Знают ответ орхидеи - Стаут Рекс - Страница 8

• Предыдущая
• 8/43
• Следующая

– Я вас не знаю, – заявил он. – Кто вы такой?

У него были бледные впалые щеки, погасшие глаза и такие тонкие губы, что их, можно сказать, не было вовсе. Он выглядел, пожалуй, в два раза старше юноши в академической шапочке с фотографии.

Я еще не знал, с чего начну – мне сперва нужно увидеть лицо того, с кем я буду разговаривать. Я знал, что этот человек не мог просто так встать и уйти, и все равно у меня не было никакого резона с самого начала вооружать его против себя. Я попытался посмотреть ему в глаза, но мешала эта проклятая решетка.

– Моя фамилия Гудвин, – сказал я, – Арчи Гудвин. Вы когда-нибудь слыхали о частном детективе по фамилии Вулф, Ниро Вулф?

– Да, я о нем где-то читал. Что вам от меня нужно?

У него был загробный голос.

– Я работаю на Вулфа. Позавчера к нам в офис пришел ваш отец, Джеймс Хэролд, и дал нам задание вас отыскать, поскольку ему стало известно, что вы не брали одиннадцать лет назад тех денег, и он хочет, чтобы в отношении вас восторжествовала справедливость. Вероятно, в нынешней ситуации для вас это ровным счетом ничего не значит, но, как бы там ни было, знать правду вы должны.

Если предположить, что передо мной был тот самый человек, которого мы искали, он держался исключительно. На какую-то долю секунды у него отвис подбородок, но он тут же его подобрал. Голос парня ничуть не изменился.

– Не пойму, о чем вы говорите, – сказал он. – Меня зовут Питер Хейз.

Я кивнул.

– О'кей, я знаю. Мне очень жаль, мистер Хэролд, но фокусы со мной не проходят. Мистеру Вулфу очень нужны деньги, из которых он, к слову, платит мне жалованье. Так что мы непременно сообщим вашему отцу, что нашли вас, и он, очевидно, приедет с вами повидаться. Я решил, что вас следует предупредить заранее.

– У меня нет никакого отца. – Теперь его подбородок выражал решимость, которая звучна и в голосе. – Вы ошиблись. Если «отец» появится, я не стану с ним разговаривать!

Я покачал головой:

– Давайте не будем шуметь. А как насчет шрама под левой коленкой? Я полагаю, он на месте. Возможно, вы не захотите встретиться с вашим отцом – я не знаю, насколько это в вашей власти в данной ситуации, но он так или иначе приедет сюда, как только мы дадим ему знать. Кстати, если и оставалось какое-то сомнение относительно вашей личности, вы сами его развеяли этим вашим «я не стану с ним разговаривать». Зачем столько чувства, если вы – безотцовщина ? Если, предположим, мы ошиблись, то самый простой способ доказать ошибку – позволить джентльмену прийти и взглянуть на вас. Мы не будем уговаривать вас встретиться с отцом – мы должны были всего лишь найти вас, что и сделали, и если…

Я замолчал, потому что его вдруг стало трясти. Я мог, разумеется, спокойненько встать и уйти, так как моя миссия закончилась, но Фрейер был бы явно недоволен, оставь я его клиента в таком состоянии, а ведь именно Фрейер устроил мне сегодняшнюю встречу. И я остался. По обе стороны решетки было нечто вроде прилавка, чтобы мы не подходили слишком близко друг к другу, он положил на него кулаки и теперь судорожно возил кулаками по поверхности прилавка.

– Успокойтесь, – сказал я. – Я сейчас уйду. Мы решили, что должны известить вас.

– Подождите, – он взял себя в руки. – Подождете?

– Разумеется.

Он убрал с прилавка кулаки и подался вперед.

– Я плохо вас вижу. Послушайте, ради Бога, послушайте. Не говорите ему. Вы не знаете, что он за человек!

– Как же – я с ним встречался.

– Вот моя мать и сестры, те знают. Я думаю, они уверены, что меня оклеветали с теми деньгами, да, да, они в этом уверены, но отец вряд ли так думает. Теперь меня снова оклеветали. Ради Бога, не сообщайте ему. На этот раз уже ничего не исправить, я так или иначе умру, я уже, можно сказать, умер, несправедливо подвергать меня новому испытанию. Я не хочу, чтобы они знали. Господи, неужели вы ничего не понимаете?

– Понимаю, – заверил я, сожалея о том, что остался.

