбается, веря в новый рассвет.

  - Ты хочешь дошаркать до последнего дня древней старухой, брошенной всеми и забытой? - хрипло предрек ваил.

  - Одна старуха сказала мне, что, похоронив последнего мужа, она решила пожить для себя. Ей понравилось. Пока не попробую, не узнаю, стоит ли пробовать. Смешно, правда?

  - Ты утратишь всеобщее восхищение, когда придут другие, подобные тебе и восток окрепнет. Ты однажды станешь не лучшей и не первой, а всего лишь смешной и жалкой.

  - Первой? Я с детства ценила иное качество, много интереснее. Оно останется со мной.

  - Ты сдохнешь в плоскости, проклиная свою самонадеянность. Сдохнешь быстро и бесславно, в мерзкой дыре, преданная и брошенная.

  Смотреть в пустые зрачки ваила - страшно до головокружения. В них исполняется все, что шепчет его змеиный язык. Но Милена смотрела и повторяла себе: ваил - лишь мое отражение. Когда-то он или равный ему стоял лицом к лицу с вальзом Астэром и обещал, угрожал, сочувствал... лгал. Или хуже, ваил говорил правду. Не важно. То, что произошло далее, выбрал и вплел в реальность не ваил, а именно Астэр.

  Исподье бесплодно. Оно разрушает, такова суть конуса тьмы.

  Здесь - сердце этой столицы, важной для ее людей. Сердце, сжатое в когтистой лапе ваила, как сжаты в его лапе и иные сретоточения власти в иных городах и странах... Независимо от места и наречия, традиций и правил, жиреют воры, ублюдки и лжецы. Разве есть у них будушее? Разве им самим этот вопрос важен? Живут одним днем и гребут, гребут...

  - Теперь я знаю то, ради чего пришла. Благодарю, - негромко выговорила Милена, позволяя себе прикрыть глаза и отдохнуть мгновение. - Благословенны наши изъяны, без них мы перестанем быть людьми! Я не научусь жить без сомнений, я буду брать взаймы и преукрашать, буду использовать людей. Как и ты, буду лгать... во благо. И ошибаться. Пусть. Без слабости людской, как я прощу себя и тем более других? Среброточивых - с их недеяним, прорицателей - с их жестокостью в выборе средств, воинов - с их неумением отступать, зенитных ангов и вальзов - с их неумением жить для себя и близких? По счастью, я несовершенна. Ошибаться нельзя лишь тебе. У тебя хищники за спиной. Порвут.

  - Стреляйте! - рявкнул ваил, отчаявшись без толку повторять условный жест.

  - Это Грановитая палата, они ценят достояние истории, и еще: они на госслужбе, это не твои шавки, - спокойно сообщила Милена.

  Люди дернулись к оружию, но приняли довод востока и снова замерли, сочтя за лучшее оглохнуть и ослепнуть до приказа прямого начальства, как минимум. Милена подмигнула ваилу. Кто из рабов желает брать на себя ответственость? Сейчас идет выяснение. Оно неизбежно затянется.

  - Я почти закончила, - быстро молвила Милена. - Ты в плоскости всего лишь коммивояжер, твое дело - торговать шагренью. Пожелал выдоить людей насухо? Тогда получи то, что предрекали здешние пророки. Мир врос в тебя и был тобою ослаблен. Грядет конец света, ваил. Ты пугал людей, и страх возвращается. Ни в чем себе не отказывай. Кажется, здесь это называется Армагеддон, а у нас дома - ночь без зенитного луча. Я знаю, что время тьмы минует, я - восток и увижу рассвет. А вот ты... Как однажды сказал Носорог. - Милена сжала зубы, запрещая себе думать о друзьях и том, что с ними стало теперь: - Дерьмо твое дело, Иван Царевич. За всё надо платить, крап проследит, чтобы ты не улизнул из мира. Умрешь здесь. Умрешь жалким, брошенным, ничтожным стариком. Ты ведь знаешь это, ты сам мне прдрекал подобное...

  Еще продолжая говорить, Милена отвернулась, выдрала руку из ловушки упрямого крапа. На коже остался широкий шрам. Ваил взвизгнул, с ужасом наблюдая у себя на запястье неснимаемый браслет. Крап от соприкосновения с исподьем грелся, темнел, глянцевел - но не сдавался, не отмирал.

   - Стреляйте! - громко приказал ваил. Его голос сорвался в визг: - Прикончите эту суку!

  Милена рассмеялась и быстрее прошла к дверям, которые указал провожатый, тот самый, что привел сюда. Теперь, по завершении разговора, он избрал иной путь, через нутро главного корпуса, а не на улицу к лимузину. Едва ступив на порог, Милена оказалась для вооруженных людей удобной мишенью: вне роскошного охраяемого зала, в ловушке проема двери. Трое воспользовались случаем и выстрелили в спину, подчиняясь ваилу. Крап зазвенел и выдержал, отдача толкнула тело вперед и вниз. Милена упала и перекатилась, выругалась... Пришлось наотмашь приложить провожатого: тоже целился, и уже в голову.

  Опасность помогла войти в боевую форму, растянула время. Милена метнулась вперед. За спиной, опасно близко, прыгали по западной тропе прямо в коридор хормы, воздух ревел и грохотал.

  'Внутренние' смогли увидеть исподников вблизи от человека Нитля, и погоня переросла в нечто невообразимое. Кто первым крикнул, паникуя: 'Черти штурмуют кабинет президента'? Милена не поняла, да и не желала понимать. Её устраивало то, что теперь стреляли по 'чертям'. Прицельно и хладнокровно. 'Внутренние' сейчас не зарплату отрабатывали, они вспомнили то, что однажды просыпается в самом никчемном подобии анга - клятву...

   Знакомое лицо мелькнуло справа, Милена без раздумий вцепилась и поволокла человека за собой: вчерашний, тот самый, кто вез в машине и помнил: она не враг, она происходит из загадочных, но дружественных 'внешних'. Прицельным ударом выломав ближнюю дверь, Милена впихнула человека в относительно безопасный зал, впрыгнула следом. По коридору прошла зримая волна искажения. Хормы мяли плоскость. О состоянии стен и полов кто-то ещё отчитается, на здешнее воровство спишет и этот частный случай. Оно сильнее магии, вот уж - истина.

  - Толковые люди, вся стрельба с глушителями, - переводя дыхание, похвалила Милена. - И окна целы.

  - Обижаешь, мы ж не вохр, - включился спутник, взвесил на ладони оружие и полез за запасным, чтобы отдать одно и тем признать: считаю союзником. - Что, этих ты и пасла вчера? Слушай, они натурально черти?