Девять месяцев до убийства - Куин (Квин) Эллери - Страница 28

Он едва не бежал, оставляя врача с хрустом доедать труп яблока.

Вирджиния Уайт-Импортуна приняла Эллери в своих личных покоях. Его поразило то, что комната была обставлена, как и сотни тысяч американских квартир, в раннем колониальном стиле. Он скорее ожидал увидеть обстановку в роскошном стиле Людовика-Короля-солнца или старинном венецианском стиле.

В том, что сначала показалось ему хорошими репродукциями с известных картин, он скоро узнал оригиналы в безупречном состоянии. В комнате стоял инкрустированный шкаф семнадцатого века. Эллери готов был поклясться, что он похищен из Музея Метрополитен. Еще тут были солидного возраста стулья, которые выглядели так, будто на них когда-то сидел сам губернатор Братфорт. Вся обстановка в комнате молодой вдовы состояла из антиквариата необычайной ценности.

— Я вижу, вы удивлены моими антикварными вещами, мистер Квин, — сказала Вирджиния.

— Удивлен — не то слово, миссис Импортуна. Я потрясен до глубины души. Я полагаю, ваш муж был очень щедрым по отношению к вам.

— О да, — поспешила ответить Вирджиния.

Не чересчур ли поспешила? Эллери обратил внимание на то, как она сразу же сменила тему, будто не хотела больше говорить о Нино.

— Выражаю вам свое сожаление — вам потребовалось столько усилий, чтобы проникнуть ко мне, мистер Квин. Порой мне кажется, что я принцесса в темнице, которую охраняет свирепый дракон. Сейчас я владею бог знает сколькими домами по всему миру, причем большинство из них я никогда не видела, а сама не могу и носа высунуть на улицу из этого дома. Я уже начинаю тихо ненавидеть 99 Ист. Как долго еще это будет продолжаться?

— Думаю, пока дело не будет раскрыто, — ответил Эллери. — Простите, что занимаю ваше время…

— Бога ради. Времени у меня сейчас более чем достаточно. — Вирджиния вздохнула и поглядела на свои руки, лежащие на коленях. — Хотя адвокаты приносят мне сейчас тысячи бумаг на подпись, дел у меня не так уж много. Такое удовольствие — поговорить с кем-нибудь кроме полицейских.

— Вынужден вас разочаровать, как это ни прискорбно, — улыбаясь заметил Эллери.

Почему она так нервничает? Ей пора бы уже привыкнуть к таким беседам.

— Хотя я и не служу в полиции, миссис Импортуна, мне хотелось бы задать несколько вопросов из тех, которые обычно задают полицейские.

— О!..

Ее удивленный и огорченный тон показался Эллери наигранным. Она должна бы догадываться, что он добрался до нее с таким трудом вовсе не ради разговоров об антиквариате.

— Вас это огорчает?

Она пожала плечами.

— Мне следовало бы уже привыкнуть, но я что-то не могу. Разумеется, огорчает, мистер Квин. И даже сильно. Но ведь мне это все равно не поможет, не правда ли?

Это был хитрый ход с ее стороны. Эллери почувствовал выброс адреналина, подумав о перспективе потягаться с ней умом.

— Раз уж мы так откровенны друг с другом, миссис Импортуна, скажу, что не поможет. Разумеется, вы вправе отказаться отвечать на мои вопросы, но в таком случае я не смогу понять — почему вы так поступили бы. Мне пришлось бы допустить, что вам есть что скрывать.

— И о чем же вы хотели бы узнать? — резко спросила она.

— Та чугунная фигурка, которой воспользовался убийца, обычно стояла в спальне мистера Импортуны?

— Она никогда не стояла в его спальне. Он ее терпеть не мог.

— Вот как? И где же она стояла в таком случае?

— В гостиной.

— Этого я не понимаю, миссис Импортуна. То, что вы говорите, может оказаться важной новостью. Я прочел все протоколы ваших допросов и что-то не припомню, чтобы вы уже говорили об этом факте. Почему?

— Потому что никто до сих пор не спросил меня об этом.

Голубые глаза ее теперь засверкали, как море под солнцем. На щеках выступил румянец, и она стала похожа на детскую куклу.

— Я предполагаю, что… Впрочем, ладно, будем считать, что я просто не подумала об этом, и все.