– Тогда пообещайте, что ничего не скажете. Вы производите впечатление порядочного человека. Если мне суждено умереть из-за судебной ошибки, что ж, я умру, но зачем новые муки? Понимаю, что говорю невразумительно, и вообще я не в себе, но если бы вы только…

Я не знал, почему он вдруг замолчал – я слушал его с таким вниманием, что не заметил, как ко мне подошел полицейский. Он тронул меня за плечо:

– Время истекло.

Я поднялся.

– Обещайте мне! – едва не плакал Пол Хэролд.

– Не могу, – сказал я, повернулся и вышел.

Фрейер ожидал меня в комнате для посетителей. Я не ношу с собой зеркала, поэтому не знаю, какой у меня был вид, когда я вышел в ту комнату, но когда мы очутились на улице, он спросил тревожно:

– Не вышло?

– Выражение моей физиономии тут ни при чем, – сказал я. – Спросите у партнеров по покеру. Однако, если вы не возражаете, то я приберегу ответ для мистера Вулфа, так как жалованье мне платит он. Идете со мной?

Он согласился. Следует отдать должное Фрейеру – он все схватывал с полуслова. В такси я откинулся на спинку сиденья и, повернув голову к окну, внимательна изучал мелькающий пейзаж, а он даже не попытался завести разговор. Но он капельку переиграл. Когда мы вылезли из машины возле старого особняка на Тридцать Пятой улице, он молвил:

– Если хотите сперва переговорить с Вулфом, я могу подождать здесь.

Я рассмеялся:

– Нет, лучше я дам вам затычки для ушей.

Я первым поднялся по ступенькам и нажал кнопку звонка. Фриц впустил нас в холл, мы разделись и потом прошли в кабинет. Вулф восседал у стола за пивом. Он удостоил меня взглядом, поздоровался с Фрейером и даже предложил пива. Адвокат отказался и без приглашения уселся в красное кожаное кресло.

– Я видел его и говорил с ним, – начал я с места и карьер. – А теперь хочу, чтобы вы ответили мне вразумительно, а не при помощи ваших обычных «да» и «нет»: вы хотите, чтобы мистер Фрейер слышал мой рассказ?

Вулф взял с подноса стакан:

– Разве есть причины что-либо скрывать?

– Нет, сэр.

– Тогда валяй.

Разумеется, я рассказал все слово в слово, что для меня было пустяковым делом, ибо единственная разница между мной и магнитофоном состоит в том, что магнитофон не может врать. Но я вру Вулфу только тогда, когда дело касается сугубо моих личных проблем, в данном случае оно касалось наших общих проблем. Я рассказал все слово в слово, ибо считал, что и Вулф и Фрейер должны иметь полное представление о том, что произошло. Поэтому я описал состояние Пола Хэролда, его лихорадку, сжатые кулаки, которыми он возил по прилавку, а также выражение его глаз, когда он говорил, что было бы несправедливо подвергать его новым испытаниям. Следует отметить, что я докладывал стоя и мог положить свои кулаки Вулфу на стол, продемонстрировав, как Пол Хэролд возил ими. Окончив доклад, я выдвинул из-за стола кресло и устало плюхнулся.

– Если вам все еще требуется окончательное заключение по данному вопросу, то вот оно: да! – сказал я.

Вулф поставил стакан на поднос, глубоко вздохнул и закрыл глаза.

Фрейер выпятил челюсть и затряс головой, приговаривая:

– Сроду не было такого дела. Дай-то Бог, чтобы в первый и последний раз. И каковы ваши намерения? – спросил он Вулфа. – Неужели вы сможете закрыть на все это глаза?

– Мои глаза, что хочу, то и делаю, – буркнул Вулф. Но тут же открыл их. – Арчи, ты хотел, чтобы мистер Фрейер слышал твой доклад с мыслью все усложнить?

Я пожал плечами:

– Да уж, разумеется.

– Тогда сообщи мистеру Хэролду, что мы нашли его сына живым и здоровым здесь, в Нью-Йорке. Надеюсь, он приедет.

Фрейер кашлянул и подался вперед. Я посмотрел на Вулфа, сглотнул слюну и сказал:

– Сообщайте сами. У меня болит палец. Наберите Вестерн Юнион, два-семь-один-один.

Он рассмеялся. Любой посторонний человек сказал бы, что он по-собачьи фыркнул, но я-то в этом деле разбираюсь.

– Ужасно смешно, – заметил я. – А вы знаете анекдот про сороконожку в обувном магазине? Ужасно смешно, могу рассказать…

• Предыдущая
• 8/43
• Следующая