— И очень жаль. Вы же видите, куда это нас завело, миссис Импортуна. Кто бы ни был убийцей, ему пришлось сделать довольно большой крюк, чтобы на пути в спальню вашего мужа выбрать орудие убийства. С собой он явно ничего не приносил. Или принес, но специально выбрал чугунную фигурку из гостиной. Естественно напрашивается интересный вопрос: почему именно эту фигурку? Я видел дюжину предметов в гостиной — не говоря уже о спальне мистера Импортуны, — которые точно так же могли послужить орудием убийства, если не лучше. Если не ошибаюсь, вовсе не обязательно было идти через гостиную, чтобы попасть в спальню вашего мужа. Значит, убийца специально сделал крюк, чтобы взять эту фигурку. Почему? Что в ней такого особенного?

— Откуда мне знать?

— У вас нет никаких предположений на этот счет, миссис Импортуна?

— Нет.

— А вот что касается формы этой фигурки… вам в ней ничто не показалось примечательным? Она вам что-нибудь напоминает?

Она покачала головой.

— Ну ничего, ничего, пустяки, — сказал Эллери и улыбнулся. — Расскажите мне о ней, миссис Импортуна. Вы говорите, что она не стояла в спальне мистера Импортуны, потому что он ее терпеть не мог?

— Нет. Этого я не утверждала. Я просто констатировала два совершенно разных факта. Во-первых, что она не стояла в спальне мужа, а во-вторых, что он ее терпеть не мог. Оба эти мои утверждения не соединяются словами «потому что».

— О, понимаю. Откуда она взялась?

— Это подарок.

— Мистеру Импортуне?

— Нет.

— Вам?

— Да.

— И обычно она стояла в гостиной, вы сказали?

— Да. На полочке из слоновой кости.

— Можно поинтересоваться, по какому случаю ее подарили вам? И кто?

— Два года назад мне подарили ее ко дню рождения. Что же касается человека, который ее подарил, я не вижу никакой связи между ним и убийством.

— Я по опыту знаю, — сказал Эллери непринужденно, — что никогда нельзя быть уверенным наперед, что имеет отношение к делу, а что нет. Но я вижу, что вы не хотите отвечать, миссис Импортуна, и это разжигает мое любопытство. Даже если вы не скажете мне, кто подарил вам эту фигурку, я смогу это узнать, уверяю вас. Я намерен именно так и поступить.

— Хорошо, я отвечу. Это Питер Эннис.

Сказано это было совершенно безразличным тоном, как будто Эллери не пришлось буквально выжимать из нее ответ.

— Благодарю вас, — проговорил Эллери. — Понимаю, почему вы не хотели признаваться, кто подарил вам эту фигурку. Эннис, как доверенное лицо вашего мужа и его братьев, практически проводил в этом доме большую часть дня. Мужчина он видный, привлекательный и гораздо больше подходил бы молодой и очень красивой хозяйке дома, чем ее низенький, безобразный старик-муж. Если бы выяснилось, что молодой секретарь делает дорогие подарки молодой хозяйке дома, могли бы пойти сплетни, среди слуг уж точно пошли бы. А мистер Им-портупа, он знал, что эту фигурку вам подарил его секретарь?

— Нет. Я что-то наврала ему. Сказала, что купила ее сама.

Ее блестящие волосы вдруг показались ему растрепанными, и вообще она выглядела в этот момент как-то на редкость беззащитно.

— Вы жестокий, мистер Квин. Вы знаете об этом? Нино был ревнив. Не могу сказать, что у меня была легкая семейная жизнь. В моем замужестве были некоторые обстоятельства, которые… — Она смолкла.

— Да, да, я слушаю, — Эллери попытался вытянуть из нее продолжение, но она только улыбнулась и покачала головой.

— Вы такой же хитрец, как и все остальные. Все, отправляйтесь, мистер Квин. Мне не хотелось бы продолжать этот разговор с вами.

Она поднялась и пошла к двери.

— Крамп проводит вас.

Она дернула за шнурок звонка.

— Сожалею, что расстроил вас, миссис ИмпОр^уна. Если бы вы знали меня лучше, вы убедились бы, что на самом деле я вовсе не жестокий, просто до смерти не люблю лжи. Не могли бы вы сказать мне еще кое о чем?

— Все зависит от того, о чем именно вы хотите знать.

— Такие фигурки, как и картины, обычно имеют название. Как называется эта?

— Как-то называется… Как-то сложно… Там снизу приделана такая маленькая табличка с названием. — Она наморщила лоб, но затем лицо ее прояснилось. И в этот момент нельзя было даже мысли допустить, что эта женщина может быть хоть в чем-то виновна. — Вспомнила! «Рождение ребенка на свет».